Глава 5. Смирение и погибель (2/2)

Я ужаснулась, но от того, как об этом рассказывала Эл, меня, почему-то, пробивало на смех, хотя я понимала, что это не красиво. Однако я была благодарна девушке, что она так просто поднимала мне настроение. А еще было странно осознавать, что у Максима могла быть аллергия на что-то такое безобидное, как шоколад. Однако я смогла себе представить мальчика, которого ограничивали в сладком из-за особенности здоровья, на что он злился, не понимая истинной причины запрета.

— Эл, — сипло позвала я. К сожалению, у меня еще не был сил, чтобы просто сесть хотя бы, поэтому девушке приходилось помогать мне, манипулировать моим телом, словно я была огромной бесполезной куклой. — Где мы? Ведь это не больница…

— Не переживай, — она взбила мне подушку под спиной. — Здесь безопасно, хоть и не так комфортно, как хотелось бы. Но это временно.

Я облизала сухие губы, поудобнее устраиваясь и складывая руки на животе. Неужели они все вынуждены были пребывать в этом обветшалом здании из-за меня? Я робко подняла взгляд на врача, затем посмотрела на кролика, что мирно спал в опилках.

— Ты знаешь, что произошло? — не осмеливаясь более смотреть в сторону девушки, спросила я.

— Знаю, — она села на край кровати, и я сжала пальцами край одеяла. — Но с тобой об этом поговорит Макс. Сейчас это не столь важно, меня больше всего беспокоит твое состояние.

— Что со мной?

— Ух, деточка моя, ты не при смерти, но эта твоя рвота, конечно… — Эл снова встала и подошла к окну. — Я так думала по-началу, что это из-за сотряса. Ну, знаешь, вполне нормальная реакция организма. А потом тебя вырвало на меня, когда я в первый раз осматривала тебя, на что Громский скалился, как черт. А потом карма наказала его, и тебя вырвало на него, хах.

Я пристыженно закрыла глаза, пряча лицо в ладонях. Как хорошо, что я была без сознания!

— Я предполагаю, что у тебя появилась защитная реакция в виде рвоты, но это плохо. Из тебя выходит слишком много жидкости, что грозит обезвоживанием, а это очень опасно, — Эл вздохнула, скрестив руки на груди. — Тебя пока опасно отсоединять от капельницы и в целом перевозить, поэтому мы пока застряли здесь. Я еще не придумала, что с этим со всем делать. Ты сама-то помнишь, почему тебя начало тошнить? Или когда это случилось в первый раз?

У меня глаза словно остекленели, когда девушка задала эти вопросы. Я помнила, почему это произошло и при каких обстоятельствах. Защитная реакция… Кажется, об этом говорил врач еще в той клинике, куда меня привозила Лидия. Как же его звали?.. Значит, благодаря Андрею, мой организм до сих пор чувствовал опасность и пытался защищаться. Интересно, мне удастся как-то вылечиться от этого?

— Да… — нехотя кивнула я. — Это из-за Андрея. Он пытался изнасиловать меня в туалете в его доме. Я и до этого себя плохо чувствовала, у меня кружилась голова, а перед этим я падала в обморок. И когда он… меня стошнило на его штаны, и он оставил меня в покое.

— Мд-а-а, — в привычной манере протянула девушка, схватившись пальцами за переносицу, перед этим сняв очки. — Стресс, переживания, общее недомогание из-за голода — вот, пожалуйста! А там и до анорексии недалеко. Ну и что мне с тобой делать, а?

Я искренне не знала ответа на этот вопрос, и в какой-то момент почувствовала себя откровенно жалкой и виноватой во всем, что произошло. Виновная в том, что Эл сейчас торчала в этой комнате с облупившимися стенами и вынуждена была в который раз заботиться обо мне. Виновная в том, что Макс должен был влезать в разборки других семей, чтобы вызволить меня оттуда, куда я практически добровольно позволила себя отправить. Виновная в том, что Снежок сидел в тесной клетке, вместо того, чтобы скакать по зеленому лугу.

Я быстро сморгнула слезы и втянула носом воздух. Я знала, что Эл будет далеко не в восторге, если я сейчас начну реветь перед ней. Однако у меня вдруг в голове появился один вопрос, который я должна была задать девушке. Я помню, как Андрей касался меня, помню его мерзкие пальцы у себя между ног, его влажные губы на шее и плечах, сальный взгляд, гуляющий по моему телу. А что, если, когда я была в отключке, он?..

— Эл, — хрипотца в моем голосе, казалось, сотрясла стены. — Он… Я… Кхм… — пришлось прочистить горло, чтобы произнести это вслух. — Он сделал это?..

— «Это»? — врач выгнула бровь, а затем на ее лице отразилось понимание. — А… нет, не переживай. Ты дественница, он не добрался до тебя в этом плане, хотя после избиения, внутренние органы у тебя повреждены. Сама понимаешь. Я Макса предупредила, он лезть к тебе не будет.

Я не сразу поняла, что она имела в виду, но когда до меня дошло, я натянула одеяло на лицо. Эл лишь хмыкнула, надевая очки обратно. Она продолжила говорить про мое состояние и меры предосторожностей, необходимые лекарства и процедуры, попутно меняя пакетик на капельнице. Кажется, в растворе было что-то новое, потому что во рту появился привкус чего-то солоноватого, а затем меня потянуло в сон так, словно к моей ноге был привязан валун, и я стремительно уходила на дно.

Мне снился терновый лес, сквозь его терни я пыталась пробиться к свету, но цепкие ветки цеплялись за одежду и царапали кожу. Крючковатые пальцы хватались за плечи и запястья, не позволяя мне и шага сделать к спасению. Ткань рвалась с ужасным трескучим звуком, а затем налетела тьма, раздался оглушающий гром, и мое сердце остановилось. Остановилось, замерло, прижухло, умерло, и я словно бы вышла из себя, смотря на скромный гроб, в котором лежала Ярослава. Отец стоял поодаль, даже не смотря в мою сторону, и только Нэлли находилась рядом на коленях, и ее плечи сотрясались. По кому она горевала?

Во сне ко мне пришла и память. Я свалилась с лестницы, наткнулась на Владимира. Словно бы из леса меня выбросила снова в дом Гарнеевых, в ту роковую ночь, я снова в крови в кружевном белом белье. За моей спиной разъяренный парень, а впереди — немощный старик, который тискал на своих коленях молодую служанку. Меня колотит от страха, я буквально обезумела от происходящего, и в висках бьется одна единственная мысль: «Бегибегибегибеги!» И я срываюсь вперед, врезаюсь во Владимира, потому что мое больное тело накреняется, как корабль во время шторма, и мы падаем с ним. Я вновь ощущаю гулкий стук своих костей о пол, тупую боль в затылке, и хрип старика, что задыхался в паре сантиметров от меня. Спасительных трубок в его носу не было.

Я проснулась с жуткой головной болью, с учащенным дыханием и в холодном поту. Меня снова вывернуло, я лишь чудом успела перевеситься с края кровати, чтобы извергнуть все в тазик. Господи, что я наделала?! Крик служанки в тот момент так и застыл у меня сейчас в ушах, и я не понимала: было ли это воображением из кошмара или же самой настоящей реальностью. Вытерев рукой рот, я переползла на середину кровати, зарываясь лицом в подушку. Снежок чем-то хрустел в клетке, и лишь этот звук держал меня в сознании буквально на грани от истерики.

Словно услышав мой безмолвный крик, дверь открылась, и на пороге появилась Кристина с подносом. Завидев меня, она было разомкнула губы, но потом решительно прошла вглубь, поставила поднос на стол и приблизилась ко мне.

— Ярослава? — ласково позвала она.

— Что я наделала? — не отрывая лица от подушки, приглушенно проскулила я.

— Ох… Макс уже рассказал тебе? — она аккуратно присела рядом, и матрас неприятно заскрипел.

— Да, — соврала я, чтобы услышать хоть что-то.

— Милая, ты же понимаешь, что это не твоя вина? Ты спасалась, а старик итак уже был на последнем издыхании…

— Владимир мертв?! — я резко вскинула голову, и та отозвалась волной боли, от которой у меня на секунду потемнело в глазах. Реакция Крис была неоднозначной, она словно бы осознала, что сказала то, что не должна была. А у меня внутри все оборвалось, рухнуло и разбилось на тысячи осколков, которые втыкались в мясо изнутри. — Из-за меня…

— Ярослава… — девушка буквально простонала мое имя, уже потянув ко мне руку, но дверь в очередной раз открылась, и на пороге уже появился Громский. — Макс?

— Выйди, — рявкнул он на Крис, и та подчинилась, резво подскочила с места. Мужчина перехватил ее на выходе и что-то угрожающе шепнул на ухо, отчего она побледнела, но лишь кивнула и исчезла. — Яра?

Я заставила себя сесть без чужой помощи, несмотря на то, что мои тонкие руки тряслись, как тростинки, под собственным весом, несмотря на боль в области грудины и живота, несмотря на бесполезность своих действий. Меня колотило так, будто бы я находилась на улице в лютый мороз.

— Твою мать, Ярослава, — раздраженно выдохнул Громский и, как нерадивого ребенка, подхватил на руки, отчего я завыла и попыталась освободиться от его хватки. Но Максим вместе со мной уселся на кровать, усаживая меня так, чтобы корпусом я легла на подушку, а ноги оказались у него на коленях. — Так лучше?

Я не смогла ответить ему, только слабо кивнула. В голове продолжала крутиться картинка умирающего на полу Владимира, а в ушах так и стоял крик служанки: «Убила!» Я до последнего надеялась, что это просто сон, очередной кошмар, но, судя по всему, я влипла по самое не хочу.

— Что случилось? — в который раз я нападаю на него с эти вопросом.

— Лучше начнем с того, что ты помнишь. Хочу услышать твою версию, — его пальцы сомкнулись на моем колене, что стало куда острее из-за потери в весе. Я подняла затравленный взгляд на мужчину, и слегка вздрогнула. Он тут же убрал руку. — Ты же понимаешь, что я тебе вреда не причиню?

Вряд ли я сейчас была способна вообще что-либо понимать, поэтому этот, скорее всего, риторический вопрос остался без ответа. Я вновь собралась с мыслями, чтобы воспроизвести в памяти все те события, начиная с приезда домой от Максима. В тот момент я была счастлива, думая о том, что отец ценит меня и хочет, чтобы я осталась с ним, не подозревая об его решении. И уже тогда мое сердце тосковало по мужчине, что похитил меня с собственного дня рождения, и успел запасть мне в душу.

Тот, от кого я сбежала, но у кого просила помощи.

— Когда отец забрал меня от тебя, то последующие пару дней он был… благосклонен ко мне, многое позволял, чего раньше категорически запрещал. Я уже тогда почувствовала что-то неладное, — сжав пальцами край одеяла, я потупила взгляд в пол, вспоминая отцовские слова в тот день. — Он… он обманул тебя.

Я с ужасом возродила в сознании подслушанный разговор Николая в его кабинете, и с огромным страхом посмотрела на Максима. Но вот он, сидел передо мной, кажется, абсолютно невредимый. По крайней мере, вглядываясь сейчас в его черты, я не находила новых шрамов или повреждений. Может, он и был ранен, но не показывал этого.

— Скажем так, старый пес поступил не очень красиво, — лицо Громского на мгновенье исказила гримаса злости, и его синие глаза как-то по волчьи сощурились, но потом он вновь стал выглядеть расслабленно.

— Ты в порядке? — мой вопрос казался таким несуразным и совершенно не к месту, но вдруг мне показалось это таким важным, что просто необходимо было узнать именно сейчас.

— Живой, как видишь, — он выгнул бровь, явно не ожидая такого участия от меня. — Не отвлекайся, солнце. Что было дальше?

Максим словно бы схватил меня за шкирку и окунул головой в холодный омут, заставляя погружаться в те дни. Я нехотя начала рассказывать о визите Владимира вместе с сыном в наш… отцовский дом, упомянула об истерике накануне, но об приставаниях Андрея опустила детали, хотя, кажется, по моим заиканиям и дрожи во всем теле, Макс и так все понял. Он слушал меня спокойно, не перебивая, ожидая, пока я проглочу панику и смогу снова внятно говорить. В какой-то момент мужчина поднялся, и я уже подумала, что он не выдержал моих соплей, но Макс просто достал кролика и посадил его ко мне на колени. Словно антистресс, Снежок подействовал на меня успокаивающе, по крайней мере, мне удалось унять дрожь, поглаживая округлую спинку зверька.

—…они как будто специально готовили меня для него. Весь день таскали по врачам, салонам, магазинам. В магазине нижнего белья я как раз и встретила Кристину, — проглотив вязкую слюну, я вновь ощутила то возбуждение, когда уже думала о том, что вот-вот окажусь в безопасности.

— И какое бельё для тебя выбрали, м? — Максим переместился на кресло, которое я не сразу здесь заметила. Развалившись в нем, мужчина широко расставил ноги, подперев кулаком щеку, на протяжении всего рассказа он не сводил с меня взгляда.

— Что? — опешила я.

— Забей, — выдохнул он. — Давай-ка лучше кое-что проясним, Яра. Крис дословно передала твою просьбу, при этом подчеркнула, что ты, цитирую: «Согласна на все.» Это так?

Предостерегающий холодок прошелся по рукам вверх, а Снежок беспокойно заерзал рядом со мной. Действительно, в порыве отчаяния и страха я сказала именно так, и теперь пришло время ответить за свои слова. Но Громский ведь не настолько плох в моем представлении, чтобы воспользоваться подобным, чтобы опустить меня до… наложницы.

— Д-да… — обреченно вздохнула я, опуская глаза в пол.

— Что такое, Ярослава? Уже жалеешь о сказанном? — Максим поддался вперед на кресле, опираясь локтями о свои колени, стараясь заглянуть мне в лицо.

— А стоит? — пересилив себя, я посмотрела на него, встретившись с его глазами, что в полумраке комнаты стали черными.

— Не переживай, я бы так не старался ради тебя, если бы хотел себе новую наложницу, — кинул он, криво ухмыльнувшись. — После встречи с Крис, я полагаю, тебя отвезли обратно, чтобы выродок вкусил девственного пирога?

— Да, — густо покраснев, подтвердила я. — Он прислал ко мне наложницу, чтобы она… успокоила меня. Потом пришел сам Андрей, и я заметалась по комнате, но он не отступал. В конечном итоге, ему надоело бегать за мной, и он повалил меня, начав бить. Я не помнила себя от боли, но Зоя попыталась его остановить, и он набросился на нее. В этот момент я смогла сбежать из комнаты…

Зоя… Господи, а что же случилось с ней? Тогда я ни о ком не думала, заботилась только о своей шкуре, пока Андрей избивал наложницу. Наверное, я могла бы ей помочь, могла бы, но… Я провела ладонью по лбу, ужасаясь тому, как я легко бросила девушку на произвол судьбы.

— Не думай об этом, солнце. Давай, мы приближаемся к кульминации, — Громский поднялся и, открыв одну створку окна, закурил.

Я сглотнула ком, шмыгнула носом, стараясь сосредоточиться на том, как Снежок жевал мое одеяло.

— Я побежала. Упала с лестницы, смогла подняться и снова побежала. Наткнулась на Владимира, он был со служанкой. Помню… я застыла на секунду, а потом кинулась вперед, потому что Андрей преследовал меня, наверное… И я то ли споткнулась, то ли еще что, но… каким-то образом столкнулась с Владимиром, мы упали, и я очень сильно ударилась головой, а он… у него не было трубок в носу, и он… задыхался.

С каждым словом я понимала содеянное, четко понимала, что старик погиб из-за меня, что именно поэтому я находилась в неизвестном здании где-то наверняка далеко от города. Громский прятал убийцу в моем лице, а я все никак не могла поверить в это. Я… отняла человеческую жизнь.

— Поверить не могу, — вдруг оскалился в улыбке Максим, выпуская дым через ноздри. — Я не верил, когда заявили о том, что Ярослава Белова хладнокровно убила старика. А оно вот, как вышло. И даже не знаю: восхищаться или ужасаться.

— Перестань… — мой голос надломился, и слезы тут же брызнули из глаз. Я спрятала лицо в ладонях, уже не в силах прекратить рыдания. — Пож-жалуйста, хват-тит…

Послышался тяжкий вздох, скрип оконной рамы и шаги в мою сторону. Снежок сопротивлялся, когда Максим, видимо, снова схватил того за шкирку и усадил в клетку. Матрас рядом прогнулся, и мужчина притянул меня к себе, обнимая. Я уткнулась носом в его широкую грудь, вдыхая терпкий запах только что выкуренной сигареты.

— Успокойся, зайка. Что случилось, то случилось, все равно ничего не изменить, — Громский поглаживал меня по спине, пока я продолжала всхлипывать. — Поверь мне, никто не будет о нем горевать, тебе многие скажут только «спасибо».

Я понимала, что подобным образом мужчина пытался меня успокоить, но у него, откровенно говоря, получилось не очень хорошо. Я лишь сильнее осознавала степень тяжести своего поступка. Несмотря на то, какой человек был, я все равно не имела права отнимать его жизнь.

— Ярослава! — аккуратно перехватив меня за плечи, Макс отстранил меня от себя, заглядывая в глаза. — Посмотри на меня и запомни. Запомни, девочка, раз и навсегда запомни, потому что этот урок тебе придется еще не раз пройти и заучить. Помнишь, что я тебе говорил о нем в ту ночь у меня в баре? Ебанный куколд, не предтавляешь, что он делал с теми же служанками, Яра. Ты бы мечтала о смерти, если бы старик добрался бы до тебя. Ты спасла себя, и только. Думай об этом.

Его пронзительный волчий взгляд впивался в самую душу, пробивал насквозь, как точный выстрел. Слезы в ту же секунду перестали течь по щекам, и я даже задержала дыхание. Я вдруг вспомнила противные старческие губы, целующие мою руку, тот чертов леденец на палочке, который вкладывал мне в рот Владимир. Лишь на мгновенье меня обуяла такая ярость, что я порадовалась его кончине, но лишь на секунду.

Я шмыгнула носом, обняла себя за плечи и опустила глаза в пол. Максим все еще не отпускал меня, сидел так невероятно близко, что мне приходилось упираться коленями ему в живот. Он прижал ладонь к моей щеке, погладил большим пальцем влажную кожу и наклонился ко мне, прижимаясь губами к макушке. Этот жест был такой теплый и родной, словно бы отцовский, и я инстинктивно потянулась к нему. Прильнула к его груди, обняв тонкими руками за шею, слушая ровный ритм его сердца.

— Спасибо, — тихо прошептала я, прикрывая глаза, ощущая себя в безопасности.

— За что?

— За то, что пришел за мной, — я робко подняла голову, носом задевая его скулу, а затем, пересилив ком в горле, оставила быстрый поцелуй на его колючей щеке.

— Ты позвала — я пришел, — спокойно ответил Громский, зарываясь пальцами в мои грязные волосы. — Но, Яра, запомни, это было в последний раз. Ты ушла тогда, показав свое намерение, и я принял его. Теперь же думай трижды, чем вновь покидать меня, поняла?

— Да… Так, что же было потом? — я неловко отодвинулась, вдруг ощутив стену холода от Макса.

— Потом? Потом тебя вместе с той шлюхой отвезли в частную больницу без лишнего шума. Второй девчонке повезло меньше, она скончалась, ты же находилась под круглосуточной охраной. Даже твоего злоебучего отца не пускали к тебе, из-за чего он плевался слюной, как бешеный бульдог. Андрей намеревался потом собственноручно тебя казнить, но ты выиграла для меня время, пребывая без сознания. И я решил умертвить тебя, чтобы, в итоге, спасти.

Я округлила глаза, всматриваясь в лицо Громского. Он убрал от меня руки и, в своей нервной манере, начал сжимать и разжимать кулак. Я заметила свежие корочки на костяшках, а несколько перстней блеснули в тусклом свете лампы. Не до конца понимая смысл сказанного, я нетерпеливо заерзала на месте, готовясь к продолжению.

— К счастью, та наложница подходила по телосложению и цвету волос, поэтому подменить ваши тела не составило труда. Нет, ладно, труда составило и еще какого: кого-то пришлось напугать, кого-то подкупить и далеко не за маленькую цену, блять. Оказывается, предательство семьи Гарнеевых стоит очень дорого, — Макс, наконец, разжал кулак, и встряхнул ладонью, словно пытаясь избавиться от какой-то невидимой то ли грязи, то ли боли. — В итоге, изуродовав лицо наложницы, удалось подменить тебя на ее, и… — он, взглянув на календарь, который, оказывается, все это время висел на дальне стене, на одном дыхании произнес: — двадцать девятого апреля врач зафиксировал смерть Ярославы Беловой. Конечно, это до поры до времени, сама понимаешь. Как только твой отец увидит то тело, думаю, он догадается, что это не ты. А пока… пока ты здесь, в безопасности. И как только грачиха разрешит тебя перевозить, я увезу тебя за границу на время.

Закончив, Громский поднялся и, засунув руки в карманы, прошелся по комнате, оставив меня ошарашенной и оглушенной. Меня… убили? То есть, я, как бы мертва, но на самом деле — нет? Мозг откровенно отказывался воспринимать услышанное, я лишь четко поняла, что Зоя погибла, и я также была в этом виновата. На меня словно бы ушат с холодной водой опрокинули, и я сейчас мокрая и замерзшая, ничего не могла понять. Столько смертей вокруг меня, и к каждой я имела прямое отношение… Что же я за чудовище такое?!

— Прекрати, — предостерегающе бросил Максим, когда у меня задрожала нижняя губа. — Если продолжишь себя винить, то сдохнешь прямо в этой койке, Ярослава. Смирись и прими то, что произошло. Самое главное, что ты жива и ты выбралась. Остальное — забудь.

— Н-но... как же я… Я-я же… — у меня зуб на зуб не попадал, казалось, что у меня в организме началось маленькое землетрясение.

— Смирись и забудь, иначе никак. Пора уже снять розовые очки и вылезти из кукольного домика, принцесса. Мир больше не будет с тобой ласков и осторожен. Ты только что окунулась во взрослое дерьмо, и если ты сейчас не сможешь это перенести, то дальше не справишься, и просто угаснешь. Ты должна принять эти удары, поплачь, не знаю, покричи, ударь что-нибудь или кого-нибудь, но ты должна стать более грубее и сильнее, — Максим взял поднос, ранее принесенный Кристиной и поставил его передо мной на кровати. — Начни с простого — поешь. Справишься, считай, что уже на шаг ближе к смирению. Я пришлю Крис, она поможет, если что. Отдыхай.

Не дав мне и опомниться, Громский покинул комнату, оставив меня один на один со своей ложной смертью и гибелью двух человек. Мир перевернулся и, кажется, с развороту дал мне сильную пощечину, которая теперь изнывала жгучей болью где-то под сердцем. Как же отец отреагировал на новость о моей… смерти? А Нэлли?

Эти мысли, как темный рой мух, снова заполняли мою голову, и я понимала, что Макс был прав. Если я продолжу загонять себя этим, то не справлюсь, не встану из этой койки. Сжав ложку трясущимися пальцами и глотая слезы, я прошептала сквозь зубы:

— Смирись и ешь.