sixteen. tomorrow (1/1)

× × × —?Теперь присядь на стул,?— сосредоточенно говорит мужчина и подкатывает к однотонному фону чёрный кожаный стулец с колёсами. Едва он укатывается куда-то в сторону, его ногой вылавливает парень и тянет к себе, садится и поправляет пиджак. Красный, роковой костюм, совсем не обтягивающий на удивление стройную, ещё худую форму тела, сидит прекрасно. Он подходит чёрному тонкому галстуку и такого же цвета ботильонам, подходит к одинокой, едва видимой серьге на правом ухе и красным зрачкам линз. За спиной парня не хватает только крыльев, и он станет полным подобием бога. Крыльев таких же светлых, лёгких и мягких, единственное, чего не хватило бы,?— капель крови на них. Падшие ангелы никогда не очистятся от собственной крови, и лучше эту кровь спрятать, потому что избавиться никак. Парень упирается одной ногой в маленькое колесо стула и задумчиво отводит взгляд, подставляя камере ровные черты своего лица.Фотограф чувствует себя скульптором. Мастером, у которого появилась честь работать с таким камнем, с искусством, о позах которого мечтает достаточно профессионалов. Превратить один только взгляд в соковыжималку, в щипцы, вытягивающие из публики и сердце, и душу, и воздух. Каждый изгиб сделать искусством, каждую часть тела превратить в эстетическое сокровище, в конструктор из драгоценных камней. Ему бы сыпать на парня комплименты и сыпать, но он и сам всё прекрасно знает, всё видит. —?Прекрасно,?— говорит мужчина в изумлении и за три часа упорной работы со снимками прикрывает камеру крышкой и складывает её в чехол. —?Отлично постарался. Клянусь, тебе уже двадцать семь, а выглядишь моложе подростка. —?Я знаю,?— подмигивает Вальт и откидывает чёлку назад. —?Спасибо за работу,?— он одаривает мужчину рукопожатием и, отчитавшись перед коллегой, что всё время тихо попивала капучино в сторонке, идёт к гримёрке. Лабиринты коридоров, свет, ослепляющий всех под собой, и одна единственная дверь в этом помещении, к которой Аой всегда торопится. Он идёт быстро, поглядывает на наручные часы и возвращается к мысли, что завтра, после двух недель отъезда, возвращается в родной город. Парню уже двадцать семь, скоро дойдёт до тридцати, а он до сих пор чувствует себя семнадцатилетним. За десять лет он прошёл столько всего, сколько проходят только знаменитости или слишком сильные люди, у которых хватит терпения. Вальт получил место на обложках журналов, на вывесках о предстоящих концертах и в мечтах девушек, что нашли своего идола. Наполнил страну новыми треками, снял достаточно клипов, буквально взорвавших интернет, и провёл точно не меньше тысячи концертов. Он отдал достаточно усилий, трудился, не покладая рук, потому что не было того, что его бы остановило, и вот долгожданные высоты. Как гордый орёл, он на самой вышке горы и имеет право смотреть на людей ниже так, как ему хочется. Наверное, со стороны его взгляд похож на презрительный, хотя в глазах давно ничего не прочитаешь. Наверное, со стороны он выглядит так, что ослепит красотой и втопчет в землю очищенной подошвой, хотя его не прогадаешь. Наверное, его уважают и боятся сказать что-то не так, потому что он обольёт грязью, а сам не испачкается, хотя он невинен и лёгок во всём. Наверное, он пришил к лицу маску, самую первую в своей жизни, и сейчас люди понятия не имеют, что он может сделать. У Вальта полно врагов, но самый главный из них?— его прошлое. На встречах и на работе, на концертах и в студии он забывается, у него чудесное настроение, чудесно нарисован макияж того, у кого всё нормально, а в одиночестве от одних только мыслей подташнивает. И ведь ещё болит, вообще не проходит, никакие лекарства не спасают. У него есть всё, о чём он раньше мог только мечтать, кроме счастья и свободы, кроме чистой, нетронутой пулями груди.

Парень переодевается в свои вещи, натягивает светлый мягкий свитер, связанный матерью, надевает джинсы выше щиколоток, слишком большие для него кроссовки с курткой и уходит. За это время многое изменилось. Недавно Чихару открыла магазин со своей линией одежды. Основная тема в небольшом магазинчике?— тёплая одежда, потому что даже здесь женщина беспокоится о здоровье. Она сама вяжет свитера с мастерами, сама помогает с дизайном пальто и курток, сама выводит незамысловатые узоры по настроению. Чихару безумно старается, и семья очень гордится её трудами. По крайней мере, Вальт от её работы в восторге, он даже устраивал несколько фотосессий в её одежде, рекламировал магазин, как мог. Она печёт только в домашних условиях и на любителя, иногда занимается заказами, когда устаёт от работы в магазине. Ей больше стало нравится радовать свою семью, потому что теперь деньги у них есть всегда. Кенто остался работать офицером, потому что никаких повышений не дают. Из-за популярности его сына появилось достаточно знакомых, в планах которых только попользоваться, а мужчина не дурак вовсе. Он отрабатывает своё обещание оставаться с семьёй и больше не уезжать, даже когда прошло столько времени, когда их дела пошли на лад. Пока Чихару бежит на работу, а близнецы расходятся по университетам, Кенто занимается домашними делами и наводит порядок. На самом деле, они с супругой переодически меняются, поэтому уже не скажешь, кто в доме хозяин. Парень на синей мазерати доезжает до места с собственным шофёром, которого забрал с собой, до любимого за эти недели кафе, перепроверяет своё сообщение и заходит внутрь. Людей почти нет, но реакция меньшинства на него всё равно как всегда невероятная. Поправив очки, Аой сдержанно кивает персоналу, остановившемуся у стойки, как линия статуй, и заказывает столик у окна. С деньгами на карте он может выкупить всё это кафе вместе с работниками, но такого желания, как видно, не находится. Ему нравится тратить деньги, осознавая, что имеет право и возможность, но сегодня не то настроение. Сегодня берёт чай в чёрном плотном стаканчике и садится на мягкий диванчик, отворачиваясь к окну. Токио огромный, поистене потрясающий город. Приветливые люди, яркие вывески, круглосуточные магазинчики с одеждой и кафе, в которые можно ввалиться хоть в три часа ночи и разделить одиночество с официантом. Сейчас только начинается период лета. Воздух свежее всего остального на планете, а небо сочетается с листьями сакуры. Дороги, которые никогда не заканчиваются, рабочие, что всё время куда-то торопятся, высокие и совсем низкие здания, прикрывающие друг друга… парень устал сегодня, поэтому перестаёт думать о пейзаже и останавливается на вошедшем в кафе парне лет девятнадцати. Вальт в душе счастливее любого ребёнка в мире, но держит лицо на месте. Поднимаясь с места, он доходит до дверей и здоровается с парнем крепким рукопожатием. —?Ты позвал меня в кафе, чтобы потом уйти? —?вскидывает брови светловолосый и осматривает помещение, пока Аой выходит первым. —?Ну да, в твоём же стиле. —?А мне стоять на улице и мёрзнуть? Вдруг меня кто-то украдёт? —?тише обычного спрашивает Вальт и кивает в сторону дороги, уходящей куда-то вверх. Шофёр уже заждался, у него, наверное, дела есть, но парню совсем всё равно. —?Только при мне свой цирк не устраивай. Вальт в момент делает недовольное лицо, напоминающее неподвижный холодный айсберг, и слегка щурится в попытке надавить. С этим парнем не сработает. —?Хочешь проблем? —?вскидывает он брови, очевидно, не имея никаких плохих намерений. —?Да, игнорируй мои сообщения целую неделю, Аой,?— усмехается Гвин и опускается на задние сидения, приглашая рядом синеволосого. Парень оглядывается по сторонам, демонстративно поправляет чёлку и садится рядом, негромко хлопая дверью. Дорога ловит поднявшуюся пыль.*** Сегодня не очень особенный день, но Рантаро чувствует себя заново родившимся. Парню совсем скоро стукнет двадцать девять, он почти мужчина, по утрам собирающий волосы в милипиздрический хвостик и в свободное время наслаждающийся мультфильмами. Мужчина. А что? Мужчины тоже порой всё ещё дети. С утра парень ходит по огромной, роскошной квартире и пылесосит. На тумбе номер их прислуги, которая бы сделала все дела сама, но у Киямы сегодня встреча, поэтому он заранее разминается. Он заключает договор с соседней компанией, потому что хочет довести свой офис до совершенства. Если встреча пройдёт как надо, он добьётся ремонта в помещении, построит зал для проверки товаров на прочность и будет идти дальше?— впервые в жизни встретится с главным начальником по производству волчков. Парень давно думал о том, зачем ему вообще это надо. Сейчас игр всё больше, товар нужен, как никогда, на него много спроса со стороны народа, потому что нынешние и старые пускатели быстро ломаются и ?выходят из строя?. Рантаро хочет добиться лучшего результата. Хочет сделать пускатели настолько прочными, чтобы они послужили от семи до десяти лет. С одной стороны, люди станут меньше гнаться в магазины, когда в них будет один прочный пускатель, который заменит десяток других, с другой?— производство Киямы достигнет высот и наберёт свою популярность. Линия продажи пускателей ?Реджо?, Категория?— спорт. Рантаро назвал её в честь своего отца. С Рантаро на работе часто спорят о том, точно ли стоит так стараться над товаром. Коллеги хотят идти другим, более хитрым путём, а парень категорически против этого и стоит на своём. Он ждёт того момента, когда первая модель будет готова и результат станет видимым, чтобы доказать правильность своего метода, а пока терпит недовольства работников. В своих планах его поддерживает только Вакия, как его парень, который, наконец-то, за весь день появился в сети. Рантаро подходит и садится за стол, перетаскивая слегка нагретый ноутбук ближе к себе. Буквально несколько секунд гудков, на экране появляется лицо немного уставшего, загнанного Мурасаки, и Рантаро, будучи самим собой, по-детски машет ему рукой. —?Да, детка, я тебя увидел,?— смеётся Вакия и тянется за кружкой чего-то аппетитного и горячего, выпускающего дым. —?Не угробил мой дом? —?Жду пожарных, а пока кухня горит,?— не остаётся в долгу Кияма, пока Вакия откровенно над ним стебётся. —?Когда заканчивается твоя учёба? Завтра Вальт возвращается, было бы здорово увидеть вас двоих сразу. Серьёзно, Вакия, ты чёрт подземный. Ещё немного, и я начну с самим собой разговаривать. Целый год не маленький срок, не думаешь? —?Таро, это Франция, я отсюда не уеду,?— серьёзно говорит Мурасаки. —?Закончу курсы и вернусь месяца через четыре, не помрёшь. —?Кровать без тебя мёрзнет,?— вскидывает брови блондин и откидывается назад. За восемь лет отношений он знает, за какие нитки дёргать парня, чтобы добиться внимания. И так смешно. Все едва не делали ставки, что в далёком детстве останется Мурасаки, а он сейчас такой занятой, учится во Франции. Рантаро тоже не ребёнок, просто он особо не парится и расслаблен, когда вне стен своего кабинета. —?Какого хрена без отопления спишь, идиот? —?Иди нахрен, с тобой никакой романтики,?— хмыкает Кияма и отворачивается. —?Сам там походу с кем-то трахаешься, пока я здесь страдаю в одиночестве. Как мне твою задницу согреть, если она так далеко? —?Я приеду и так твою задницу согрею, что ожог останется. Ещё заклинание какое-нибудь на французском скажу. —?А стонать на французском можешь? —?смеётся Рантаро, и Вакия по ту сторону замахивается наушниками. —?Ладно, нам хватит японского. —?Как же ты нарываешься, Рантаро,?— мотает головой Мурасаки. —?Сегодня куда-то идёшь? Вижу костюм на заднем фоне. —?Встреча в офисе,?— поясняет парень. —?Это мой путь к победе, пришлось всё самому гладить, но я справился. Хозяюшка одна дома погибает,?— драматично вздыхает Кияма и имитирует слезу. —?У тебя завтра снова полно работы, ложись раньше. Я тоже лягу, если захочешь. —?Ляг,?— улыбается Вакия и подмигивает, дотягиваясь до своей кружки. Рантаро в продолжение их маленькой детской игры жмёт ладонями щёчки и сильно жмурится. —?Я позвоню вечером. Иди на свою встречу. —?Вали к своим учебникам. Парни почти одновременно обрывают связь. Рантаро тянется вверх, словно едва поднявшийся с постели, и шоркает тапочками до самой ванной, где приводит своё лицо и волосы в порядок. Чистит свою обувь, фиксирует хвостик сзади, расчёсывает пальцами слегка отросшую чёлку и идёт переодеваться.*** Любимые четыре стены. Вальт только заходит за порог, вдыхая запах освежителя в своём номере, и с плеч будто тонна камней слетает. Лучше дышать, свободнее двигаться. Аой будто целый день носил до ужаса узкий корсет, от которого едва не трескались рёбра, а сейчас, сбежав с церемонии, его снял. И ведь даже мир на мгновение поменялся, стал проще, удобнее, а внутри снова стало холоднее.Вальт бы рад научиться вытаскивать из себя эти айсберги не на время, а на всегда, но всё ещё не получается. Десять лет прошло, насколько же глубокая рана? Гвин молча проходит вглубь номера и останавливается у короткой стойки, опускаясь на высокий кожаный стулец. Тянется к небольшому холодильнику, напоминающему маленький ящик пандоры, и достаёт стеклянную бутылку сока, на газировки и алкоголь даже не смотрит.Зато Вальт смотрит. Смотрит с того момента, как устало стаскивает лёгкое пальто, по пути ударяется ногой об что-то, но идёт уверенно и добирается до вина ?Сусуманьелло?. —?Прекращай пить,?— не отрываясь от экрана телефона, говорит парень и одаривает друга недовольным взглядом. —?Тебе не понять моего пристрастия,?— немного грустно улыбается Вальт и не слишком ловким движением с глухим хлопком открывает крышку. —?Сегодня не вылетела, прикинь? Я прям счастливчик. Гвин отвлекается и с какой-то потерянностью, может, даже сожалением смотрит на струю напитка, льющегося в стакан, и поднимает глаза на Аоя. Пять минут назад вертел своей чёлкой направо-налево, позировал, сам того не замечая, а сейчас вдруг стал таким… простым. Так длится всю их дружбу, сколько Гвин себя помнит. Вальт только на публику и перед знакомыми так светит, только напоказ становится идеалом, эталоном красоты, а дома будто все швы расходятся. Дома движения незамысловатые, неуклюжие, походка домашняя, а поведение совсем как у ребёнка. Дома искренний смех и такая же искренняя грусть, отчаяние и сплошная боль, потому что в четырёх стенах, пока никто не видит, его пожирает прошлое и новые проблемы. И этот бесконечный алкоголь, это побледневшее лицо и вмиг утраченная энергия, усталость. Парень ещё молодец, что вовремя заставил его бросить наслаждаться сигаретами. Вальт зовёт Гвина к себе, потому что в одиночестве он вернётся к мыслям, и настроения не появится. —?Давай закончим эту тему сегодня, и я обещаю, что больше говорить про это не будем,?— спокойно говорит Гвин и замечает, как напрягается старший. —?Если ты выговоришься, тебе станет лучше. —?Мне не станет лучше,?— улыбается Вальт, наверное, по привычке. И улыбаться так больно, потому что с каждым разом колет всё сильнее, потому что ему вообще не весело. —?В тебя стреляли насмерть, госпитализировали на полгода, с твоим отцом стал сотрудничать мой дядя,?— это всё, что я знаю. Мы общаемся, а ты за два года мне так ничего и не сказал. Ты выносил это десять лет, может, остальное уже не секрет? —?парень в надежде сводит брови, а Аой жмурится, выпивает первый стакан одним махом. На пол падают случайно вылетевшие красные капли. —?Мой самый ужасный секрет в жизни,?— говорит Вальт и поднимает глаза в потолок. В ушах стоит шум выстрелов, ударов пуль по полу, чьи-то едва слышимые рыдания рядом, начинает болеть голова. —?Лучше бы я был самым простым человеком и не имел вообще никаких секретов. Давай не будем о грустном, а то мне понадобится вторая бутылка. Парень отвлекается на вибрирующий мобильный с лёгкой мелодией пения птиц. Вальт берёт сразу, стоит увидеть на экране контакт сестры, игнорирует агрессивные попытки Гвина забрать у него бутылку и наливает себе по новой, будто воду. Младший одаривает его обвиняющим взглядом, а Аою снова плевать. —?Вальт, у меня проблемы… Голос Вероники звучит заплаканным, с нотами хрипоты. В памяти не так хорошо отложились моменты, когда девушка так нервничала, наверное, такого просто не было, и от этого сердце бьётся ещё сильнее. Девушка, словно загнанная в угол, всхлипывает, будто давится, прокашливается и слышно теребит прядь волос. Недавно подстриженных, красивых розовых волос, теперь точно мокрых и солёных от слёз.Вальт быстро поднимается с места и уходит к окну, чтобы не оказалось лишних гвиновских ушей рядом. —?Сис, плачешь? —?взволнованно спрашивает парень и отодвигает шторы, высматривая что-то во дворе. —?Что случилось? —?Папа заключал с одним важным человеком договор… не помню фамилию, мне её не сказали. Этот мужчина что-то обещал, вроде как, не лезть в город, и попросил одолжение на будущее,?— она судорожно вздыхает. —?И знаешь, что за одолжение? Меня выдадут за него замуж, Вальт, замуж по договору! Ника снова срывается на отчаянные рыдания, а Аой нервно грызёт ногти и прислоняется к стене рядом. Даже Гвин отрывается от дел, перестаёт прятать бутылку и оборачивается к парню. Не должно такого быть, это самое ужасное, что вообще может происходить.

Ника уже года четыре с Куренаем, едва не каждый день за руку и ни часа друг без друга. Шу говорил по секрету, что порой высматривает кольцо по пути домой на прилавках, но не спешит с этим, а Вероника слишком часто смотрит с матерью сериалы с парами в браке. Вальт собственными глазами видел, как долго эти двое шли друг к другу. Как старался Шу и как не отказывалась Ника, как они вытягивали друг друга из этого болота и остались единственными в этой больной истории, кто с первых дней были друг для друга созданы. У беловолосого при виде Аой щенячий восторг и коробка умиления, счастье и хорошее настроение на целый день, он так её любит, что даже Вальта иногда подташнивает. У Ники ночные мечтания и долгие сны о нём, гордость и теплота, забота выше крыши. Они самые влюблённые в жизни, единственные, кто сохранили свою подростковую любовь и не поломали по пути. Наверное, только у них были настоящие чувства. Не было вранья, не было выбора, не было серьёзных ошибок, которые никогда в жизни не простить. Аой бы оставил это дело, но если судьба угробит и их отношения, то Вальт разочаруется во всей своей жизни без остатка. —?Не плачь, иди и успокаивайся,?— серьёзно говорит Вальт. —?Я приеду и поговорю с отцом. —?Поговори,?— умоляет она так, будто брат вот-вот передумает. —?Поговори, пожалуйста, иначе он сломает мне жизнь. Не отпускай меня, Вальт, хорошо? Молю тебя. —?Ложись спать, уже поздно. Я всё улажу, слышишь? Доверяй мне,?— говорит он, и девушка обрывает связь. Гвин поднимает на него взгляд, кивком спрашивая, в чём дело, а Вальт машет рукой и идёт запивать своё горе до конца. Бутылку, может, парень и спрятал бы, но холодильник с места без силы не сдвинешь, и спасти Аоя от лишних градусов не получилось.Сегодня его ждёт до ужаса крепкий сон. Остаток времени парни сидят на кухне и обсуждают новые серии их любимого сериала, вышедшего недавно. Хрустят чипсами, потому что заказывать что-то другое в номер Вальту лень, а потом заваливаются перед телевизором. И ведь сидят не как коллеги или знакомые, не как модель и знаменитый артист с племянником главы клана Гилтен, а как самые обычные друзья, едва не вернувшиеся с учёбы и не прогулявшие последний урок. Вальт волнуется по поводу сестры, но решает не портить настроение семье своим преждевременным звонком с разборками и ложится спать в гордом молчаливом одиночестве, с пустой бутылкой вина в объятьях. Больше ведь обнимать нечего.× × × За окнами палаты темнеет, солнце стремительно прячется за горизонтом, и впервые кажется, что оно тоже плачет. Что полно отчаяния и боли, что вместе со всеми ними упало на колени и забилось в истрерике, разодрало костяшки на руках в попытках достучаться до земли, потому что… эй, небеса, конец всегда такой плохой?.. В глазах двоится, по полу и стенам расползаются тени истерзанных, изорванных в клочья подростков. Как после апокалипсиса, после падения метеорита, который задел их всех сразу. Тишина впервые не кажется чем-то успокаивающим, даже не затишьем перед бурей, а немыми выстрелами, под которыми грудь трескается тонкими досками. Дыры не прикрываются ничем, раны не затягиваются, швы только распускаются, как под лезвием ножниц. Чик-чик, и сердце едва бьётся, сердца почти нету. Его лишился каждый, подставил под пули, того не подозревая, а сейчас не в праве найти лекаря. —?Больше… никогда в жизни,?— начинает вполголоса Куренай и оборачивается на лежащего на койке Аоя, на бледную кожу, на такие нереальные бинты в красном, словно нарисованные мечтающим ребёнком. —?Мы не станем лезть в эти дела, не станем отпускать друг друга. Эти люди нас отравили, и прошу, поклянитесь, что больше не перейдёте дорогу таким, как они. —?Никогда,?— подаёт голос Рантаро, и он второй по списку в этом помещении, у кого так страшно изуродована грудь от пуль. —?Больше никогда,?— подхватывает Вакия и поднимается с места, смотрит на синеволосого. —?Ни он, ни кто-то другой из нас больше не потонет в крови. Сегодня живые, завтра мёртвые. Пусть кланы Ширасаги и Калисл навсегда окажутся в другом мире. —?В аду. Ветер стучит в окна, ресницы Аоя слабо дрожат, как в морозилке. День, когда каждый что-то потерял, остаётся подхваченным ветром, чёрное прошлое, доставившее столько бед, улетает следом. И только бы надежду, что ветер не устанет это нести и не вернёт обратно. Вернёт. Всегда возвращает. Ветер по натуре ленивый.

× × ×