seventeen. shot (1/2)

*** У Вальта руки от страха трясутся. В особняке прохладно, дует из открытого окна, а от смешанных чувств после пережитого тошнит. Руки давно вымыты с мылом раз десять, а будто ещё испачканы, будто их цвет уже не телесный, а красный. Глаза слизятся, и подросток ходит вперёд и назад в попытках успокоиться.Успокаиваться не получается. За окном стемнело, и острые ветки за стеклом кажутся ещё страшнее.

Мир перед глазами медленно темнеет, и парень скорее просит себе воды. С каждым вдохом буквально задыхается, слёзы рвутся наружу и заполняют всё нутро, душа Аоя в них тонет. Он хотел помочь. Своё сердце бы вырвал и вставил в чужое тело, обделил кислородом так, чтобы на всю жизнь, даже будучи в космосе, но пули снова решили всё. Пистолет будто кричал, как человек, громким визгом подзывал ближе Смерть, а Вальт всё время её и боялся. Испачкал только руки в попытках прикрыть рану до приезда скорой, но мысленно искупался в крови полностью. Искупался и утонул, навсегда породил страх смерти. А скорую никто и не вызывал. — Сядь и успокойся, прошу тебя, — спокойно просит мистер Мин и массирует виски двумя пальцами. — Вы человека убили, — на грани истерики отвечает Вальт и поворачивается. Рука со стаканом так дрожит, что вода едва не выскакивает. — Вы... Вы понимаете вообще, что убили человека? Он больше не поднимется, он мёртв от Вашей руки! Господи... — Это война, Вальт, война всегда несёт с собой потери, — объясняет Гону. — Клан Ширасаги должен был лишиться кого-то, как лишился я. Так устроен наш мир. Мне очень жаль, что тебе пришлось попасть в него так внезапно, он совсем не для тебя...

Мужчина отвлекается на стрельбу во дворе, а сердце Аоя ускользает в пятки. Он держится на ногах, но вот-вот упадёт, ему безумно нужна поддержка, иначе больше не встанет. Двери с громким скрипом распахиваются, двое прислуг с постельным бельём в руках ложатся на пол замертво. Приходит кошмар Вальта, его собственный палач, у которого всегда был топор. Парень знает, что он его не использует, только не на нём, не на своём парне, и жутко хотел бы, чтобы не страдали и другие. А они страдают, их кровь прилипает к полу и окрашивает его, как холст, как картину сумасшедшего художника.

Луи нервно зачёсывает волосы назад, рука с пистолетом дрожит от неверия, от разочарования и предстоящей боли. Будет больно, он знает это. Он привык. Едва Мин поднимается с места и пытается найти, за что заскочить, чтобы спрятаться, пуля делает во лбу дыру, и Вальт взвизгивает в ужасе. Луи ничего не спрашивает, не уточняет, не ищет оправдания их поступку и почти не дышит, потому что дышать больно. Здесь отравлен воздух, здесь от каждой детали лёгкие наполняются дымом, сжимаются до микроскопических размеров. Тяжело так, что вся кожа чешется, что руки дрожат уже не от волнения, а от нетерпения.

Желание мести застрявает в горле, препятствует боли и сожалению, огибает разумные мысли и адекватность стороной. За этот день на руках парня столько убитых, что не сосчитать десятью пальцами, а ему плевать.

Скоро с прискорбной болью, отравляющей разум, загнётся следующий палец.

— Что ты сделал... — на грани истерики шепчет Вальт, и глаза не смеют опускаться на труп мужчины. У него такой шок, что дрожит всё тело, что нет сил сдвинуться с места. — Кровь за кровь, — сплёвывает Ширасаги и чувствует жгучую боль в груди, когда через силу поднимает дуло и направляет на Аоя. — Первое правило нашей семьи, ты знаешь его. Я рассказывал. Я тебе всё... с ума сойти... — он нервно усмехается и сильно жмурится, понимает, что сейчас эффектом бумеранга убьёт и себя.

Плевать.

— Стой, Луи, я всё... объясню, — сглатывает Вальт и прижимает ладони к груди. — Я прошу... это не я, я хотел помочь! Луи отворачивается, едва дышит, потому что от всего происходящего здесь умирает изнутри. Слышит, как парень срывается на рыдания, и быстро спускает курок.

Щелчок такой громкий для них обоих, что подрывается мозг, что слух вдруг пропадает, как по щелчку. Две пули в грудь, три по случайности в пол. В памяти Луи, которую бы разорвать на куски и вышвырнуть, сжечь и уничтожить, Вальт Аой погиб в результате перестрелки за убийство некого Ноа Садзуки.× × × Сегодня в городе тепло, солнце буквально ярче обычного. Парень огибает прохожих, поправляя чёрную маску, которая сползает с носа, и чувствует, как прохладный освежающий ветер толкает в спину. Пока люди не узнали в лице парня свою звезду, он разводит руки в стороны, как самолёт, и бежит по дороге, иногда оборачиваясь на двух мужчин, что тащат его багаж. Настроение сегодня прекрасное, он буквально летит навстречу родному городу. Никогда раньше он не покидал это место больше чем на неделю, потому что без знакомых рядом ему очень сложно. Тяжело справляться с мыслями, вытаскивать червей, ползающих внутри и задевающих за живое, когда рядом нет проверенного человека, который бы с этим помог. Ему ещё повезло, что в Токио на момент поездки был Гвин со своим дядей.

Сейчас рядом с ним и семья, и лучшие друзья, и давно известные и проверенные коллеги. Настроение не может быть ужасным.

На улице так свежо, что парень замирает и долго смотрит в небо. Следит за облаками, до которых бы дотянуться, в которые бы прыгнуть и спрятаться от всех. Нет сейчас места, в котором можно было засесть и быть уверенным, что никто и никогда не достанет, что его не видно, что там его буквально не существует. Раньше этим местом были руки Ширасаги. Нестандартный выбор защиты, когда парень сам был настоящей формой опасности, но с момента, когда все маски слетели, Вальт доверял только ему. Ошибка лишь в том, что он повёлся. Повёлся на этот светлый образ Ширасаги в маске, на его голос и часовую нежность. Аой подумал, что нашёл любовь, только совсем не учёл, что плохого в Луи больше, чем хорошего. Что любовь была новинкой, тем, что приходит и уходит, что клан оказался куда важнее чувств. Нельзя так просто доверять таким людям. Он надеялся на лучшее, закрывал глаза на то, как Луи помешан на чести и верности, на прошлом, на своём будущем, но расставил всё по местам только сейчас. В горле сохнет, парень заранее чувствует во рту вкус алкоголя и трёт лицо ладонью. В магазине просит обычную воду, чтобы освежиться, на улице половину выпивает, другую проливает на руки и умывает лицо.

— Со мной всё нормально, — говорит Аой мужчинам и поднимает вверх ?найс?. Парень заворачивает за угол и уже спустя пару шагов замечает знакомый силуэт с техникой на шее. Для подстраховки убедившись, что маска не спала, а людей вокруг не больше, чем нужно, Вальт мгновенно лохматит волосы и бежит навстречу коллеге. Глаза горят в счастье и нетерпении, и на смену суровым мыслям приходит простое детское понимание, что он дома. Все громкие ?скучаю?, которые он только мог удержать в себе, вырываются наружу, на любимый город и Гинбу, который едва ловит парня и чуть не падает. — Сколько лет, дружище! — Две недели! Парни хлопают друг друга по плечу и в завершение приветствия жмут руки в крепком рукопожатии. Вальт даже улыбки сдержать не может, стаскивает маску и суёт куда-то в карман. Думает, что задохнётся от волнения и радости, и Орочи скорее проводит его до машины. — Тебя заждались, поедешь в кафе, или сразу домой? — интересуется Орочи и заводит машину. — Давай в кафе, — синеволосый хлопает дверью и опускает стекло вниз, обращаясь после к двум мужчинам, что сложили чемодан в багажник. — Спасибо за помощь, можете ехать по своим делам. У меня особый мужчина, так что я в надёжных руках. До встречи, — он кивает и следит за удаляющимися силуэтами.

— Скучал по городу, Аой? — вскидывает брови Гинба и выруливает в сторону, заранее съезжая на дорогу, где путь намного короче. — Я без него жить не мог, — улыбается парень и высовывает руку из окна, задевая ветки деревьев. Ехать не долго, но Вальт буквально умер за это время, поэтому расслабляет плечи и закрывает глаза.

С Гинбой он знаком ещё с двадцати двух, когда заново вышел на сцену со своими песнями. Заумный видом парень с наушниками сел на первый ряд и буквально несколько выступлений, что шли на неделе, не открывал взгляда от Вальта. Аой думал, что обычный фанат (очередной, вау), пока незнакомец не поднялся к нему в гримёрную после выступления и не представился его новым менеджером.

У Вальта не было тогда выбора, потому что он не блестал успехами; в тот день парни стали коллегами.

Даже сейчас, когда претендентов на кресло его начальства миллион, Вальт не собирается расставаться с Гинбой. Наверное, хорошее действительно не забывают. Его вытянули к небу, когда он оказался едва ли не по колено в грязи, и Вальт уверен, что нынешнего места в его карьере заслуживает исключительно шатен. За пять лет сотрудничества и дружбы Орочи стал тем человеком, на которого действительно можно положиться. Аой уже понял за свою жизнь, что для доверия к человеку нужно пробыть с ним достаточно времени, а не два грёбанных года, чтобы потом по волшебству обзавестись чувствами и умереть в самом конце. Сейчас как никогда раньше надо быть осторожным.

Возможно, осторожным нужно было быть как раз раньше, просто он в себе ещё не разобрался.

Зато в людях разобрался прекрасно.