fifteen. protect me (2/2)

— Я просил его помочь с этим делом, но он занят кланами, сегодня снова кого-то нашли, — поясняет синеволосый. Он вытаскивает телефон и смотрит на время, сосредоточенно сводя брови в переносице. — Ещё и бумаги его. Я буду смотреть, если он освободится, то я обязательно попрошу его помочь. И он поможет, я точно знаю. Друг, дома будет ужасно одному, ты понимаешь? Может, ко мне?

— Ко мне, — спокойно говорит Мурасаки. — У меня полно места дома, а ещё мне никто не запретит. Поживёшь у меня, — он поворачивается к Рантаро. — Согласен? Да как вообще от такой возможности отказаться можно, понятия не имею.

— Я остановлюсь у Дайго.

— В смысле, — не понимает Вакия и хмурится.

— У Вальта и так дел полно, я только хуже атмосферу сделаю. А к тебе не хочу навязываться, — он смотрит на Вакию. — У Дайго сейчас лучше всего, тем более, он звал меня недавно. Его мама рада будет, и я никому не помешаю. Соберу вещи и пойду к нему, только кое-что дома сделаю. Я напишу вам.

Вальт только соглашается и крепко обнимает друга, обещая звонить и расспрашивать о новостях здесь, а Вакия тупо стоит, потому что ещё в недоумении. То есть... ему отказали? Его отшили. На самом деле, это удивительно, это приподносит ему огромный урок сейчас, отвешивает сильный подзатыльник. Наверное, ему надо меньше решать что-то за других людей. Быть меньше в себе уверенным, знать, что на нем одном свет клином не сошёлся.

Рантаро бесит, потому что он сейчас ему всё наглядно показывает.

Показывает, что может обойтись без его помощи, что даже в сложный момент не собирается бежать и прыгать к нему в руки, потому что у него деньги или связи. Вакия думает, что парень невероятен, потому что он уже во второй раз вводит в тупик, даже не напрягаясь. Осторожно, без лишних слов и усилий, просто делает и всё. Так отстранённо, держась за раненую грудь, которую проткнула стрела отчаяния, держась за голову, которая кружится от плохих мыслей и переживаний, но так уверенно и точно. Рантаро ничего не делает, просто поступает разумно и ничего не боится, не обходит будущие ссоры и обиды, он словно на них и нарывается.

У Вакии от него кипит кровь, взрывается мозг. Что за магия грёбанная такая, почему ему в глаза как будто блёстками дунули?

Парень не замечает, как Рантаро на прощание хлопает его по плечу и уходит, и выходит из транса только тогда, когда подросток уже на улице. Он просит Аоя подождать и бежит за ним, сносит всех с пути, пока не догоняет. На самом деле, впервые боится, что не догонит и упустит из виду, и это так страшно.

— Я дойду пешком, спасибо за помощь, — кивает Рантаро и идёт дальше, обнимая себя за плечи от нахлынувшей волны ветра.

Вакия боится опять выпасть из реальности, только чтобы потом не догнать друга. Сердце пиздец бьётся, ещё немного, и прямым попаданием пробьёт своей силой грудь. Наверное, без сердца было бы куда лучше, и мысли бы всякие в голову не лезли, и волноваться бы не пришлось.

— Кияма!

Блондин оборачивается за метров десять-пятнадцать точно, и для того, чтобы разглядеть Мурасаки, ему стоит сильно прищуриться.

— Мы его найдём! — заканчивает Вакия, отводя ладони от лица и опуская их вниз. Рантаро несколько секунд смотрит на него, словно на умалишённого, а у Мурасаки колотится сердце. Он только коротко кивает, опускает взгляд и разворачивается, а Вакия учится дышать заново. Так необычно, словно Вакия — кавалер, усердно добивающийся сердца хамки-хулиганки, и ведь это не исправить. Блондин никогда так не прогибался, а сейчас не может перестать, потому что охота сделать всё на свете, лишь бы Рантаро не считал его кем-то плохим.

Лишь бы мог на него положиться.

*** Вечереет, листья сваливаются прямо на руки. Оранжевые оттенки приятно успокаивают, завораживают, ветер подталкивает вперёд. Так спокойно и легко, будто бежишь по облакам, с другой стороны, у них обоих ещё больше проблем, чем было сначала. Они ничем не связаны, даже не похожи, не совпадают, не пересекаются, но друг без друга им никак. Договор канатом крутится вокруг них, чертит линию ровного круга. Только эти листья отражают всё, что в их светлых глазах.

Они и вызвали их на улицу, сплели воедино, пока не стемнело до конца.

Вальт идёт с Луи в ногу, но в эту погоду просто думает, молчит. Осматривая пейзаж перед собой и зная, что рядом его парень (пускай не настоящий), что буквально за метр от него человек, которому без парня никак, даже не хочется говорить первым. Сегодня не время для того, чтобы радоваться, скорее, всё обдумать. У подростка достаточно дел, а он волнуется за того, с кем не совпадает, и это пугает, в какой-то мере. — Ты получил посылку от меня? — спрашивает парень, смотрит себе под ноги. — Получил, — усмехается Луи и расправляет плечи, морщит нос от ветра и неприятного запаха сырости. — Вкусно? Подростки одновременно поворачиваются друг к другу. Сталкиваясь взглядами, проходит секунда, как сдвиг внутри обоих, и они смеются, отводят взгляды в разные стороны. — Твой отец хочет мою голову, — начинает старший, заглядывая вперёд. — И голову моего отца.

— Нет, причём тут головы? Он не жестокий, — мотает головой Вальт и вытаскивает из карманов руки, начиная жестикулировать. — Ему сказали навести в городе порядок. Не забывай, что вы не святые, у вас там свои тёмные дела. — А ты не знаешь, что бывает за убийство и похищение? — вскидывает брови Луи и смотрит на парня. Аой задумчиво хмурится, а потом вытягивает лицо в удивлени, будто осенило. — Нет, это ужасно... — досадно тянет он. — Тюрьма, пожизненное заключение? А тебе девятнадцать, конечно, тебя могут посадить... — Тебя это волнует? — спокойно спрашивает Луи. — Волнует моя судьба? У нас даже отношения фальшивые, а я страшный человек, ужасный. Поверь, я даже не каюсь. Вальт поднимает на него взгляд и даже сжимается, словно выпускающий воздух шарик, сочувственно сводит брови в переносице. Луи раздрадающий и грешный человек. У него нет крови на руках, но он не против её, он готов носить её и даже не смывать, если надо будет. Вряд ли он что-то чувствует к парню, разве что питает интерес и держится исключительно из-за договорённости. Может, у него ещё какие-то цели, может, за сотню планов, его не прочитать. Он любит позлить Вальта, и всё-таки Аой волнуется. В его голове непривычно и неправильно видеть Луи за решёткой, пойманным собственным отцом. Ширасаги ему никто, но этого времени хватило, чтобы Вальт посчитал парня неотъемлемой частью своей жизни. Вальт злится и за воротник пальто тянет Ширасаги к себе, уверенно смотрит в глаза, благо, что они практически одного роста.

— Ты в тюрьму не сядешь, — твёрдо заявляет синеволосый и всё больше удивляет Луи. Старший вскидывает брови, словно не верит, специально ждёт дальнейших действий. — Почему же?

— Ты негодяй, но тебе не место за решёткой. Ты... ты посмотри на себя! — он осматривает голубоволосого с головы до ног. — Ваша семья же не ради удовольствия убивает, да? Я понимаю, что это плохо, что надо сначала идти в суд, прежде чем что-то делать, но я знаю, что вы либо за что-то мстите, либо... что вы вообще делаете? — Мы не убиваем первого встречного из-за того, что нам вдруг так захотелось, — отвечает Ширасаги и высвобождается, выпрямляется. — Если нам перешли дорогу, мы показываем, что этого лучше не делать, и почему. Если нас предали, мы наказываем, ставим врагов на место и защищаем свою территорию. Если другой клан решил забрать нашу землю и сделать своей, мы возвращаем и защищаем. Мы сами себе закон и поступаем справедливо, а полиция не в курсе наших дел, поэтому думает, что мы плохие. Я польщён, что ты на моей стороне.

— Я не говорил, что я на твоей стороне, — приподнимает палец в воздухе Вальт. — Я сказал, что не хочу, чтобы ты сел в тюрьму, но я не говорил, что я против отца. — Придётся выбирать. Нельзя виться между двух огней, как мотылёк, можно вымотаться или сгореть, — Ширасаги останавливается и пристально смотрит на подростка. Аой останавливается следом и легко хмурится, чувствует, как усиливается ветер, и дёргает плечами. Луи попадает взглядом прямо в глаза Вальта, давит до невозможности, словно хочет заглянуть внутрь парня.

— Это сложно, — признаётся синеволосый и даже замирает, судорожно вздыхает. — Он же мой отец, родной человек. Я подведу его...

— Если будешь за меня, будешь прикрывать меня и не станешь помогать отцу, то окажешься на той территории, которую мы охраняем. Окажешься тем, кого я буду охранять. Луи и не нужен Вальт, не нужен его голос и поддержка, нужна лишь информация, но с каждым разом интерес и желание прыгнуть в это болото неизвестности берет верх. Ему никто не запрещает искать информацию и встречаться с Вальтом не потому что нужно, а потому что хочется. Его затягивает глубоко, а он не вырывается, не боится утонуть, потому что до жути интересно и заманчиво. Если придётся защищать Вальта, он будет защищать, как своё, и дело уже не только в договоре.

Это как убить два зайца одним выстрелом. Точнее, тогда уже целое семейство зайцев: получить необходимые сведения семьи Мин, узнать Вальта получше и не иметь угрозы от Кенто Аоя. Он думает обо всём этом, думает и загорается азартом, уверенностью, готов рычать от удовольствия.

Лев берет своё, не спрашивая.

Лев — царь зверей. Цари способны на многое, царям дозволено абсолютно всё.

— Тогда начни с Фри Де Ла Хойи, — медленно выговаривает Вальт и щурится, дожидаясь реакции.

Луи вскидывает брови в ожидании и уже прокручивает в голове все возможные догадки. — Он недавно приходил, разговор сложился не очень гладко, — поясняет Вальт и продолжает идти. — Начался с носа, а закончился полом. Ой, а можешь показать пару приёмов? Если что, тебя рядом не будет, я его такой — на! — и неожиданный поворот. — Тогда... — отвечает Луи, становится спереди Вальта и перекидывает его через плечо. Тот машет руками, пытаясь за что-то ухватиться, пока не падает на землю, на спину. От неожиданности всё вокруг кружится, улица плавится, плывёт, как отражение на водной глади, и он приходит в себя, когда Ширасаги садится на его живот и фиксирует руки над головой. — Ты предупредить меня не мог?! — злится Вальт и откидывает голову назад, на землю.

— Я сказал ?тогда?, — пожимает плечами Луи и поднимается. — Кое-кому стоит почистить уши.

Парень одаривает его уничтожающим взглядом и с душераздирающим кряхтением, а ещё, наверное, со злостью и ненавистью осторожно встаёт на ноги. Ширасаги разворачивается, идёт по дороге дальше и не озирается, а Вальт всё рвётся вперёд, чтобы здорово его треснуть, думает, стоит ли в следующий раз подкинуть в пудинг какой-то вонючей отравы.

Он половину оставшегося пути подставляет старшему подножки и пытается уронить на землю, как едва не новорождённый котёнок в ярости, пока охранники кое-как за ними поспевают.

— Почти пришли. Поцелуй на прощание, — требовательно напоминает Ширасаги и с самым невозмутительным видом подставляет щёку.

— Обойдёшься, — демонстративно вскидывает брови парень. — Я на грани того, чтобы тебя швырнуть, а ты о поцелуях мне здесь затираешь. Много хочешь.

Ширасаги закатывает глаза и усмехается, отворачиваясь обратно к дороге. Он за воротник куртки тащит ближе к себе Аоя, когда тот отдаляется, и опускает взгляд на его губы. На мягкие, светлые, на самом деле, испробованные им лично. Луи не разбирается в своих чувствах, но сейчас ощущает их вкус и мягкость. Не столько это пугает, сколько только больше интригует и так необычно вводит в тупик.

— Что за отношения без поцелуев? — Обычные, скромные отношения.

Вальт останавливается и за рукав дёргает старшего ближе к себе, заглядывая в глаза. Смотрит буквально секунду, а потом приподнимает в воздухе мизинец и тыкает им Ширасаги в ткань куртки.

— Договор, — говорит он и опускает взгляд на свою руку. — У нас так смешно всё выходит... Смотри, я поцелую тебя за день до нашего расставания, когда мы добьёмся своего. Это будет прощанием. — Ты пиздец, как странно думаешь, — честно признаётся Луи и ловит его взгляд, наклоняя голову. — Головой ударился, когда упал?

Вальт возмущённо поджимает губы и замахивается кулаком, а Ширасаги смеётся и уходит от имитации удара в сторону. Младший ждёт ответа. Ему кажется смешным и в то же время важным хранить такое маленькое обещание, чтобы оставить после себя след. Никто не знает и не видит, сколько им придётся строить эти фальшивые отношения, в которых переодически один достаёт другого, а потом наоборот, и Аой не задумывается о длине их пути. Просто хочется идти, и он идёт, едва не бежит вприпрыжку. Если Луи — человек, вставший сначала врагом — пойдёт вместе с ним, если правда обеспечит эту свою защиту, Вальту нужно только не останавливаться и быть в себе уверенным.

Он думал, что будет жалеть об этом, а сейчас понимает, что вовсе нет. Что с Луи жизнь наполняется красками, адреналином и интересом, целями, препятствиями, которые сейчас не так трудно перепрыгнуть.

Потому что вдвоём всегда легче.

Ширасаги сдаётся уже через минуты две и пожимает мизинец Аоя своим, обмениваясь немым обещанием. Можно считать их союз официальным.