nine (1/2)
Стуча несколько раз по утрам ногой, девушка будто пытается пробить пол, чтобы провалиться вниз и застрять там окончательно.
Утро начинается с тихого храпа Токо, и Веронике приходится быстро, сонно и совсем нехотя будить брата, напоминая о занятиях в школе ровно через сорок минут. Мозг ещё не выспался, не насладился безработицей и с самым большим желанием велел вернуться и упасть обратно в кровать. Мягкость подушек и одеяла манит, мягко подзывая к себе, кружится на месте и показывает, как бы кормило её сном, как бы надёжно обмотало, словно кокон, и оставило бы до того, пока спать не надоест.
Мечты сладкие, явно не для диеты, но Ника не ведётся, кивает проснувшемуся следом будильнику и медленно идёт собираться.
У неё жизнь идёт кругом; где бы она не была, вокруг словно склоняются тени, желающие сожрать последние капли всего хорошего. У неё прямо сейчас рассыпается собственный счастливый мир в руках, падает на пол, его так много, что под ним не видно ног. Ей бы ухватиться за что-то (за кого-то), чтобы склеить каждый кусочек снова, но девушка боится. Боится слепо, что её отпустят, только вытянув, или отшвырнут от себя сразу же, не став дарить и так потухшую надежду. Рядом существует только её семья: два её брата, которые всегда, несмотря на свою слабость, стоят за неё стеной, её мать, которая дышит, чтобы дышали они, и отец, которого, правда, всё ещё нет рядом. Дело ли в работе, ей было неизвестно, и хуже это, или лучше, понять было трудно. О перепалке с Шу она даже не думает.
Зачем думать? Думать о том, о котором раньше не могла забыть — правильно ли? Быть может, но не стоит утренних ленивых мыслей, поэтому кажется бессмысленным. Она подталкивает всё ещё полусонного брата вперёд, грозясь ему, что не вытерпит и оставить тут спать, чтобы опоздал на урок и потерялся. Конечно, наверное, она бы такого не сделала, но её настроение издалека намекает на то, что девушку лучше не злить. Ника в последнее время довольно вспыльчивая, держит свой гнев, но не совсем так, как ожидалось бы. Может высказать всё прямо в лицо, не стесняясь ничего, может плюнуть в него или даже ударить, а с боевыми навыками у неё с каждым днём только больше удач. Кареглазая после школы забегает в соседний корпус, на борьбу и стрельбу из лука. О своих внезапных интересах она никому не рассказывала, кроме Токо, хотя и тому сказала здорово прикусить язык. Чихару не особо интересовалась, потому что верила в отговорки про посиделки у подруг и дополнительные, а Вальт, видимо, просто не находил времени, был постоянно зажат чем-то и даже морально не мог подобраться к вопросу, где пропадает младшенькая до пяти вечера. Может, как-нибудь обязательно спросит и даже заинтересуется, похвалит сестру за стойкость и мужественность. Он действительно занят, девушка прекрасно его понимает, точно также понимает, из-за кого именно он так занят, поэтому усердно не бежит впереди паровоза. Ближе к школе Токонацу бодр, как утренние лучи солнца, находит в толпе своего лучшего друга — Фубуки — и машет сестре, скрываясь за плечами учеников. Розоволосая молча проходит к дверям и исчезает там, не решаясь идти и скать своих подруг. Конечно, раньше их у неё было достаточно, и довольно хорошие, а не такие, как бывают обычно, но девушка перестала поддерживать с ними связь. Здоровалась, когда приходилось, даже улыбалась и поддерживала разговоры, но не считала своим долгом ходить с ними раз за разом, как хвостиком, поэтому радовалась одиночеству. И одиночество её питало, принимало с распростёртыми объятьями и всегда ожидало, какое бы у девушки ни было настроение.
Хотя иногда оно особо не менялось, настроение это.
Вероника только касается прутьев лестницы до второго этажа, как слышит неподалёку женские голоса, явно о чём-то оповещающие. Она стоит минуты две, решаясь с собой и тем же одиночеством, пройти ей дальше или поинтересоваться, но, как ни странно, выигрывает первое. Она не думает об интересном, не думает о том, что её бы впечатлило, потому что пока ещё такого не встречала. Поднявшись на второй этаж, девушка вздохнула и направилась дальше, щурясь от неприятных криков с разных сторон. Голова трещит, и малышне было бы к лучшему заткнуться, пока в Нике не проснулся дико любящий тишину зверь, но его, как видно, никто не чувствует и вообще не знает о его существовании. Шум никуда не уходит, иногда даже становится громче, и розоволосая даже жмёт уши ладонями, прикрывая глаза и случайно врезаясь кого-то. — Поаккуратнее нельзя? — едва собирается промыть мозги виновнице столкновения Ян, но, обернувшись, видит вполне знакомое лицо и фыркает. И заметно успокаивается, и связи с их семьёй впервые так радуют. — Ого, встреча, так встреча. Заблудилась что-ли, Аой? Девушка закатывает глаза и дёргается в сторону, желая молча пройти дальше, но сталкивается с протянутой рукой старшей, и пути к спасению становятся полностью обрезаны. — Я иду в класс, — начинает она, поднимая на Мин раздражённый взгляд.
Девушки рядом со старшей перешёптываются, смотря на Нику и кивая, а кареглазая всё больше обещает себе, что вышвырнет свою осторожность и своё "держи себя в руках" к чёртовой матери.
— Не знаю, врезались ли в тебя когда-нибудь люди, но это нормальное явление и вовсе не намеренное, чтобы заставлять тебя напрягаться и злиться. Конечно, ты можешь быть поражена, но не все люди в этом мире желают тебе зла, поэтому, если ты позволишь... — она вновь делает шаг, и вновь вырастает уже ненавистная рука, отчего девушка хмурится.
Ян осматривается, после легко кивает своим подругам, чтобы ушли, словно бы говорит, что сейчас разберётся с хамкой самостоятельно, и становится чуть ближе к младшей. Свита послушно удаляется, хихикая и тыча пальцем в спину несчастной Аой.
— Вальта с Луи нашли, — оповещает она, когда они становятся более менее одни, и замечает, как лицо Ники медленно растягивается. — На самом деле, нашли ещё вчера, но мой отец настоял на том, чтобы отвезти их в больницу, поэтому выйдут они только сегодня. Может, в обед, я не разобрала точно. Ника удивлённо рассматривает старшую и честно не может вспомнить момента, когда Мин успела смягчить свой тон и взгляд. Казалось, в этот момент она не с вечной занозой (как называет её она) общается, а с младшей сестрёнкой, и не ругает за что-то, а секреткичает, пока никто не слышит. Во взгляде Ян даже мелькает волнение, которое, похоже, ещё осталось после вчерашнего, и Вероника теряется окончательно, не в силах поверить, действительно ли перед ней стоит один и тот же человек. Она открывает и закрывает рот, пытаясь что-то сказать, хотя бы поблагодарить за новости, но рядом вдруг пахнет беспечностью, добротой и едва ощутмыми духами, и обе девушки оборачиваются. — И запомни, чтобы больше ни на шаг ко мне не приближалась, — уже громче добавляет Мин и, с ног до головы осматривая Куреная, разворачивается и уходит. — В чём дело? — спрашивает беловолосый и смотрит вслед знакомой, укладывая ладонь на плече Вероники. — Что она говорила?
— Ничего. Погоду обсуждали, — бурчит розоволосая и пялится в пол, на свои ботинки, иногда прикусывая нижнюю губу. Шу недоверчиво вздыхает, потому что энергетику Ян всегда слышно за километр, но после недавнего разговора не спешит доставать девушку. И та, честное слово, очень ему благодарна. Хотя бы за это. — Ладно, тогда... — Хорошего дня, до встречи, пока, — быстро проговаривает девушка, ныряя под руку парня, и быстрым шагом чуть ли не летит в сторону своего класса, даже не оборачиваясь. — И тебе! — кричит в ответ Куренай, смотря вслед Аой. Та ловит на себе взгляды, действительно много взглядов и каждый из них в себе что-то несёт, но разбираться не хочется. Находиться рядом с Шу не хочется, разговаривать с ним при ком-то не хочется и, наверное, теперь совершенно ничего не хочется. Розоволосая только останавливается буквально на пороге, замечая на соседней стене вывеску набора в какой-то кружок, но зветит звонок, и она без выбора залетает в класс.*** Парень сидит уже сколько минут и действительно не может понять, когда он потерял свои прежние мысли. Он думал об учёбе, думал об их посиделках с Вальтом и тренировках, думал о своём будущем, о той же погоде за окном или о таких вопросах, на которые ещё не найдены ответы, например, что появилось первым: яйцо или курица. Он отсиживает только шестой урок, а у него ещё два после этого, но впервые он даже не задумывается о них, обещая себе, что опоздает или, может, вовсе пропустит. Шу совсем без понятия и действительно искреннее недоумевает, когда успел стать таким влюблённым и одержимым чем-то. Кем-то. Кем-то, то есть Вероникой, и дело даже не столько во влюблённости, сколько в беспокойстве. С каждой минутой он переживает всё больше, хотя не понимает, из-за чего именно, ведь девушка в безопасности. Да и какая она девушка? Для парня она всё ещё та маленькая девочка, самая весёлая, светлая и улыбчивая на свете, которая радовалась его победам иногда даже больше, чем собственным или победам брата.
Ника красивая, она очень яркая, даже когда в сером или чёрном, а голос её мягкий и мелодичный, словно Богом лично подаренный. У неё глаза примерно такие же, как у Вальта, только светлее, словно больше и таят в себе что-то таких же масштабов. Если в глазах синеволосого мало когда можно поймать его настоящую эмоцию или прочесть хотя бы одну мысль, то у Вероники всё наоборот. Шу всегда этим пользуется, всегда смотрит только в глаза и, в то время как она смущается, он читает всё и так себя успокаивает. Он делал так всегда, раз за разом, чувствуя внутри какой-то волнительный ураган, даже ни у кого толком не спрашивал, ни с кем не советовался — зачем, если рядом тот, в чьих глазах почти Википедия? Беловолосый никогда не усомнился в способностях подруги и был только рад, что та так и не разучилась держать все эмоции в своих глазах.
Он и не усомнится. Глаза с эмоциями внутри всегда самые волшебные и незабываемые.
Упускать девушку никак нельзя. Сегодняшняя Ника, немного запутанная, но сильная духом и некогда холодная, точно подцепляет проблемы и дальше, словно подманивая Куреная.Так или иначе, это работает, и со звонком с урока он быстрым шагом идёт в сторону уже знакомого класса.
*** Блондин хлопает себя по бокам и откладывает телефон, вдыхая полные лёгкие кислорода. Всё. Молодец, Рантаро, сейчас никто не видит и не слышит, можешь не улыбаться, это раздражает. Подросток и сам это прекрасно понимает, с каждым оконченным школьным днём, когда приходится возвращаться домой.
А куда ещё? Есть ли место в этом мире, куда ему возвращаться кроме? Кияма горько усмехается и поправляет лямку, чтобы рюкзак окончательно не спал, и, наконец, перестав торчать на перетоптанной дорожке, дёргает дверь дома на себя и проходит внутрь. Осматривает коридор, словно в первый раз, слишком уж длинный и слишком родной. Парень засматртвается, оставляет взгляд на ковре, точнее, на узорах, которые запомнил чуть ли не до стопроцентной точности, и вспоминает своё детство. Ещё пару лет назад он действительно был мал, действительно имел полную семью, жил счастливо и ещё мелкими ножками гнался за котом, пытаясь опередить его.