eight (2/2)
— Помнишь, ты хотел знать о перепалках моего отца с Мином? — старший поворачивается к синеволосому, вылавливая короткий кивок. — Сложная вещь, особенно для таких слабонервных, как ты. Но я скажу. Он поднимает взгляд вверх и краем глаза замечает, что парень уже смотрит на него.
— Отец хотел, чтобы наши семьи дружили и были одним картелем. Всё так и должно было быть, если бы Мин не свалил сначала в Корею, потом сюда, в Японию. Так и поссорились. Не знаю, что было в голове у Гону, но он просто уехал, и втоптал планы отца в грязь, — парень хмыкает. — Сам отец понял, что его больше ничего не держит. Он собирается господствовать в этом городе, потом во всей Японии. Может, в качестве мести и в Корею сгоняет. — Разве мистер Гону не сделал правильный шаг, раз остановился? — прерывает его Вальт, чуть раздвигая колени и опуская руки. — У вас опасная работа, почему он тоже должен заниматься ей, если не хочет? — Это называется предательством, — подмигивает Луи. — Зассал он. Повесил лапшу на уши, испугался, убежал, спрятался, съебался. Мой посыл понятен? А отца оставил одного, даже когда был нужен. Гону — глупый старик, поэтому я не скажу, что тебе повезло с ним.
Синеволосый опускает взгляд и прикусывает щёку изнутри, чувствуя, как становится прохладно. Холод лезет под самую кожу, охватывает органы, покрывает сердце льдом. Наверное, с пулей такие же ощущения. У подростка теперь при одном виде оружия всё внутри сжимается, душа холодеет. Хочется домой, в тепло, хочется под родное одеяло, под плед Токо и к горячему чаю, чтобы если не навсегда согреться, до на пару минут. Конечно, Ширасаги тоже подойдёт для роли обогревателя, но, подползи Аой к нему в объятья, это выглядело бы как минимум странно. К тому же, Луи точно не заслуживает того, чтобы греть кого-то своим теплом, когда у него даже взгляд лежит кучей льда.
— Холодно? — сраный экстрасенс. — Знаешь, у нас с тобой сейчас огромная власть над их войной. — Ну да, мы доставляем им кучу проблем своим исчезновением, — отвечает Вальт и, кажется, снова входит во вкус. — Действительно, огромная власть... — подросток собирается продолжить, но запинается, когда Луи хватает пистолет и приподнимает в немой угрозе.
— Раньше Мин и Хань хотели закрепить дружбу своих групп нашей с Ян помолвкой, — говорит голубоволосый, замечая, как лицо младшего медленно растягивается. — С Ян вряд ли прокатит, зная, что ей нравится твой друг, — на мгновение он останавливается, кривится от последнего слова. — Ты имеешь ввиду... нас? Чтобы мы встречались? — Тебя это смущает? — Смущает? Это меня пугает! Парень не сдерживается, даже отползает от Ширасаги ближе к полкам, ударяясь об их края спиной и больно жмурясь. Парень в замешательстве. Он бы не смог просто иметь с Луи дружеские отношения, даже после того, как они помогли друг другу, не говоря уже о том, чтобы встречаться. Мало того, что они враги друг другу, они представители одного пола, и люди, мягко выразиться, поняли бы всё неправильно. Ширасаги красивый, властный, умный и сильный, точно невероятно богатый, но даже с таким букетом Аой бы не смирился. Парню бы девушку, точно покрасивее и поумнее синеволосого, а главное — чтобы любила Ширасаги, а не боялась и не пыталась убить при удобной возможности. Вальт даже отношения как такового к семье Мин не имеет, он их не знает, практически не живёт с ними и общается только из-за договора. Его, кроме обещания, ничего там не держит. Не держало.
— Это не по-настоящему, идиот, — шипит Ширасаги и приставляет палец к губам, напоминая, что они всё ещё скрываются, а их всё ещё ищут. — Если не хочешь день за днём быть впутанным в наши "опасные" дела, а ещё лучше впутывать туда и свою семью, стоило бы хоть попытаться поиграть на публику. — Я не хочу обманывать людей, — хмурится Аой.
Луи наигранно ахает и прикладывает ладонь к сердцу, растягивая лицо в удивлении.
— Ты не хочешь обеспечить свою родную семью спокойствием?.. Вальт Аой, это непростительно...
— Хочу! Я очень... — он заикается. — Ты не представляешь, как я хочу. Хотя... чего тебе представлять. — Я не собираюсь уговаривать тебя. Шанс получить от меня выгодное предложение — один на миллион, и, поздравляю, ты готов его проебать, — фыркает подросток. Не дождавшись ответа, он замирает и резко прикрывает рот Аоя ладонью, когда слышит за дверью более чёткие шаги. Он матерится одними губами и думает, сможет ли швабра, приставленная к низу замка, спасти их в этот момент. И если у Аоя в этот момент вся жизнь в очередной раз пролетает перед глазами, Луи сразу улавливает, что снаружи только одна пара ног, быстро выдыхает и отталкивает швабру в сторону. Вальт уже не дышит, хочет ударить подростка чем-нибудь с размаху, но теряет мысли, когда с такой же скоростью, как подходят к двери, Луи надевает свою любимую страдальческую маску и крепко обнимает синеволосого, прижимает к себе, укладывая подбородок на его макушке. — Это конец, Вальт... Я ведь даже не успел насладиться нашими отношениями, не успел по-настоящему показать, как сильно тебя люблю! — голубоволосый нацепляет на себя форму умалишённого несчастного влюблённого, но почему-то почти реально чувствует, как сердце внутри трескается, рассыпается на осколки, сочится сквозь рёбра, врезается в кожу изнутри. Он ждёт ровно пару секунд, даже не реагирует на резко открывшуюся дверь и имитирует всхлипы, сжимая ткань на спине Аоя. — Господи... Вальт, ты был единственным лучом света в моей сраной жизни...
Мужчина медленно опускает пистолет, удивлённо рассматривая парочку и пытаясь найти хоть какой-то подвох. Он явно нервничает, не решается выстрелить без ведома лидера и не может оторвать взгляда от шокированно-сломленных аметистовых глаз только повернувшегося Луи. Смотрит непонятно, только думает, не делает ничего и отходит, как чувствует лопатками сразу два дула пистолета. Была ли семья? Был ли смысл жизни, работа? Он не успевает и сам вспомнить, как с двумя отверстиями замертво падает в кладовку.
Вальт вскрикивает и прижимается к полкам ещё сильнее. Ширасаги, принимая своё холодное выражение лица, расслабленно вздыхает, отцепляется от младшего и только поднимает взгляд, замечая впереди стоящих Ханя и Гону с десятком людей за спиной.