Глава 7. Необратимые случайности. (2/2)
Ладно. Я точно, абсолютно точно начну новую жизнь Скорпиуса Малфоя с понедельника. Я брошу не только курить, но и прекращу употреблять алкоголь, и обязательно, непременно напишу Ричарду…
А пока что…
— Oui, — бормочу я перед тем, как
отбросить полотенце и поцеловать Хлои в ответ.
***</p>
Все-таки в том, что в моей жизни вдруг стало очень много Лили Луны Поттер, было одно неоспоримое преимущество: у нее всегда можно было попросить сигарету.
Даже сегодня вечером, прибыв на благотворительный прием той самой местной и весьма претенциозной организации, и пообщавшись с французами, чей акцент был настолько ужасен, что я не понял ни слова за весь вечер, я был почти что рад видеть ее рядом с Бутом.
Который, надо заметить, выглядел вполне прилично в смокинге и с черной бабочкой.
— Ну, как дела? Скорее, расскажи мне все черные тайны твоей души-и-и, — Лили ухмыляется, говоря это, и Бут приподнимает одну бровь. Я смотрю на нее в упор, чтобы вызвать хотя бы минимальное ощущение неловкости в этой мисс юмор-мой-защитный-механизм. Ох, уверен, окажись она хотя бы один раз в кабинете моего терапевта, ему бы больше ни дня не пришлось беспокоиться о том, где взять материал для исследований. Едва бы Лили открыла рот, он бы тут же пришел в дикий восторг, а его волшебное перо бы не останавливалось ни на секунду.
— Мистер Малфой, — я игнорирую ее реплику, отвечая на рукопожатие Бута. Мы секунду-другую оцениваем друг друга взглядами. Я знаю, что выгляжу отлично. И, как я заметил минутой ранее, он тоже… вполне неплох.
Не хочу комментировать наряд Лили, потому что несложно догадаться, как одевается модель на подобные мероприятия. По ее словам, с ней познакомились уже два игрока Высшей Лиги. Не знаю, квиддитчной или просто потенциальных бойфрендов, но, когда я спросил, дала ли она им свой номер, то Лили лишь наморщила нос:
— Конечно, нет. Я только что завершила очень серьезные отношения, думаешь, я так легко переключусь на другие? — она выпивает из своего бокала, закатывая глаза, но делает это так легко и непринужденно, что я задаюсь вопросом о том, сколько раз она делала это
за последний год.
Очевидно, полчаса — вполне достаточный срок, чтобы забыть о «серьезных отношениях». Лерой Куртуа, загонщик французской сборной, в составе которой он выиграл свой первый Чемпионат мира в 2026 году, подошел к нам и представился. Мы с Бутом завели светскую беседу, но, казалось, его это не особо волновало. Он отвечал отрывисто и все время переводил разговор на Лили, расточая ей улыбки и примитивные комплименты.
Сказала ли она ему, что только что рассталась с парнем и пока не готова пойти на свидание? Ну, если «ох, конечно, я буду рада прийти на вашу игру!» это завуалированный отказ, то
да.
Так продолжалось по кругу, поэтому я извинился и отправился говорить с людьми о вещах более серьезных, чем то, насколько прекрасны у Поттер глаза. Она была в диком восторге от обрушившегося на нее внимания, и, что удивительно, Бут тоже не был против. То есть, она же тут по работе, так? Почему-то они оба ведут себя так, словно это дружеская вылазка в пятницу вечером.
Тем не менее, я здесь по реальным делам. Я не мог отделаться от чувства, что стараюсь так сильно не из благородного рвения исполнять свой профессиональный долг, а лишь потому, что стыжусь своей утренней слабости. Кстати, выяснилось, что Хлои говорила на английском так же плохо, как хорошо целовалась. Дело в том, что нам было не о чем говорить… Мы вполне обошлись без диалога.
— Задумчивый и загадочный, Скорпиус Малфой внушает вам обманчивое впечатление растерянного мечтателя, пока вы не познакомитесь с ним поближе… — я вздрагиваю, поворачиваясь в ответ на голос подкравшейся сзади Лили. Она довольно улыбается и, что удивительно, выглядит очень даже трезвой. Затем она делает шаг в мою сторону и едва не теряет туфлю, так что мне приходится подхватить ее под локоть.
— Мне кажется, ты переборщила с эпитетами.
— А ты с гелем для волос, — Лили ухмыляется, когда я невольно провожу рукой по прическе, и вправду ощущая чересчур плотную текстуру. — Разве ты пришел сюда не для того, чтобы со всеми пообщаться?
— Разве ты пришла сюда не для того, чтобы молча ходить за мной и Бутом, делая свою работу?
— Он кажется безразличным, но под маской непроницаемого наследника погибшей империи
скрывается ревнивый вонючка… — нараспев продолжает она.
— Прошу прощения, мне нужно найти кого-то, чей психологический возраст уже достиг совершеннолетия.
— Тогда избегай смотреться в зеркало! — заключает довольная собой Лили, а я, развернувшись и направившись в сторону ванной комнаты, позволяю себе ухмыльнуться.
Разглядывая свои волосы в отражении, я пытался решить, правда ли в них много геля или я поддался влиянию девчонки из глянцевого журнала. В тусклом свете бра они выглядели вполне ничего, но, как знать, вдруг под огнями люстры в зале действительно заметно,
что с ними что-то не то?..
— Эм, Скорпиус… Мистер Малфой, — дверь приоткрылась, впуская Бута. Я невозмутимо посмотрел на него, будто это не я только что изучал свою прическу в зеркале. — Мне кажется, что вам стоит вернуться в зал. Там есть кое-кто, с кем вы бы хотели поговорить.
— Если ты про Макдормана, то мы уже все обсудили и…
— Нет, — я недовольно нахмурился тому, что он перебил меня, но Бут выглядел правда взволнованно, и, казалось, даже слегка смущенно, будто он говорит о девушке, к которой у меня есть романтический интерес или еще что. — Это… Там Жак Фурье.
— Откуда вы знаете про Жака Фурье? — сощуриваюсь я, делая шаг к нему. Бут вдруг находит в себе неожиданную смелость посмотреть мне в глаза.
— Как профессиональный журналист, я провел свое собственное… расследование. Поэтому я в курсе ваших истинных интересов прибытия в Париж, мистер Малфой.
Я молчу, оценивая ситуацию. На самом деле, ничего не приходит в голову, кроме как действительно пойти и попробовать поговорить с Фурье. Это первый раз, когда мне представился случай пообщаться с ним в неформальной обстановке, и, кто знает, может никакой статьи уже и не понадобится?
— Спасибо за информацию, — отрывисто говорю я, выходя из ванной и задевая Бута плечом. Он ничего не говорит, хотя, если быть честным, это по-детски с моей стороны. Что еще более
странно, что сам журналист решил помочь мне достичь желаемого без помощи с их стороны. А может, это его изощренный план по написанию материала. Плевать.
Бут не наврал: Жак Фурье, единственный и неповторимый, действительно расположился на балконе, придерживая за талию какую-то блондинку. Они стояли спиной, и я мог видеть лишь его темно-синий костюм и ее черное кружевное платье. Я двинулся в сторону лестницы, извиняясь перед случайными знакомыми, которые хотели поговорить со мной, завидев мое лицо в толпе.
Внезапно фигура блондинки покачнулась, обнаруживая движение; она чуть развернула голову, так, чтобы мельком взглянуть на происходящее внизу. Однако этого оказалось достаточно, чтобы остановить меня.
Ее взгляд скользил по лицам толпы, ни на ком не задерживаясь, как вдруг…
Наши глаза встретились.
Хлои улыбнулась.
Я был готов убить себя на месте. Провалиться в ад, если хотите, но только не осознавать, что я переспал с подругой Фурье, повинуясь глупому порыву, случайной выходке… Хлои уже
отвернулась, вернувшись к своему кругу, а я стоял, проклиная себя. Сзади подошел Бут.
— Думаю, сейчас… подходящий момент для небольшой беседы. Вы вполне можете засвидетельствовать свой интерес в развитии квиддитча во Франции и…
— Я знаю, — огрызнулся я, внутренне ощутив укол вины за то, что срываясь на Бута за свою же ошибку. — Прошу прощения. Я… У меня болит голова.
Это было так глупо.
Первая встреча, первый важный вечер и вот, я веду себя как незрелый, капризный ребенок, «вонючка», как меня окрестила Лили, и, кажется, была права. Внезапно мне хочется, чтобы она оказалась рядом. Ее неискоренимая непосредственная уверенность в себе была заразительна. Но, как назло, ее рыжую голову было нигде не видно.
— Буду с вами откровенен: прямо сейчас вы теряет огромный шанс сделать шаг в сторону того, зачем вы сюда приехали. Верите или нет, но я не гонюсь за прибылью так же, как некоторые другие лица этого журнала. Я хочу написать о действительно стоящем человеке, а
не просто богатом наследнике, пытающегося купить себе громкое имя.
— Тогда почему вы согласились, даже не зная меня? — я не могу скрыть звучащей в голосе
заинтересованности. Бут остается серьезен.
— Мне показалось, что в вас это есть. Что-то стоящее, — он пожал плечами и снова кивнул в сторону балкона. Я вздохнул и возобновил свой путь к лестнице.
Наверху было менее шумно, более темно и можно было различить отрывки отдельных разговоров. Я приблизился к кружку Фурье, на ходу поправляя бабочку.
— Прошу прощения, — взгляды устремились на меня, в том числе и Хлои, в глазах которой промелькнуло что-то похожее на испуг и удивление. Но она быстро взяла себя в руки, лишь улыбнувшись мне холодно. Я подавил усмешку и протянул ладонь. — Скорпиус Малфой. Рад, наконец, познакомиться с вами лично.
Я говорил по-французски, зная, что у Фурье посредственный английский, но, словно в насмешку, он ответил мне именно на нем, коверкая слова так, что я понял их смысл не сразу:
— Месье Малфой, какая неожиданность… встретить вас на мероприятии, имеющем настоящее отношение к квиддитчу.
Французы могут быть по-настоящему грубы. Они любят сарказм, прямоту и иногда я испытываю непреодолимое желание разорвать свой контракт с Виктором и больше никогда не возвращаться в это дело.
— Ты не представишь нас, Жак? — раздался голос со стороны. Помимо Хлои, здесь был его товарищ по команде, Люк Гарсон, загонщик, и незнакомая мне женщина лет пятидесяти, курившая сигарету из мундштука. Поймав мой взгляд, она подмигнула.
— Думаю, он знает, кто ты такой, Люк. Это мадам Лерой, моя мачеха. Мы ведем дела вместе. И Хлои Лерой, ее дочь, и моя… сводная сестра, кажется, так вы это называете?
Она лениво протянула мне ладонь, которую я пожал, игнорируя недоуменный взгляд всех вокруг. На ее губах проскользнула усмешка. Наверняка, она слышала обо мне и моих попытках заполучить контракт с ее братом. Знала ли она, кто я, сегодня утром? Не удивлюсь,
если да. Такая изощренная игра была бы в духе представителя семьи Фурье.
— Мистер Малфой, — вдргу раздался новый голос позади меня, с едва уловимой насмешкой. А может, у меня паранойя, и мне везде мерещатся издевки и ухмылки. В любом случае, я был рад слышать этого человека. Не знаю, подослал ли ее Бут или она сама заметила меня
и решила подойти, но я слишком рьяно отвечаю на ее зов, потому что человек, не выказывающий свое презрение столь очевидно, сейчас точно не помешает.
— Лили, — она приподнимает бровь на долю секунды, но это адресовано только мне.
Впервые я смотрю на нее чужими глазами: то, как она двигается, ее мимика, волосы, струящиеся за спиной, выпирающая ключица.
— Месье Малфой, вы не представите нас? — я медленно отвожу взгляд и возвращаю свое внимание к заговорившему вдруг совсем иным тоном Фурье.
Он тоже смотрит на Лили. Его глаза загораются. Она первая протягивает ему руку для рукопожатия, но он отходит от Хлои и берет ладонь Лили, поворачивая ее тыльной стороной, а затем наклоняется и почти целует. Я вижу, как ее плечи вздрагивают, а глаза расширяются, но она старается не подавать виду. Хлои и мадам Лерой наблюдают за этим с интересом, а Люк, кажется, даже открыл рот.
— Жак Фурье. Очень приятно. Я… никогда не видел вас прежде. Это серьезное упущение с моей стороны.
— Лили Поттер, — она, кажется, совершенно взяла себя в руки, потому что от ее растерянности не осталось и следа. — Мне тоже очень приятно. Чем вы занимаетесь?
Жак смеется, оглядывая своих спутников.
— Я сказала что-то не то? — искренне спрашивает Лили, мельком глядя на меня. Я же молчу, не в силах остановить разворачивающийся фарс.
Но, кажется, Фурье лишь очаровался ей еще больше, если это вообще возможно для такого придурка, как он. Я смотрю на то, как покровительственная улыбка расплывается по его лицу.
— Я играю в квиддитч. Кстати, вы, случайно, не родственница нового потенциального капитана сборной Англии?
— Квиддитч, как интересно, — говорит Лили с преувеличенным энтузиазмом, игнорируя вопрос Фурье. — Правда, я в нем почти не разбираюсь. — И она пожимает плечами, а затем машет официанту с подносом шампанского.
— Да, я заметил… Вы работаете на месье Малфоя? — вдруг все снова смотрят на меня. Лили, только-только глотнувшая шампанское и не может ответить.
— Лили работает в Espoir, — слава Мерлину, мое самообладание все же вернулось ко мне, и я звучу вполне уверенно. Фурье продолжает неотрывно следить за тем, что я скажу. — Она ассистентка Дилана Бута. У нас контракт с этим изданием. Остальное конфиденциально, господа. Я был рад, наконец, увидеться с вами лично, месье Фурье. Лили и я… мы должны идти. Нам есть, что обсудить.
Отчасти, это правда. Я вижу явное разочарование на лице у Фурье и надменное безразличие Хлои. Она и ее мать что-то говорят на прощание, Жак снова целует Лили, на этот раз в щеки, быстро пожимает мне руку, и мы вдвоем идем в сторону лестницы.
— Что это сейчас было? — шепчет Лили, когда мы отошли на достаточное расстояние. — Этот парень какой-то маньяк.
— Это… Жак Фурье. Звезда французского квиддитча.
— Надо же, — Лили лишь пожимает плечами, — я думала, он будет повыше…
Я усмехаюсь. Почему-то мне приятно от того, что на нее не подействовали чары Фурье.
— Давай найдем Бута и уйдем отсюда, — я предлагаю ей свой локоть, и она кивает.
Позднее, получая в гардеробе наши мантии и личные вещи, мы вновь столкнулись с Жаком Фурье. На этот раз, он был один.
— Мадам Поттер… — он почему-то бросил быстрый взгляд на меня. — Позвольте, всего на пару минут, — он кивнул куда-то в угол, и Лили, извинившись, отошла с ним.
Мы с Бутом молча переглянулись. Спустя две минуты Лили вернулась, выглядя озадаченной.
— Он пригласил меня на ужин… Через неделю.
— Что ты ответила? — хором спросили мы с Бутом. Лили недоверчиво нахмурилась.
— С этим парнем что-то не так? Это шутка, подстроенная кем-то из вас? Что происходит?
— Просто… Он никогда не отличался особым рвением общаться с англичанами, — я чувствую на себе взгляд Бута, когда говорю это. — У него репутация заносчивого французского сноба, — добавляю я тише.
— Ну, он был очень даже милым сейчас. Сказал, что я прекрасно выгляжу и похвалил мое платье, — недоверчиво протянула Лили.
— В этом все и дело, — вмешался Бут. Кажется, он понял, что я не хочу говорить ей об истинных причинах моего пребывания в Париже. — Обычно он себя так не ведет.
— Ладно, — отмахнулась Лили, принимая из рук портье сумочку, — я сказала, что дам ответ в понедельник. Ну что, мы идем или как? Умираю с голоду.