Глава 38 (2/2)

— С ума сошел?! — Рован помолчал. — Ты только при Дюран не устраивай… э-э-э… это ваше…

— Не буду, — засмеялся Грег, чувствуя, как слезы наворачиваются на глаза.

— Ну ладно уж, можешь обнять меня, — милостиво разрешил Рован.

Грег хотел броситься к нему, но заставил себя сделать так же, как делал сам Рован, по-взрослому, приблизиться медленно и степенно. Но потом уж прижал изо всех сил, все еще не веря и страшно боясь отпустить.

— Ну ты дурак, что ли, — возмутился Рован, высвобождаясь. — Ты же отец. Куда ж я от тебя денусь-то?

Грег задрал голову, пытаясь таким очевидно неработающим способом справиться со слезами, которые все-таки потекли по щекам.

— Да ладно, пап, не надо, — растерялся Рован. — Все же хорошо? — И вдруг ужаснулся: — То есть ты маму не любил?

— Любил, конечно! Ну что за ерунда! — рассердился Грег, испугавшись, что Рован снова его осудит. — Это неважно, — попытался объяснить он уже спокойнее. — Мужчина или женщина — неважно. Можно любить всех и хотеть всех. Главное, чтобы человек нравился, — сбивчиво закончил он.

Но Рован его понял. Ну, или сделал вид, что понял. Во всяком случае, кивнул важно.

— То есть это как когда просто любишь людей плюс еще и секс? — уточнил он.

— Да, так.

— Но ты маме не изменял?

— Нет, нет! Я только после того, как… — он запнулся, вспомнив про Дэвида, и почувствовал, что краснеет, — после того, как сюда приехал, встретил.

— Ну… он крутой мужик, хотя и старый, — снисходительно одобрил Рован. И добавил с жалостью: — А Касси такая милая. Но для меня, конечно, тоже уже старая. Когда я войду в нужный возраст, ей будет уже тридцать. Тоска. И кстати, я теперь хочу в школу-интернат.

— Вот как…

— Она девчонка, ей легче! — ответил Рован на невысказанный вопрос. — А я не хочу с ним жить. Он совсем не такой, как ты. Смотреть противно! Сю-сю, му-сю.

— Да ведь у нас с мамой тоже было сю-сю и му-сю, — рассмеялся Грег.

— Ну нет! — запротестовал Рован. — Ты так не умеешь. «Да, дорогая», «нет, дорогая». Ты все-таки мужик.

— Да вот прямо так и было, — продолжал посмеиваться Грег, удивляясь, когда внезапно «наш новый крутой учитель физкультуры» перестал быть мужиком. — Она его выбрала, — сказал он серьезно. — И мы должны уважать ее выбор.

— Ну да, а ты его прям уважаешь! — фыркнул Рован. — Ты с ним даже не здороваешься!

— И это плохо. И то, что у меня не получается, не значит, что не должны.

— А я вот не хочу. Он… подлизывается. Понимаешь? Пусть уж своих детей родят и делают с ними что хотят!

— А ты почему не спишь? — вспомнил Грег.

— Ноги болят, — смутился Рован. — Я забыл миссис Арчибальд сказать про ноги.

— Гм. Тогда нам надо посмотреть, где здесь аптечка.

Когда ноги Рована были вымыты, продезинфицированы, щедро намазаны мазью и на них не осталось места для пластыря, дверь со стороны бассейна хлопнула и в гостиную вошел Огги. Грег перевел взгляд на Рована, опасаясь смущения или враждебности, но тот без всякого стеснения сказал:

— Вы это… можете делать… ну что вы там делаете?

Огги засмеялся и, сделав несколько быстрых шагов к Ровану, протянул ему руку:

— Благодарю за доверие, молодой человек.

Рован пожал ее.

— Не стоит! — вскрикнул Грег.

Грег-то, конечно, пытался спасти Огги от Рована с его регулярными занятиями спортом. Но Огги выиграл.

— Ты, кажется, считаешь меня чересчур хрупким, — со смешком сказал он, когда Рован охнул, пытаясь вытащить руку из захвата, и потом, вытащив, охнул еще раз. — Присоединишься к нашей мужской беседе? — спросил он Рована.

Грег за спиной Рована замотал головой, но, конечно, было уже поздно. Впрочем, Рован выпил совсем немного — Огги ему «на пробу» налил на самое дно стакана. И почти сразу начал зевать.

— Ему надо было немного расслабиться, — сказал Огги, когда Рован ушел. — Он сомневается в том, что поступил правильно. Тебе надо поговорить с ним. Объяснить, на сколько ты их забрал и почему ты это делаешь. Что планируешь делать дальше — каждый шаг. Ему и девочке, пока она не усвоит четко, что происходит. Ты сейчас растерян. Но у них растерянности больше, чем у тебя.

— Ты прав, я не знаю, поступил ли я правильно. Но что сейчас будет правильным? — Он хотел сказать что-то про необходимость образа мужчины для Рована, но его опять понесло: — Я не понимаю, почему Глиннис его выбрала! Когда я видел его, он на мужика хоть как-то был похож. Все-таки физкультуру преподавал. И школьную команду тренировал. А теперь он выглядит как тряпка.

— Как человек, который не хочет там быть? — предположил Огги.

— Точно! Как будто он начинает понимать, куда вляпался, но уйти пока сил нет.

— Подарки и роскошь ошеломляют. Особенно если человек вырос в бедной семье. Вполне вероятно, что его семья ждала от него взлета, а он его не осуществил. Он выбирает мать детей, которая сама сможет их обеспечивать. И не думаю, что твоя бывшая жена, которая воспитала такого сына, — Огги замялся, — плохой человек.

— Она хорошая! — согласился Грег. И прыснул: — Только нервная очень.

— Грегори, ты, очевидно, считаешь себя спокойным? — засмеялся Огги.

— Ну да, — растерялся Грег. Он зачем-то даже оглянулся. — Правда, что ли? Я никогда не думал…

— Но если твой тесть считает, что достанет тебя в Нортумберленде, то он ошибается, — жестко сказал Огги. — Руки коротки.

Грег рассматривал его лицо. Сосредоточенное, волевое, с резкой линией скул. Голубые глаза, выцветшие, как будто прозрачные, но цепкие. Про руки с ходу и не скажешь, что они такие крепкие… Что он сам такой.

— Можем в ванной, — быстро сказал Грег. — Есть еще комнаты для прислуги на нижнем этаже.

Огги посмотрел на него внимательно. Сделал глоток.

— Ты выглядишь очень несчастным, Грегори. Я не хочу этим пользоваться.

— Считаешь себя коварным злодеем-соблазнителем?

Огги рассмеялся:

— Где-то так.

— Ну и кто теперь кого считает хрупким?

— Значит, ванная? — переспросил Огги. И от жадности в его взгляде по телу Грега снова побежали мурашки. — Ну, пойдем.