Глава 25 (2/2)

— А с Огги у тебя что? — не выдержал Грег.

— С Огги у меня большая взаимная любовь, — фыркнул со смешком Джерард, показывая, что сюда лезть не стоит. — Озаботься кофе для меня и возьми пирожных на твой вкус, а я принесу папки.

Грег пошел к миссис Майлз, а Джерард — к голубому Triumth Spitfire, припаркованному метрах в двадцати от кондитерской.

— А вы, смотрю, повеселели, — обрадованно сказала миссис Майлз.

— Да, мне наконец нового сержанта дадут. Обязанности Хейла совсем некому исполнять. Начальство приехало, — пояснил Грег, в очередной раз удивляясь, с какой легкостью врет.

Технически, правда, он и не соврал, просто ушел от настоящего ответа, но все равно было неприятно.

— Неплохое у вас начальство, судя по тому, как оно с вами обращается.

— Очень неплохое, — невольно улыбнулся Грег. Но тут в кондитерскую зашли еще люди, и он прекратил развивать тему.

Миссис Майлз предложила коробку-загадку — ассорти из пирожных, но по ее выбору. Грег узнает, какие они, только когда откроет.

— А давайте, — сказал он.

И конечно, в очередной раз представил, как это было бы с Майкрофтом.

«Надо что-то с этим делать. Я не могу целыми днями думать о нем».

Джерард ждал его у кондитерской со стопкой папок в руке. Грег поставил поверх них коробку с пирожными и пошел за чаем для себя. Когда он добрался до собора, Джерард мечтательно откусывал от лимонного пирожного. Подбородок у него был в креме и крошках.

— Что, теперь фигуру беречь без надобности?

— Вот почему в Морпете таких нет, а?

— А предложи ей открыть в Морпете. Они расширяться хотели, но ей разрешение не дали или что там.

Папки с коленей Джерарда перекочевали на коленки Грега в обмен на коробку, которая была уже наполовину пуста.

Грег открыл первую папку, прочитал пару страниц и сказал:

— Вот эту.

Судя по довольному лицу Джерарда, тот выиграл.

— Я ему сразу сказал, что, если я положу ее папку сверху, ты дальше смотреть не будешь.

— Потому что если человек пришел в полицию в пятьдесят лет и делает такую активную карьеру, то он энтузиаст. А если этот человек женщина, то у нее еще и характер. А за кого был Огги?

— Там все кандидаты приличные, а у Хелен, ты прав, чересчур… боевой характер, — подмигнул Джерард. — Ну, я тебе ее завтра пришлю. — Он потянулся к пирожному с консервированными вишенками, воткнутыми в крем.

Для Грега оно было слишком сладкое. Он бы такое сроду есть не стал. Он вспомнил, что «на рыбалке» Джерард сладкого вообще не ел. Хотя на столе были и конфеты, и сахарница, и орешки засахаренные какие-то, и лимонные дольки. Огги вот да, приложился несколько раз.

«У него из-за вчерашнего стресс или?..»

— А по Хейлу что ты привез?

— Все в управлении тебе оставил с комментариями.

— Может, мне сразу его вам отдать, а? — с тоской спросил Грег. — Так ведь проще?

— Проще, если за тебя кто-то проведет расследование? — удивился Джерард.

— Мы же оба прекрасно понимаем, что за определенной чертой вы мне не дадите его вести.

Джерард даже надкусанное пирожное обратно положил. Помолчал.

— И где она, по-твоему, эта черта?

— Там, где я подберусь к настоящему виновнику происходящего сейчас или разворошу осиное гнездо из прошлого?

— Да, у тебя действительно талант быть неудобным, — заметил Джерард.

— Но ты сам предупреждал меня, чтобы без самодеятельности.

Этот взгляд — как на полного придурка — Грег у Джерарда уже видел.

— И где ты нашел в моих словах «Я достану тебе все документы» слова «Спусти расследование на тормозах и прикрой по-тихому»?

Где-то на этом моменте до Грега начало доходить, что он должен Майкрофту гораздо больше извинений, чем думал.

— То есть я могу расследовать в полную силу?

— Ты можешь расследовать в полную силу, руководствуясь при этом здравым смыслом и постоянно советуясь со мной перед тем, как совершать особо резкие действия.

— Но если это… — Грег замялся.

— Если это твой тесть, то нам до него, конечно, вряд ли добраться. А вот до исполнителей — вероятность есть.

— Ну, Хейл признается в поджоге гаража, вот и все исполнители.

— Узнать бы, сколько денег он получил…

— Ну, мы знаем стоимость машины, мотоцикла. Если он виделся с девчонкой из Гринвича и ей дал денег, мы тоже узнаем. Если у Диммока хватит ума не запугать ее так, что она язык проглотит.

— А почему ты сам не поехал? — спросил Джерард.

— Привычка, — соврал Грег.

Он прекрасно знал, что не поехал из-за Майкрофта. Что угодно, только бы не уезжать сейчас далеко.

— Еще не поздно.

— Пусть они ее сначала найдут.

Джерард посмотрел на часы:

— Мне пора ехать. У меня важный ужин.

— А можно тебя еще спросить… про геев?

Джерард закатил глаза, но промолчал. Грег расценил это как знак согласия.

— А сколько всего геев в управлении? — выпалил он.

Джерард посмотрел на него взглядом ну очень нехорошим.

— Я никому не скажу, — пообещал Грег.

— Тех, о ком я знаю, — семь, — поколебавшись, ответил Джерард.

Выходило меньше четверти процента.

— Что ты вообразил себе? Сеть боевых геев, поставляющих проституток на государственном уровне, и Огги во главе всего этого? Что бы ты ни придумал, никогда не смей говорить ему ничего подобного, слышишь? — Джерард даже голоса не повысил, но в нем было столько сдавленной ярости, что по спине Грега побежали мурашки.

— Извини, я…

— Я извиняю тебя. Потому что я знаю, что такое шарахаться от каждой тени и бояться прикосновений. Но Огги не трогай никогда.

Грег торопливо кивнул, так как от него явно ожидалось какое-то действие.

— Завтра пришлю Хелен. Изучай материалы. В среду, в четверг приезжай в Морпет на совещание и никому не говори пока про него.

Толком не попрощавшись, Джерард забрал остатки пирожных и ушел. Грег чувствовал себя неуютно из-за того, что тот злился на него, но из-за того, что расследование можно было вести по-настоящему, у него гора с плеч свалилась. Ну, и из-за всего остального.

Полвечера он провел, перечитывая материалы и заметки Джерарда. Потом подумал, не поехать ли ему действительно в Гринвич, но решил, что, если Диммок не справится, тогда уже и поедет. Остаток вечера до поздней ночи он писал письмо Майкрофту. Писал и сжигал в камине, потому что начинал за здравие — с извинений, объяснения того, что он чувствовал, и прощения, а заканчивал за упокой — тем, что опять начинал злиться на него, и ничего хорошего из этого не выходило, конечно. А нужно было еще переписать письмо печатными буквами, да еще так, чтобы отпечатков не оставить, и чтобы написано оно было без всякого намека на пол. При этом Грегу не давала покоя мысль, что Майкрофту его письмо было как седло сдохшей корове, но он знал, что сам не успокоится, пока не напишет его.

Он признал свое поражение только на шестом. Отправив в камин очередной безнадежно испорченный черновик, Грег поворошил угли, убеждаясь, что сгорело все до малейшего клочка, и пошел спать.