Глава 14 (2/2)

— Нет, я шины прокалывала. Но идея была моя, — призналась она.

— Вот придурки, — выругался Грег.

— Я знаю.

— Так почему?

— Ну а как вы думаете почему?

— Потому что это перестало быть забавой и стало преступлением, вот почему. И потому что до тебя наконец дошло, что Хейл не защитник униженных и оскорбленных, а обыкновенный мудак.

— Все верно.

Грег хотел спросить, что же Хейл затевал на ярмарке, но Донован продолжила:

— Мне кажется, у него что-то было с Деллоуэем.

— Что?

— Ну, о таких вещах не говорят, но какие-то взгляды…

— Так, все, сплетничать о таких вещах мы не будем, — оборвал ее Грег. — Давай я закину тебя в участок, а сам съезжу по делам.

Головной офис полиции Нортумберленда располагался в Морпете. Высокое начальство — некто Джерард Фробишер — встретило его с распростертыми объятиями и с ходу пообещало познакомить с еще более высшим начальством. «А если вы любите рыбалку, то это вообще без всяких проблем».

Рыбалку Грег не любил, но понять мог.

Фробишер, кажется, прочел все по его лицу, потому что воскликнул:

— И я тоже! Я тоже! Но хорошим людям нужно прощать их маленькие, а иногда даже и большие слабости.

Договорились, что Грег поедет в субботу рыбачить вместе с ним и заместителем главного констебля.

Решить проблему с Хейлом Фробишер, однако, не мог. Точнее, он предлагал только один способ — через официальное расследование, «хотя, как вы понимаете, в том положении, в котором вы сейчас, это будет весьма неловко».

Бескровным способом разделаться с Хейлом, то есть попросту перевести его, было нельзя, ставки сержанта сейчас по графству не было, вернее, все уже было расписано.

— Но мы, разумеется, подумаем, что можно сделать. Вы, главное, приезжайте в субботу.

Грег вышел из его кабинета, гадая, почудился ли ему слишком внимательный, такой взгляд или нет.

Настроение, которое было повысилось после разговора с Донован, опять стало отвратительным. Майкрофт был меньше, чем в двадцати милях от него, но Грег не мог к нему поехать. Мало ли кто может прийти в этот дом по делам. Грег знал, что согласился бы потерпеть Майкрофта внутри прямо сейчас, когда все еще болело, и даже чтобы было еще раз в пять больнее, и он бы мучился потом хоть целый месяц, только бы видеть его и соприкасаться с ним.

«Это так влюбляются, да? Или так хотят?»

Его чувство к Глиннис было совсем другим. Может быть, очень светлым — потому что в двадцать лет мир по колено. И потому что, наверное, он очень гордился собой — будучи в собственных глазах романтическим героем, готовым погибнуть ради любви. И уж конечно, не таким мучительным и разрывающим на части. Не тяжелым — вот как он определил это для себя. Или он просто не помнил?

Грег хотел оставить машину на стоянке, но потом решил, что Хейлу, если тот озаботится, это станет известно за несколько звонков. Он отправился в агентство недвижимости и через пару часов стал счастливым арендатором гаража.

Домой он вернулся на такси. В закоулке все было тихо, но миссис Мэддокс (в восьмом часу вечера-то!) подстригала кусты, которые росли как раз вдоль забора Грега. Через десять минут он уже сидел у нее в саду, уплетая пастуший пирог. К пирогу прилагался бренди, и Грег не стал отказываться. Сама миссис Мэддокс, похоже, была любительницей пропустить рюмку-другую.

Грег не понял как (и не хотел этого), но разговор опять свернул на Кромптонов. Миссис Мэддокс путалась в показаниях и то утверждала, что сэр Дерек жену бил за дело, то что вообще не бил.

Грег вставил свой двухпенсовик, напомнив, что некая Айрис Стил говорила о девочках, и получил шквал негодования.

— Никогда! Никогда он ни в чем таком замечен не был! — возмущалась миссис Мэддокс. — Да он из поместья годами не выезжал, какие девочки?! Айрис Стил только и слушать! Она вечно насочиняет с три короба! А я думаю, она вот что сделала: попыталась соблазнить его или мистера Уолли, да не вышло. Потому что до того никогда не было, чтобы из «Ветел» прислугу так быстро выгоняли. Миссис Трин у них работает сорок пять лет. И при этом могла бы уже уйти на пенсию — Кромптоны всегда щедро обеспечивают старых слуг, и миссис Трин они купили коттедж на побережье, она его сейчас сдает, да и Эвелин ей какую-то сумму оставила по завещанию. Вот уж кого мне жалко, — немного утихнув, продолжала она, — так это старую деву Ромильду Джентли. С этим синим чулком только и дружила одна Эвелин. И даже работает она только потому, что дома ее вообще никто не ждет.

По мнению миссис Мэддокс, само существование Ромильды Джентли было еще одним доказательством порядочности Дэрека Кромптона. Когда ее захотели уволить, чтобы дать ее место племяннице мэра, то сэр Дерек вступился и так отчехвостил мэра на публике, что, хотя прошло шесть лет, они до сих пор не разговаривали и мэр стремился уехать с любого публичного события до появления сэра Дерека. Тем более что тот никогда не приезжает к началу.

Все это, конечно, было чрезвычайно интересно, на взгляд самой миссис Мэддокс. Интерес Грега могло бы сейчас возбудить только одно — если бы он услышал хоть слово о Майкрофте. Но про него миссис Мэддокс не вспомнила ни разу, а сам Грег ни за что не захотел бы его приплетать в разговор сейчас. Возвращаясь к себе, он думал, что немудрено, что домашнее насилие так процветает, если женщины без конца встают на сторону мужчин.

Но и сам Грег почему-то не мог думать о сэре Дереке как о каком-то злодее. И, возможно, и сам готов был вместе с миссис Мэддокс найти кучу оправданий для него. Грег автоматически готов был простить ему все что угодно и согласиться с доказательствами вины леди Эвелин и с тем, что она за все это заслуживала наказания, только потому, что сэр Дерек заступился за Майкрофта. Ну и конечно, он был из тех высокоранговых людей, под обаяние которых попадаешь с первой секунды. Очаровывать им дается так легко, как некоторым дышать.

Дома Грег первым делом, ни на что не надеясь, позвонил в дом Глиннис. Но ему повезло: Глиннис была на концерте, и дворецкий без промедления позвал Рована. Рован тут же принялся расспрашивать, где Грег был.

— Провел денек на побережье, — отвечал Грег. — Извини, там было далеко до телефона, — соврал он.

И хотя, по его мнению, эта ложь не была неуклюжей, Рован сказал:

— Ты же понимаешь, что мы не против, если ты с кем-то встречаешься.

— Нет, я ни с кем не встречаюсь. Пока, во всяком случае, — добавил Грег, вспомнив, что Майкрофт говорил об отношениях для прикрытия.

— Но кто-то тебе нравится? — не отставал Рован.

— Кто-то мне нравится, — вдохновенно продолжил врать Грег. — Но я поделюсь с тобой, если у меня что-то выгорит. Идет?

— Идет, — согласился Рован. — А ты возьмешь нас на две недели в августе?

— Две недели в августе? — переспросил Грег.

«А как же Майкрофт?»

И тут же выругал себя: сейчас сын решит, что не нужен ему. Но Рован ничего не заметил.

— Да, мама хочет в Грецию, а мы не хотим, — воодушевленно продолжал он. — Предложи ей, пожалуйста.

— А почему вы не хотите с ней в Грецию?

— Ну как ты думаешь? — с некоторым презрением к умственным способностям Грега спросил сын. — Она одна, что ль, поедет?

— А, ясно.

Он пообещал сыну сделать все, что возможно, чтобы забрать их. Напоследок Рован предупредил его о том, что Глиннис со своим адвокатом «готовят какую-то подлянку» и что это «что-то связанное с деньгами». Закончив разговор, Грег позвонил адвокату, и они назначили встречу назавтра в Уитли Бэй.

После этого Грег позволил себе наконец удалиться в спальню и предаться воспоминаниям о Майкрофте. Задница протестовала, но Грег закрыл две цели разом, и ее, и свою, — смазывал ее мазью и одновременно представлял, что пальцы, которые он в нее засовывает, не его, а Майкрофта. Кажется, ему удалось найти компромисс.