Глава 2 (1/2)
Через десять дней на новом месте Грег уже начал загибаться с тоски.
«Я здесь даже не нарост, а бельмо на глазу», — думал он.
Приехал он поздно вечером, виделся только с хозяином дома, который подсел к нему на подступах к городу, и поставил детку сразу в гараж, но какая именно у него машина и сколько она стоит, через два дня уже знал весь город. А поскольку человек с такой машиной и в должности старшего инспектора не может оказаться в такой дыре просто так, сразу было решено, что Грег однозначно замешан в чем-то нехорошем.
Кроме того, как выяснилось, места тут на самом деле не было. Инспектора Деллоуэя перевели куда-то за день до приезда Грега: похоже, прямо в те два часа, когда Грег «гулял», а Винни делал звонки. И в участке этого Грегу не могли простить. Начальство из полиции графства, которое, по словам Винни, должно было позаботиться, было в отпуске, и под косыми взглядами коллег, которые даже не пытались делать вид, что ему рады, а некоторые смотрели с откровенной ненавистью, у Грега даже бумаги летели из рук.
Еще и клеем стул залили, и какой-то вонючей гадости в карманы плаща насыпали. По-детски, конечно, но все равно было неприятно. А Винни еще распинался насчет того, что у Грега, мол, покровители какие занятные.
— Какие, нахуй, покровители? — спросил тогда заведенный до предела Грег.
— Вот и я спрашиваю, на какой хуй у тебя покровители, — ответил Винни, и прозвучало это на редкость двусмысленно.
После этого Грегу пришлось десять минут потратить на то, чтобы убедить себя, что об эпизоде с Дэвидом Винни было узнать неоткуда.
«Много свободы, мало обязанностей и присмотр» — охарактеризовал его новое место Винни, словно забыв, что сам только что расписывал прелести Сент-Мари, подчеркивая, что там работа как раз по Грегу. Здесь ее, похоже, не было вообще. Грег никогда в жизни не сталкивался с таким малым количеством обязанностей. Если его предшественник и занимался чем-то, то Грег этого не увидел. Наверняка по-черному пил. Пределом криминального таланта здесь была кража чайника на ярмарке. Сержант Хейл, высокий светлобородый громила двадцати шести лет, напоминавший викинга — только кос не хватало, — всех воров знал поименно. Даже преступлений, связанных с наркотиками, в округе происходило так мало, что не о чем было и говорить. На взгляд Грега, отделение было абсолютной тратой бюджета, и странно было, что, после всех реформ последних лет, его изменения никак не коснулись.
Здесь не то что старший инспектор был не нужен — даже и просто инспектор: сержанты и констебли прекрасно справлялись со всей рутинной работой, но Грег, раз уж так случилось, что его сюда забросило, попытался отнестись к своим обязанностям на полном серьезе и несколько дней разговаривал с подчиненными и расспрашивал подробно о городе и окрестностях. Но долго это продлиться все равно не могло.
К середине второй недели необходимые бумаги и процедуры были все изучены. Со всеми нужными людьми он тоже встретился. Работа, хоть и в неприятной обстановке, была отлажена. За это время не случилось ни одного происшествия, которое могло бы претендовать на звание мало-мальски интересного. Для Грега, привыкшего, что работы всегда больше, чем рук, мозгов и часов, что работа — это вызов и делается она в хорошей команде, в этом сонном царстве был настоящий ад.
Единственное, что утешало во всем этом — многозначительное покашливание Винни в трубку в ответ на его жалобы и разговоры с детьми. Глиннис не одобряла его звонков, но Шинейд, гувернантка, была на его стороне. Кроме того, Рован, как достаточно взрослый и ответственный, и сам гулял с сестрой. Глиннис старалась контролировать расходы сына, но Грег оставил ему денег, чтобы тот мог звонить когда вздумается. Он утешал себя, что, может быть, мнение Рована будет принято во внимание, а Грег считал, что был, в общем-то, неплохим отцом. Не то чтобы у него было право голоса в этой семейке, но некоторые базовые вещи у него получалось отстаивать. И когда Рован не захотел ехать в школу-интернат, независимо от степени ее престижа, Грег выдержал все скандалы, и сын остался дома.
Тогда его, в принципе, удивляло, что Глиннис так настаивает на этом. Теперь-то Грег понимал, что она хотела иметь больше времени для своих романов. Первый раз он поймал ее на измене еще до рождения Дюран, и надо же было тогда ему ее простить… С другой стороны, он понятия не имел, что бы делал после развода. Он и сейчас-то толком не понимал, а тогда ему было сколько? Двадцать семь? Он бы и в этот раз, возможно, спустил все на тормозах, хотя они давно уже были чужими людьми, но слишком уж гадкой была анонимка, в слишком унизительных предложениях описывала роман Глиннис с учителем физкультуры из школы Рована. «Доброжелатель» не упустил ни одной мелочи, как если бы следил за Глиннис. Возможно, это была очередная попытка тестя вмешаться в их жизнь. Но неужели учитель физкультуры мог ему понравиться? Грег уже не хотел об этом думать. А Глиннис, кажется, наконец нашла то, что ей нужно, и даже не думала отрицать.
Что ж, это уже все было на ее совести. Грег, во всяком случае, получил определенное удовольствие от выражения ее лица, когда сказал, что не собирается брать вину на себя и отдавать ей детей.
«Я скажу папе!» — растерянно сказала Глиннис, как будто сейчас это могло его запугать.
Что ж, по крайней мере, здесь он действительно хорошо устроился. Единственное слабое место, через которое на него могли надавить, были дети. Но единственным человеком, которому понадобилось бы по-настоящему давить на него, был их дед. И даже если Грег ошибся и в этой схеме есть кто-то еще, тесть никогда не допустит, чтобы угрожали его семье.
Глиннис, конечно, пыталась настроить детей против него, говорила о каких-то его несуществующих интрижках. Но Грег, хотя и чувствовал себя при этом последней сволочью, все-таки рассказал Ровану, что дело не в нем. Он до сих пор не был уверен, что поступил правильно, но Рован о том, что у матери есть кто-то еще, и давно, догадывался сам, и это как будто немного меняло дело.
Но именно что немного. В таких тоскливых мыслях Грег шел по городу от мэра, который пригласил его «выпить кофейку за знакомство». Почти все здания госслужб были сосредоточены в центре, но полицейский участок, длинное одноэтажное строение, вынесли на окраину. Однако лежащий на холмах городок местами изворачивался так причудливо, что кое-где центр к окраине оказывался куда ближе, чем можно было предположить. Через овраг от мэрии до участка было всего десять минут пути, но Грег сделал ровно то же, что и по пути туда, — пошел в обход и через центр, что должно было дать ему примерно сорок минут. Слоняться по улицам все же веселее, чем на работе не делать ничего.
Все самые интересные лавки и магазины, как это характерно для маленьких городков, тоже были расположены в центре. На седьмой минуте пути Грегу пришло в голову сделать еще один небольшой крюк и заглянуть в кондитерскую к миссис Майлз. Пончиков, по которым он очень скучал, у нее, конечно, не было, но на прошлой неделе ему понравились кремовые пирожные. А может быть, дело было не в этом. Миссис Майлз, добродушная полная женщина лет пятидесяти с копной мелких кудряшек на голове, была одной из тех, кто не смотрел на него волком и кому была охота с ним поболтать.
В прошлые разы она даже извинялась: «Вы знаете, у нас не так много новостей, в маленьком городке». Грег догадывался, что она понесет все, что он скажет, и дальше, и пользовался возможностью представить свою версию событий. Хотя, конечно, не мог быть уверен, что она не исказит ее на свой лад. Но хуже быть вряд ли уже могло.
Ей он тоже рассказал ту сказочку, на которую они договорились с Винни. Мол, так устал после одного напряженного дела (и это правда, всю весну ловили маньяка, и имя Грега мелькало в газетах несколько раз), что хотел вообще уволиться из полиции, но друг отговорил и устроил перевод. Надеется, что Грег отдохнет, а там, может, и передумает. «Ты, главное, завоюй женскую часть населения, — советовал Винни. — На ярмарки там всякие и в церковь ходи, покажи, что ты готов влиться в общину». На службу Грег и правда в воскресенье сходил. К религии он в целом относился никак, но делать все равно было нечего, а если бы его должность была настоящей, так церковь — самое милое место, где можно что-то узнать. Если будет надо, конечно. Пока необходимости в этом не наблюдалось.
Ярмарка же, куда его позвали как представителя власти, намечалась на следующее воскресенье. Хорошо бы, если бы погода не испортилась. Потому что плащ Грег так и не отстирал. У него была с собой еще куртка, но куртка — это ведь совсем не то. Ну, по крайней мере, в куртке он себе не так нравился, как в плаще. За плащом надо было ехать в Ашингтон или в Блит, тут так все делали, всего-то час дороги, но Грег любил быть хорошо одетым и очень не любил шоппинг, так что откладывал это событие, как мог. Был еще вариант заглянуть к местному портному, и Грег, когда свернул на взбирающуюся на очередной холм Маркет-стрит, покосился на зеленую деревянную вывеску, где было написано изящными белыми буквами «Лучшие платья и костюмы», но решил, что как-нибудь в другой раз. Кондитерская была на углу площади, напротив католического собора. Грегу оставалось пройти еще метров двадцать, когда сердце его внезапно затрепыхалось: человек в светлом плаще и с зонтиком неторопливой походкой шел впереди него. Остановившись, Грег проследил взглядом, как тот толкнул дверь кондитерской и, слегка склонив голову, вошел внутрь.
«Да ну, — сказал себе Грег, когда первый испуг прошел, — мало ли в Англии зонтов. Мало ли в Англии людей в светлых плащах. Да и не знаю я, как он ходит. Да и его плащ, кажется, был светлее. Точно светлее! И неужели я здесь настолько тронулся умом, что ищу какого-то хлыща, которого видел одну минуту, в каждом прохожем?»
Он решительно подошел к кондитерской, готовый пережить крах иллюзий, и уже протянул было руку к двери, когда увидел мужчину в плаще через окно. Тот стоял вполоборота, разглядывая фирменную коробку с красно-желтыми узорами — миссис Майлз в прошлый раз хвасталась Грегу, что племянник-художник разработал такие специально для ее маленького бизнеса. Грег прошел мимо лавки и прислонился к стене. Ноги его не держали. Он узнал бы этот нос из тысячи. Да что там — из миллиона. Но этого просто быть не могло.
«Я напился вчера. Перепил, вот мне и мерещится всякое».
Это было неправдой. Он выпил только пинту, что было очень далеко от его нормы, и потом еще два часа гулял по засыпающему городку.
«И мало ли еще у кого такой нос! В лавке плохое освещение. Мало ли что… Ну, хватит уже!»
Грег взял себя в руки, сделал несколько шагов к двери, но совершил ровно ту же ошибку, что и раньше, — взглянул через окно. Человек в плаще уже расплачивался. Он или не он? Но ведь нет никакой разницы, узнает это Грег сейчас или через две минуты?!
Он пересек дорогу: два крыла собора образовывали угол, вдоль них стояли лавочки, и на всех, за исключением второй с краю, сидели люди; Грег занял пустую, планируя затеряться среди них. Едва он уселся, как дверь кондитерской открылась и мужчина вышел наружу. Солнце ослепило его. Он заморгал и ступил на тротуар как-то нелепо и беспомощно, словно не вовремя разбуженная сова.