Часть 25 Первый урок любви. Разные выводы (2/2)

— В целом да. Это жилище производит впечатление, что его владелец мизантроп и предпочитает уединение с книгами шумной вечеринке с гостями.

— Всё верно. Гостей у меня уже много лет не было. Пара визитов по срочному делу не в счет.

Гермиона вспомнила вчерашний страх о том, что Снейп мог быть не один и признала, что это аскетичное жилье явно не располагает к свиданиям. Но затаенная ревность в душе всё равно давала о себе знать. Как же он с девушками встречался? Может тогда профессор сам ходил к подружке? Да, это более вероятно. Интересно, есть ли у него кто-то сейчас? По идеи нет. Из Хогвартса не так-то легко поддерживать внешние связи. Хотя он ведь мог легко в Хогсмиде кого-то завести...

Снейп снисходительно улыбнулся, но тут же погасил усмешку. Гермиона так странно о нем думала. Видя рядом мужское непостоянство в виде откровенно озабоченного конопатого оболтуса и очкарика то влюбленного в одну девчонку из команды по Квиддичу, то в другую, она искренне и у него искала тайных зазноб. Джинни Уизли, которую профессор сам как-то застукал полуголой в темном классе с половым органом Дина Томаса во рту, могла еще параллельно рассказать что-нибудь в духе «мужчины без этого не могут, им надо, поэтому я с Гарри и не ломалась долго, а то он бы живо другую нашел, а так он теперь мой и никому его не отдам».

Северуса же никогда и никто не ревновал прежде. Избалованная мужским вниманием Лили всё время сама выбирала, с кем ей быть, но Северус, да, как впрочем, и Джеймс, ей мук ревности не причинял. Она была уверена в своей неотразимости для обоих кавалеров. Она ревновала Северуса к темным искусствам, к спорной компании, в которой ей не было места, но не к другим девочкам. Кузина Мальсибера тоже была прекрасна и уверена в себе. Она считала, что облагодетельствовала некрасивого замкнутого, но перспективного паренька своим вниманием. Даже когда он не полюбил ее и не стал приносить тапочки к ее точеным ножкам, то она списала это на его заумность и занудство, а не какую-то там соперницу.

А вот Грейнджер уверенной в себе никогда не была. Староста львиного факультета истошно доказывала в первую очередь самой себе, что она чего-то да стоит. И всегда боялась не преуспеть. За все эти годы Северус понял характер своей ученицы. Поступок Уизли сильно подкосил ее и так шатающуюся на обе ноги самооценку. И теперь, после демонстративной измены Рона, она боялась, что и у Северуса где-то припрятана скудоумная, но пышногрудая Лаванда, с которой он просто... целуется. Но теперь неуемная отличница его спасет, отобьет и он будет только ее. Самый умный молодой волшебник должен принадлежать именно ей.

Забавно. Это даже как-то приятно, когда тебя ревнуют. Гермиона была первой девушкой в жизни Северуса которая в него так безрассудно влюбилась, готова была за него биться. Хоть и не ясно с кем. Не привычно. Северус сам ни за кого никогда не бился. Он был слишком застенчив тогда, чтобы так явно проявить симпатию. В нем не было этого куража. Он слишком долго решался. А потом стало поздно...

Но ведь не сейчас же наверстывать с собственной студенткой. Пусть хоть доучится. Она еще ребенок, пусть и умный ребенок. Так пытался вразумить себя профессор.

— Сэр, — прервала его размышления Гермиона, о чем вы думаете?

Снейп взял ее маленькую ладонь и накрыл своей. Выражение его лица казалось каким-то скорбным и напряженным. Девушка догадалась, что он готовился сказать, что-то неприятное.

«Сейчас точно выпроводит»

— Сэр, перед тем, как я уйду... А если я всё же дам непреложный обет, то может расскажете?

— Исключено.

— Знаете, у меня появилась еще одна версия.

— Последний шанс.

— Хорошо. Недуг директора мог сделать его уязвимым. А Тот-кого-нельзя-называть умел управлять людьми. Он мог попытаться схватить директора в ту ночь или позже, когда тот еще больше ослаб бы, и выведать у него полный набор данных обо всех участниках Ордена Феникса. А потом превратиться в свою жертву и явиться назад в школу по примеру Барти Крауча. И перебить нас всех по одному, просто вызывая к себе в кабинет. Начал бы очевидно с вас.

Северус чуть склонил голову на бок, выдержал долгую паузу и утвердительно кивнул:

— Начал бы с Гарри. Потом Минерва... Мне же при прочих равных было бы проще выжить именно при Его победе. То, что Дамблдор верил в меня, ничего не доказывает само по себе. Я и должен был его к себе расположить, как вы понимаете.

— А что будет с вами в случае победы Гарри?

— Для вас почести, награды и праздник, для меня возможно суды и Азкабан. У меня много недоброжелателей.

— Я уверена, что директор не бросил вас без средств к спасению. Может быть вам просто пока рано знать о чем-то. Я же получила его письмо, уверена, что есть еще одно письмо или больше. Я верю, что у вас может быть прекрасное будущее, только надо предусмотреть все возможные варианты негативного развития событий. Во-первых, я бы начала с противоядия к яду Нагини. Она уже исполняла роль палача, значит вам надо подстраховаться...

Северус надменно вскинул бровь и сладко протянул:

— Вы абсолютно правы, маленькая всезнайка. Без вас я конечно не пойму с чего мне следует начать. В этот Хогвартс каких только шарлатанов не берут, — он картинно всплеснул точеными руками. — И предсказатели, не умеющие предсказывать, и бездарные преподаватели ЗОТИ. Один предатель и идиот, другой самовлюбленный идиот, третьему вообще лучше темной ночью на глаза... или точнее на зуб не попадаться. И среди таких убожеств, как вейла среди ворон, возникла Мисс Грейнджер. Она расскажет, как надо предсказывать судьбу и защищаться от Темного Властелина. Предлагаю вам сразу в преподаватели идти. Экзамены в вашем случае пустая формальность. И не скромничайте, берите сразу две ставки. Мою и Сибиллы.

— Ну уж эта мадам точно шарлатанка. Я бы и то справилась лучше нее. Потому что хуже некуда!

— Да вы и в Защите просто мастер. Дадите мне пару уроков? Только не жалейте меня. Давайте начнем с азов. Например, Экспелиармус. Покажете, как применять? Что б я у вас, как щенок, за палочкой бегал. Ничего не вспоминается?

— Простите, Сэр. Вы правы. Если кто из нас двоих и должен учить другого, то конечно, вы меня. У вас больше знаний... опыта... Я забылась.

— Сразу отступаете? Без ответной грызни? Щенок растерял зубки?

— Меняю тактику. За активные наступательные действия вы меня уже в пух и прах разнесли. Попробую не спорить для разнообразия. Может вы хоть тогда подобреете.

— Как мне сделать так, чтобы он сделал так. Ну да. Очень по-женски. Но не манипулятор вы по натуре. У вас тонкости нет совсем. Гриффиндор вообще не славится этим. Ведите себя просто и естественно.

— Спасибо за вашу критику. Учту. Итак, по сути вопроса. Я права? Директор хотел умереть, чтобы не попасть в плен после второй дуэли с Тем-кого-нельзя-называть или Пожирателями? Но почему он не покончил с собой?

— Он хотел своей смертью окончательно показать, что я не на его стороне. Но в целом всё верно угадали. Альбус был слаб, он умирал. Вы же видели его почерневшую руку. Это мощнейшее проклятье. Я пытался помочь, — голос волшебника дрогнул, лицо скривилось от боли. Он не мог больше выдавить из себя ни слова. Северус покачнулся, подошел к дивану и, словно боясь не устоять, медленно опустился на него. Волнение всех этих дней дало о себе знать во весь голос. Голова раскалывалась от вороха тяжких мыслей. Гермиона кинулась к нему и обняла за плечи. Снейп недовольно буркнул:

— Да хватит уже, оставьте меня в покое, — и чуть отсел.

— Профессор, вы можете довериться мне. Я была верным другом Гарри и Рону, я не подведу и вас. Я никому не расскажу. Вы согласились на просьбу директора убить его прилюдно ради обретения большего доверия среди Пожирателей?

— У меня не было выбора. Я совершил много ошибок в жизни, но сейчас хочу сделать что-то достойное, пусть даже никто не узнает об этом.

— Я знаю. Я с вами.

Гермиона заплакала:

— Мерлин, даже не представляю каково вам сейчас. Мне так жаль. Ваша душа, наверное, разорвалась от боли после такой жуткой просьбы. Вы ведь с детства его знали. Вы учились у него, работали вместе, бились за общие цели.

— Я хотел отказать ему, но не мог. Стратегически это оправданный шаг.

— Понимаю. Я не знаю, что было бы со мной в такой ситуации. Если бы мне выпала такая предсмертная просьба. Наверное, я бы не смогла. Понимаю, что сам директор хотел, если уж умереть, то хотя бы с пользой для других. Но на вашу душу это легло страшным грузом. Он ведь был вашим единственным другом. Не так ли?

— Да, — слабо подтвердил Снейп. — Что бы я не думал про Альбуса, но видит Бог, я его уважал.

Глаза гриффиндорки блестели от слез:

— Сколько же боли и одиночества вам на самом деле выпало. Теперь мне понятна ваша нелюдимость. Вы были вынуждены годами притворяться, а потом еще и пожертвовать всеми своими принципами и совершить страшное зло.

— Я творил зло и раньше.

— Да, но вы нашли в себе силы осознать истину и вернуться к свету.

— Да не несите патетическую чушь! Истина, свет, зло. Что за детские мерила.

— Думайте, как вам удобнее. Директор поверил вас. Он никогда не ставил вашу верность под сомнение. Это и мне было поддержкой в спорные мгновенья... Так вот оно значит, как было. Теперь мне ясна вся картина. Вы убили Альбуса Дамблдора по его собственному приказу, чтобы больше никто не пострадал. А у этих чудовищ больше нет повода для сомнений. Это больший подвиг, на мой взгляд, чем дуэль с драконом. Биться с чудовищем льстит самолюбию любого бойца, а вот на такое согласиться... зная, какие муки это сулит в будущем, я бы не смогла. Нет. Это же будет до смерти преследовать... Так вот почему вы не хотели жить. И это тоже видимо сыграло роль. Я о прогнозе. Помните? Профессор, вы... вы пожертвовали всем ради нас. Двадцать лет двойной жизни. Это как тюрьма, только вы сами добровольно пошли на такое ограничение всех свобод.

— Да уж. Если бы мне дали на выбор двадцать лет в Азкабане или собственноручно убить Альбуса, глядя ему в глаза, то я бы сам полетел в тюрьму, не дожидаясь дементоров.

— Я тоже. Как я могла только думать, что это убийство является сведением ваших личных счетов. Это же жертва. Легче собой рисковать, чем такие муки совести терпеть. Вы этим спасли жизни других людей. Теперь ведь вас назначат директором? И это даст возможность помочь преподавателям и Ордену.

— Да, я думаю, что буду следующим директором. Конечно, это не означает, что никто не умрет. Я не всесилен.

— Вы сделаете всё, что в ваших силах. Я уверена. Вы настоящий герой, — Гермиона сказала это с полной уверенностью и так нежно, как только могла, выражая в этой короткой фразе всё свое восхищение и соболезнование его горю, несоразмерно большему, чем ее собственное от потери любимого наставника.

Снейп нерешительно поднял на нее глаза и грустно усмехнулся:

— Вы льстите мне.

— Можете проверить. Хотите прочитать мои мысли, как на поляне?

Снейп мрачно усмехнулся:

— Мисс, вы добились своего, получили ответы на все вопросы. Возвращайтесь домой и больше тут не появляйтесь.

— Что? Вам сейчас нельзя быть в одиночестве.

— Я всю жизнь в одиночестве. Хватит. Я не маленький мальчик. Не надо обо мне заботиться.

— А вот и надо! Вы предлагали мне недавно чаю успокаивающего. Сейчас самое время. Нам обоим надо. Давайте пить мяту!

Снейп ничего не сказал и не двинулся с места. Гермиона чувствовала себя неуютно, но тоже сидела смирно, как будто она подушка на диване, и тут ей самое место. Руки на коленях. Голос внутри нее говорил, что пока он не выгоняет, не надо тянуть одеяло на себя, лучше помолчать. Чувство отчаянной готовности помогать стало переплетаться со страхом, что у нее ничего не выйдет. Снейп ее оттолкнет сейчас. Не очень-то ему нужна поддержка. Или она не так ее оказывает? Девушку стала одолевать паника. Она тихо выдохнула, выравнивая дыхание, и сама себя погладила по коленке, как бы успокаивая.

Через какое-то время невольный убийца поднял на нее глаза и встал с дивана. Он выглядел недовольным и скрытным. Таким, как обычно:

— А вас не так просто выпроводить, Грейнджер. Вам бы фамильяром не котика, а английского бульдога завести. Было бы много общего, знаете ли.

— Вы бы уж определились, то я удав, то бульдог, то Генри Морган в юбке. Какие все сравнения милые.

— А я вовсе не обещал быть милым. Опять вы мне что-то навязать пытаетесь.

Молчание.

— Мяту значит хотите. Ну хорошо. Мисс Морган.

— Для вас просто Генри. Вы так гостеприимны. Благодарю вас.

Снейп скрылся на кухне и вернулся с подносом. На журнальном столике перед диваном оказался белый чайничек с треснувшей крышкой. Комнату наполнил хорошо узнаваемый аромат мяты и еще каких-то трав. Рядом на подносе стояли две чашечки.

Они пили чай в полном молчании, но их взгляды то и дело встречались. Девушка смотрела очень нежно, а мужчина равнодушно-снисходительно. Наконец, Гермиона не выдержала. Поставила чашку на стол и посмотрела с таким обожанием, что у него перехватило дыхание. В этот момент она искренне хотела, чтобы он прочитал ее мысли. Гриффиндорка нерешительно и мягко прильнула к любимому профессору и, едва касаясь губ, нежно поцеловала. Теперь он ответил. Плавно, осторожно привлек ее к себе и сладко поцеловал в ответ.

«Аллилуйя»

Ее голова предательски закружилась, как тогда на башне. Снейп мягко вжал Гермиону в бархатистую спинку дивана и с упоением терзал ее губы вновь и вновь, пока разомлевшая девушка не стала задыхаться от этих новых чувственных ощущений. Мята не помогла. В ее теле стала разливаться бушующим потоком чистая страсть. И впервые ее можно было не отрицать и не сдерживать. Кровь побежала по венам чаще, пульс ускорился. Девушка вновь почувствовала, как к ней стал подступать тот дурман, что она уже ощущала однажды.

Все преграды перестали существовать. Северус убеждался опять, как часто сам себе врал. Он был уверен, что давно не ищет ни любви, ни дружбы, ни понимания, что привык быть изгоем. Что вечная ненависть и недоверие его вовсе не ранят. Он настолько глубоко спрятал в себе любую жажду тепла и сочувствия, что сам поверил на долгие годы, что он законченный циник. И тем неожиданнее и беспощаднее сейчас все эти затаенные страдания и нереализованные желания его так и не окаменевшей души вырвались на поверхность.

Конечно, главный удар по его самоконтролю нанесла не эта хрупкая девочка, а потеря Альбуса, но итог один. Это было как мощное Империо, как лавина. Как цунами у берега, что накрыло его с головой. Он просто не мог бороться с собой сейчас. Завтра, о завтра рассудок вернет себе свои права, но сегодня всё было слишком сильно и слишком внезапно. Исступленная жажда быть наконец любимым завладела его существом.

Гермиона отметила, что мужчина смотрит на нее с ужасом и восхищением одновременно. Ее саму немедленно заполнила истерическая болезненная тяга к любимому, когда только его прикосновения способны унять ее отчаянье. Она так долго мечтала об этом сложном человеке с таинственной ускользающей душой. И вот он рядом. Ее любовь, которой она часто противопоставляла всю свою рациональность, нашла свой неискаженный запретами путь.

Властные руки крепко сцепились на ее талии. Пара снова начала целовалась осторожно, будто изучая друг друга, но их общее лихорадочное чувство всё возрастало и захватило обоих в свои крепкие путы. Теперь уже Северус прижимал к себе девушку, готовый любой ценой удержать ее в своих объятьях. А Гермиона легко пожертвовала бы парочкой ребер, лишь бы только он не разжимал рук.

Он покрывал ее лицо и шею страстными поцелуями. Ее губы казались ему такими сладкими и манящими. Девушка всем своим существом поддавалась бурным ласкам любимого. Это было безумие на двоих.

Гермиона почувствовала легкую боль от того, как сильно он впился поцелуем в шею, но и не подумала выскользнуть. Напротив, она отчаянно прижалась к нему, жаждущая не избавления, но продолжения. Пусть хоть задушит, лишь бы не отпускал. Она растворилась в его руках, как пена в море, зарылась пальцами в мягкие смоляные волосы.

Северус чувствовал ее любовь так остро, что его будто бурлящий омут окружил и утянул в самую глубину. Сопротивляться было невозможно. Поздно. Бастионы пали. Белый флаг. Безоговорочная капитуляция. Теперь он мог только следовать всем ее желаниям. Будь Гермиона опытнее, она бы поняла, что сейчас любимый полностью в ее власти.

Ведьма ощущала подлинный восторг от касания его мягких губ. И он целовал снова и снова. Это длилось долго, они не знали сколько точно, но вот девушка стала ощущать новое, пугающее и радующее желание принадлежать ему. Он проследил за ее обжигающим взглядом, сосредоточенным на верхней пуговице сюртука. На этот раз она не играла с огнем. Она шагнула в костер.

Нерешительно протянула руку, словно боясь, что он ее опять отругает, и погладила черный бархатный бугорок. Расстегнула. Дальше с видом котенка, двигающего бокал с вином к краю стола, она принялась за вторую. Медленно и не отводя глаз. Не остановил. Третья, четвертая. Сюртук был полностью расстегнут, а ее маленькие ладошки коснулись белой ткани рубашки. Гермиона водила руками по его груди и ждала какого-то знака. Они снова поцеловались, но Северус так и не попытался раздеть девушку в ответ.

Гермиона засомневалась на миг, испытывает ли темный волшебник к ней такое же безудержное влечение, или она просто рисует себе сказку. Северус при всем желании ничего не смог бы ответить. Это не была именно страсть, и не влюбленность. Это была болезненная жажда души, так долго томившейся в темнице и не смевшей пробить толстые стены, отгородившие ее от всего остального мира. Там ей было безопасно. Никто не мог причинить боль. Но так холодно. Но вот окно открылось, птичка вылетела и теперь ее будет невозможно упрятать назад. О, если бы им двигала простая страсть, то он бы легко преодолел ее, никак не выдав своей слабости. Но это была почти наркотическая тяга стать идеалом для возлюбленной. Почувствовать каково это, когда тебя обожают. Теперь у него есть к тому все средства. А рядом достойная безмерной любви молодая ведьма.

Завтра эмоции и рассудок разойдутся по разным углам арены, и одна его половина будет яростно судить вторую. Обычно выигрывала рассудочная часть, но теперь хрупкое эмоциональное начало в нем получило мощную поддержку. Нежная часть его души была благодарна Гермионе за ту ласку, что она изучала. И сейчас разум отступил. Это позволило Северусу хоть ненадолго, но ощутить себя счастливым, и забыть обо всех своих «нельзя» и «надо». Раньше в его внутренних дуэлях выигрывал строгий ментор, но сегодня его отодвинули за задний план и заткнули рот кляпом. Не в силах больше сопротивляться их общим желаниям Снейп подхватил девушку на руки и понес в спальню, помогая себе левитацией.

Комната даже днем казалась очень темной. Шторы плотно задернуты. Не было видно даже кровать. Но Северус не промахнулся и положил свою ценную ношу четко в центр на мягкое покрывало, тут же располагаясь где-то рядом.

И снова его руки стали нежно гладить девичье тело. Гермиона уже горячо хотела большей близости и, когда он наконец стянул с нее футболку, то даже вскрикнула от радости. Ее искренний восторг освободил Северуса от ощущения нерешительности и неловкости, которое до этого удерживало его от более откровенных ласк. В ответ осмелевшая окончательно Гермиона с удовольствием расстегнула все пуговицы на его рубашке, ему пришлось помочь только в конце с рукавами.

Он прижимался к ее шелковистой коже всей грудью. Как же это было приятно. Его пальцы гладили ее плечи, и будто ненароком игриво поддели и приспустили бретельки бюстгальтера. Снейп уже более чувственно ласкал, прикусывал, гладил невинное тело. Это приводило юную ведьму во всё больший восторг. Гермиона захотела услышать его голос, и любовник стал шептать ей, как она прекрасна и как он ее хочет. Много слов в голову не лезло, но и этого оказалось довольно. Он повторил нехитрые комплементы, еще больше понизив голос и сделав его более глубоким:

— Моя девочка. Ты очаровательна. Такая смелая. Такая нежная. Я хочу, чтобы ты была моей, только моей.

Ее кожа покрылась мурашками. Сработало. Гермиона тонула в его ласках, бархатный голос гипнотизировал:

— Не бойся ничего. Я не причиню тебе боли. Ты хочешь быть со мной?

— Да, — прошептала она.

Ловкие пальцы скользнули под ее спину и ненужная тряпка, скрывавшая грудь полетела в сторону. За ней в скором времени отправились и джинсы. Теперь мужчина мог смело водить губами везде по трепещущему телу. Его руки гладили мягкие полукружия и заставляли ее выгибаться навстречу таким желанным ласкам. Тихие вздохи наполнили комнату.

Волны тепла распространялись от его прикосновений, словно рябь на воде. Страха не было. Гермиона жаждала финала этой любовной схватки, в которой она весь первый тайм, да и второй тоже, играла роль нападающего. Девушка довольно улыбнулась тому, как далеко ее завела безрассудность и смелость. Она соблазнила своего преподавателя. Совсем неожиданное поведение от такой тихони. И что бы сказала Макгонагалл... Да что бы ни сказала. Это победа.

Его губы коснулись самых нежных местечек ее тела. Сначала неторопливые поцелуи покрыли ее живот, затем мужчина спустился ниже к треугольнику между некрепко сжатых ног, прошелся губами по бедрам. Это было так волнующе.

Наконец, она ощутила, как он потянул последний кусочек одежды вниз и отбросил в сторону. Ловкие пальцы проникли в неё, они скользили внутри и дразнили. Это было приятно. Но не настолько, как крепкие мужские объятья. Никаких новых ощущений не добавилось, и Гермионе быстро надоела эта игра. Она захотела почувствовать его еще ближе. Не понимая, как попросить об этом, просто стала тянуть любовника за плечо к себе.

Когда он подхватил ее берда и развел их в стороны, то легкая тень стыда на миг проникла в угасающее от переизбытка счастья сознание, но тут же утихла. Теплая волна магии пощекотала ребра. Гермиона хмыкнула от неожиданности и поежилась, Снейп промурлыкал:

— Не пугайся. Это очищающее заклятье.

Следующим, что ощутила Гермиона был каскад поцелуев, спускающийся от шеи всё ниже и ниже. И в конце этой череды откровенных ласк, которыми неустанно осыпал ее любимый, на ее теле не осталось мест, где бы не побывали его губы. Это было еще приятнее, чем прежде, но теперь девушка задумалась о том, а что ей предписываться делать в такой пикантный момент? Наверное, надо как-то одобрительно стонать. Но удовольствие не было таким острым, чтобы охать от души, а притворяться не хотелось. Стало нестерпимо любопытно ощутить всё и до конца. Она тихо прошептала:

— Я хочу... вас.

Снейп был готов сдерживать свою страсть гораздо дольше, и удивился, что девочка так быстро захотела большего. Послышался шорох снимаемой одежды.

”Это он теперь тоже совсем голый?”

Не было видно ничего кроме пары отсветов тонкого луча. Как выглядит Снейп без одежды она могла лишь догадываться. Он нырнул назад в постель. На ощупь мужчина был худенький. Кожа мягкая и прохладная. Гермионе показалось бы интересным посмотреть на него сейчас. Хотя тогда и она бы предстала во всех деталях. Шрам на груди был уже почти сведен, но осталось еще чуть-чуть кропотливой работы. Она позаботится об этом сразу же по возвращению домой.

Уже вовсе не такой грозный профессор опять впился в губы своей студентки жарким требовательным поцелуем, отвлекая от всего на свете. О, да от этого ее голова шла кругом. Вот так и без остановки!

Она прижалась всем телом и почувствовала его возбуждение, даже попробовала аккуратно просунуть между телами руку и слегка коснуться из чистого интереса. Кожа там была очень мягкая и тонкая, было приятно гладить его. Невероятно, что она творит! Снейп отвел ее руку в сторону, вжал запястье в постель и уверенно схватил под колени, раскрывая полностью. Она хотела этого. Отдавать себя до предела в его власть. Гермиона почувствовала, как желанный мужчина входит в нее. Медленно. Да! Так!

В следующее мгновенье в глубине ее тела образовался теплый шар, это было приятное ощущение, но при этом будто полностью онемел низ живота. Дальше она скорее поняла, чем почувствовала, что любовник наконец соединил их тела так, как она уже давно желала. Он был близко. До предела. Боль не пришла. Теплый шар исчез, сменяясь сладостной заполненностью и приятным растяжением внутри. Каждой клеточкой своего существа Гермиона излучала восторг:

”Так вот как это... Чудесно. Он... Я люблю его, боже, как же я люблю его.”

Она обвила руками его плечи, привыкая к новым ощущениям, и стала нежно целовать в шею, потом провела языком по сонной артерии, спустилась по ключице и чуть укусила плечо. Мужчина выглядел немного отрешенным и никак не отреагировал на ласки. Гермиона закрыла глаза и просто наслаждалась своими эмоциями. Всё исчезло. Есть только она и безмерно любимый человек рядом.

Ее мысли вновь улетели к упоению от осознания их близости. Голову наполнило только одно чудесное чувство, что они теперь они одно целое.

Снейп стал в ответ покрывать поцелуями щеки, виски и лоб девушки и мягко толкнулся вперед, даря еще большее удовольствие. Да, они теперь вместе. Этот волшебник теперь по праву принадлежит ей. Маленькую собственницу накрыло новой волной чистой радости. Хотелось прижаться к добытому трофею как можно теснее, ощутить его в себе еще глубже. Девушка притянула мужчину и жарко поцеловала, он выдохнул и замер на миг.

Снейп сначала даже не понял, что случилось, но его резко выбросило из ее переполненного ликованием сознания. Дыхание перехватило, а тело предательски стало дрожать.

«Соплохвоста мне в спину, не может быть»

Дальше в его мозгу прозвучал поток отборной брани, включая выражения вроде «хуже сопливого подростка». Холодный пот спускался по спине. Пальцы рук чуть дрожали, и не от удовольствия. Всё закончилось слишком быстро, чтобы он мог быть хоть как-то доволен собой. Но благо Снейп умел брать себя в руки даже в самых неприятных ситуациях, а данная ситуация конечно была крайне неприятной для болезненного самолюбия мужчины.

Бедный волшебник от жгучего стыда спрятал голову в изгибе шеи Гермионы. Она в ответ ласково запустила руки в его волосы, сжала страстно плечи и бессознательно прошептала:

— Я так люблю вас.

«Успокаивает. Наверное, разочарована, но не хочет показывать»

Его словно закрыла от девушки стена страха. Зельевар начал лихорадочно размышлять, какими эпитетами сейчас неудовлетворенная любовница осыпает его в мыслях, и воображение ласково подкинуло десяток издевок. И все были вполне применимы сейчас. Такого позорного выступления с ним не случилось со студенческих времен. В мозг прокралась трусливая мысль немедленно применить Обливиэйт. А от девчонки впредь держаться как можно дальше. Вообще больше никогда и близко не подходить. И зачем он только поддался искушению!

Но для начала, надо хотя бы попробовать сделать вид, что всё идет нормально и спасти ситуацию, если это еще возможно. Он какое-то время не отстранялся и продолжал мягко двигаться в ней, пока возбуждение совсем не улетучилось. Потом подумал, что если начать ее чувственно целовать, то может наступить вторая эрекция. Должно сработать, если дело в перевозбуждении. Гермиона тут же почувствовала, как любимый вжал ее в матрас и принялся вновь исступленно осыпать поцелуями и гладить, особенно грудь.

Но время неумолимо текло, а эффекта не наступало. Нервный комок в горле мешал тому, чтобы снова распалиться. Было какое-то разогревающее заклинание, только как бы не напутать на нервах. Не хотелось обеспечить девушке в первую же совместную ночь ожег в самом интимном месте. Это стало бы реквиемом по роли опытного любовника. Логичнее вернуться к недоделанной прелюдии. Снейп невербально очистил обоих и только потом отстранился.

«Если это первый раз, то может и не поймет подвоха»

На девушку обрушилась новая порция бурных ласк, его руки требовательно и решительно искали чувствительные точки на ее теле, включая самую очевидную, но до разрядки не дошло даже спустя довольно долгое время. И не было никаких признаков ее скорого освобождения. Наоборот, девушка больше даже не вздыхала. Она просто смотрела то в потолок, на котором играл тонкий отблеск света из окна, то на любимого совершенно ясными глазами, и улыбалась. Тьма услужливо скрывала это удручающее зрелище, но тишина и ее ровное дыхание не оставляли надежды. Увы, но первый секс вышел позорным. Оставалось это признать и прекратить мучить обоих. Ее возбуждение так и не двинулось дальше первичных признаков, а теперь и вовсе сошло на нет.

Снейп прошептал заклинание и оказался вновь одетым в штаны и рубашку. Хотелось немедленно уйти под любым предлогом. Но это его дом. Темнота стала угнетающей. Пара свечей нервно подпрыгнув, взвилась по углам комнаты. Сдерживая внутренне напряжение, он притянул девушку к себе и нежно обнял. Она выглядела на удивление вполне счастливой. Легиллимент решил, что надо опять подслушать мыслительный поток, или он сам себя сожрет хуже, чем она бы могла обругать его в своих самых крепких выражениях.

В его болезненной фантазии Гермиона уже думала, как бы побыстрее одеться и убежать без оглядки к Уизли. Попутно рассказав Джинни, что трахаться Снейп не умеет вовсе. Словно у него это тоже первый раз в худшем значении этого слова. Ей явно нужен кто-то другой. А ему хватит и правой руки. Дольше раздеваться.

Маклагген вон еще вился около нее. Может его выберет. Как она там выразилась о Трелони? «Будет только лучше, потому что хуже некуда...»

Нет! Она же не может теперь так отвратительно о нем думать... Измученный ментальный маг должен был понять, насколько разочарована любовница. Иначе он ей и в глаза смотреть не сможет и точно опустится до Обливиэйта. Хоть с такими вещами и не шутят. Словно ожидая приговора, Снейп с тяжелым сердцем заглянул в глаза Гермионе и опять уловил уже знакомый мысленный поток.

Но никаких колкостей там не витало. Девушка думала о том, что очень счастлива, что ей приятно быть тут с любимым. Просто продолжение привычной романтической чепухи. Он облегченно выдохнул и немного расслабился.

С ее точки зрения всё прошло превосходно, он был так безупречно нежен. Ей было не больно и очень приятно, ласки длились часами. Она даже подумала, может надо сказать как-то, что ей было хорошо, но не могла подобрать нужную фразу. И не понимала, а как теперь вообще с ним говорить. Не произнесешь же:

— Сэр, мне так понравилось заниматься с вами любовью!

Или:

— Профессор, я даже не думала, что вы можете быть таким ласковым. Вы в башне то по полу меня волокли, как тушку курицы для гиппогрифа, то следом целовали, как в романах. Я вот даже ставки делала, как будет в этот раз. Изначально выигрывал вариант, что вы меня протащите до дивана и там же наброситесь. Это всё равно удобнее стола.

Еще вариант:

— Уважаемый Мистер Снейп, надеюсь, что эта ночь была первая, но не последняя между нами. И хватит уже изображать снежную королеву, вы тоже меня любите.

Гермиона тихо хихикнула в подушку. Ее мысли была в целом легки и светлы кроме основного тревожного лейтмотива о том, а действительно ли он ее любит, принадлежит ли он теперь ей навсегда, или утром ее ждет очередной неприятный разговор, а избранник натянет снова каменную маску, и всё будет кончено. Останутся лишь воспоминания и разбитые мечты. Она даже ощутимо вздрогнула всем телом, когда подумала об этом. Но не высказала ничего вслух.

Лицо девочки лежало на единственной подушке так близко, что он чувствовал ее дыхание на своих щеках, она стойко ни о чем не спрашивала, хотя вопросы запрыгали в ее очнувшемся от эйфории мозгу, как лосось на нересте. Гермиона боялась заговорить чтобы не нарушить атмосферу любви и покоя, которая, как ей наивно казалось, сейчас царила в этой самой комнате.

Северус довольно усмехнулся и подумал, что между ними и правда очень много общего. Двое невыносимых умников с кучей страхов и сомнений в душе. С той лишь разницей, что один из них знает всё о слабостях другого, а вторая слепа, как новорожденный котенок. Но так даже лучше, ни за что на свете Снейп не хотел бы рассказать Гермионе, а что на самом деле произошло, и как его это смущает. Он нежно обнял своего наивного котенка и продумал план действий на случай повторной близости.

1) Компенсировать холодный темперамент девчонки возбуждающим зельем. Всё уже случилось, нет повода отказываться от полноценного чувственного удовольствия теперь.

2) Не слушать ее мысли при переходе к горячей фазе, это слишком распаляет.

3) Следить за реакциями своего тела. Долгое воздержание сыграло неприятную роль. Впредь исключить потерю контроля. Подумать насчет успокаивающих средств себе. Хотя... успокоительное может и вообще не дать органу заработать... Лучше, наверное, преждевременный выстрел, чем вовсе без выстрела. Да. Традиционные средства. Самоконтроль. Раньше же помогало.

4) Не идти на поводу у ее просьб, она не фиксирует достаточно ли возбуждена для перехода от прелюдии к основной фазе.

5) Вспомнить, что делать с клитором. И что делать, если клитор всё-таки не работает.

6) Запасти пару заклятий, на крайний случай. Испробовать на себе.

Упорядоченные мысли вернули ощущение контроля над ситуацией и усыпили окончательно беспокойный рассудок. Впервые за много дней профессор провалился в глубокий сон без сновидений.