18 июля (2/2)

— Да... На счёт этого- — Инку не дали закончить.

— Нахрена тебе с собой столько карандашей и блокнотов? Серьёзно? Флейта? Ты в путешествие собираешься, или на пикник? Ну разумеется, а спички ты жаже не подумал взять. Молодец хоть карту взял. Хоть какое то количество мозгов присутствует в твоей башке, хвалю.

— Всё вышеперечисленное тобой мне нужно, а спички я думал что ты возьмёшь. — Пропустив оскорбление мимо ушей, Инк продолжил. — Я ни разу не был за стенами и хочу фиксировать увиденное на бумаге, что бы воспоминания сохранились. — Взгляд смягчился. Память у него была плохая и таким способом он сохранял свои счастливые воспоминания. Эррор снова хмуро на него зыркнул и оставил его рюкзак с сумкой в покое.

— Пошли уже отсюда. Я уже просто не могу находиться на этой свалке. — Эррор развернулся в сторону двери, но остановился на секунду, словно задумавшись о чём то своём, но быстро одёрнув себя вышел за дверь. Инк пустым взглядом последний раз окинул комнату, глубоко вдохнул, и улыбнулся, собирая всю волю в кулак. В его жизни началась новая глава.

— Я думал ты там споткнулся об какой то мусор на полу и сдох. Приятный сюрприз, ты всё же жив. Пошевеливайся. — Эррор разворачивается и большими шагами идёт в противоположную сторону от центра города.

—Куда мы? — бодро спрашивает парнишка, когда догоняет Эррора, и небрежно поправляет лямку своего тяжелого рюкзака грязно-бежевого оттенка.

Юноша неохотно оборачивается на его восторженный голос и на секунду поражается новому выражению, проступившему на чужом лице – таинственно умильному, но удивительно открытому, такому живому. Вот только чему это пацан радуется так сильно? Парень явно не осознает, на что только что свою душу подписывает.

Бывший сержант сводит брови в удивлении и моргает пару раз, чтобы прогнать эти странные размышления.

— Чудной ты, — говорит беззлобно, отворачиваясь. Инк не понимает по-началу, вопрошающе косит голову. Когда тронутые багрянцем скулы начинает сводить, мальчишку вдруг озаряет, и неловко он закусывает губу. Эррор отвечает: — Короче, есть тут одно местечко.

Горячее заходящее июльское солнце неумолимо грело и без того раскалённый раскрошенный асфальт, больше уже походивший на каменую насыпь. В воздухе словно маленькие снежинки кружился в неторопливом танце тополиный пух, медленно падая на землю. Ветерок щекотал ноздри жарким воздухом, чистым и насыщенным, а потому отдающим особенной сладостью. Оранжевые лучи солнца падали на полу разрушенные здания, старые постройки, создавая какую то особенную атмосферу, с которой было так жалко расставаться.

Пока Инк задумался, они уже подошли к огромной каменной стене, загораживающей их от постороннего мира. На стене было много мелких трещинок, бетонная поверхность в некоторых местах была покрыта мхом.

— Почти пришли. Видишь главный выход? — Эррор показал в сторону больших железных ворот с кучей военных вокруг. Инк вопросительно на него посмотрел и уже сделал шаг в сторону выхода, но его схватили за ворот футболки. — Неа, нам не туда. У тебя есть лицензия на выход из карантинной зоны? — Инк отрицательно помотал головой. — Значит молись что бы у нас получилось выйти через чёрный ход, если его ещё не завалило.

Подойдя ближе к бетонной ограде, Инк заметил хорошо замаскированную железную дверь, которую с силой толкнул Эррор. Дверь открылась, обдавая парней отвратительным смардом и холодным сырым воздухом. За ней была небольшая трещина, и бетонная лестница ведущая в подземный тунель.

— На вот, нацепи, — Эррор грубо впечатывает в грудь Инка темно-зеленый противогаз. — Никогда не знаешь, кого могло разнести за поворотом. Их пальцы на секунду соприкасаются, но Эррор отдергивает руку, как ошпаренный. Коротко поблагодарив проводника за предупреждение, парнишка растерянно принимает подачку и закрывает лицо. Чёрноволосый юноша надевает свой тоже. Проводник пролезает в щель первым, бросает что-то вроде ”не застрянь там, зубочистка” и проходит вперед, освещая себе дорогу направленным лучом от фонарика. Инк колеблется пару мгновений – вот он, тот трепетный миг, та часть пути, за которой сокрыт огромный неизведанный мир, такой, что дыхание захватывает от одной лишь мысли о его масштабах, а сердце в груди стрекочет как бешенное, лишь сделай шаг навстречу, протяни ладонь и оставь позади дорогу, то место родимое, дом, что не смел покинуть ни разу в жизни.

Инк колеблется.

К черту.

Решительно поправив лямки рюкзака, он пускается вслед за проводником, пробирается в эту кроличью нору, опасную, неизведанную, упирается в узкую стену то рюкзаком, то всей грудью, пока холод бетона морозит его длинные пальцы. Крохотная каменная пыль тут же оседает на его кофейного цвета рубашку, делает ее серее, матовее. Ну, вот и все. Отступать больше некуда. Дрожь предвкушения пробирает Инку даже косточки. В тунеле темно, даже с включенным с фонариком. В противогазе ориентироваться в подвале становится и того сложнее. Широкая спина в чёрной футболке – единственный компас Инка, его надежный ориентир, и Инк следует за ним, точно мотылек заблудший, летящий к свету, и судорожно старается не упустить его из виду. Разрушенный коридор витиевато ведет их на восток – сложно сказать, на сколько кварталов вперед они так продвигаются. Эррор все время выбирает разные развилки и медленно выводит их к самой поверхности. Воздух, несмотря на это, становится лишь только гуще – похоже, что где-то в тоннеле действительно помирает кто-то болезненный.

Поворот, второй, третий, четвёртый – вскоре они выходят наружу, и от противогазов душных можно избавиться окончательно. Теплый свет заходящего солнца, все еще яркого на летнем небосклоне, вместе с ветром проникает в потайную комнату сквозь щели меж мебелью и стенами, ударяет в привыкшие ко мгле глаза и озаряет округу своим мягким сиянием. Эррор отодвигает массивный шкаф, преграждающий им дорогу, пыхтит и упирается плечом в его стенку. Инк безмолвно следит за напряженной игрой мускулов под рукавами чёрной футболки – помочь ему все равно не разрешают.

Шкаф со скрипом поддается и уже меньше чем через минуту выпускает путников наружу, в какой-то древний разрушенный магазинчик, кем-то много лет назад обворованный.

Словно в каком то трансе, Инк на ватных ногах подходит к большому окну и смотрит на оранжевый диск солнца, медленно заходящий за горизонт, освещая тёплыми лучами верхушки высоких сосен вдали. Облака медленно плывут по небу. Так безмятежно, так завораживающе. Хотелось бы к ним прикоснуться.

Инк моргает, но мир вокруг остается прежним. Мир за стеной. Удивительно просто.

— Инк? — вдруг доносится до его ушей раздражённый оклик. — Ты там к стеклу прилип, что ли?

Юноша вздрагивает, стыдливо отстраняя от окна бледные пальцы.

— Нет, я... уже иду. Инк отходит, задерживая взгляд на окне еще на мгновение. Его рассеянность вполне объяснима: он просто не может до конца осознать, поверить в то, что наконец-то, спустя столько лет, делает это. Решается.

Эррор нетерпеливо дожидается его у парадных дверей и отбивает носком какой-то незамысловатый ритм.

— Слава тебе, господи, — бормочет сержант сердито, когда художник наконец-то подходит ближе. Его рука уже некоторое время покоится на одной из дверных ручек, готовая вот-вот сорваться. — Здесь тебе не экскурсия, малец, и не музей истории или позабытого миром исскуства. Соберись, что ли. Если ты будешь останавливаться, чтобы поглазеть на каждую гребаную бабочку, мы будем добираться до Флориды лет десять, а то и больше — он устало вздыхает.

— Извини — Инк смущённо и виновато отводит глаза. Всё, хватит расклеиваться! Соберись, Инк! С силой хлопнув себя по щекам, игнорируя удивлённый взгляд Эррора он набрал в лёгкие побольше воздуха и решительно выдохнув переводит взгляд полный энтузиазма на проводника. Тот на этот жест лишь хмыкнул.

— Так. Ты ничего не трогаешь, следуешь моим указаниям, и идёшь за мной, понял? На рожон не лезешь, и молчишь тряпочкой. — Инк с улыбкой до ушей кивнул и выставив руку у лба, как бы отдавая честь, подмигивает — Так точно сержант!

Эррор с ещё большим раздражением вздыхает, бормочет под нос чтот то по типу ”Да чёрт с тобой ” и дёргает дверь на себя, открывая перед Инком вход в совершенно новый, неизведанный мир. И прежде, чем он успевает сделать шаг на улицу, на него с мерзким воплем наваливается поросший грибной с ног до головы бегун, из за чего парень сбитый с ног падает напол, невольно подставляя открытую шею прямо под зубы заражённого.

Зажмурив глаза от ужаса, Инк потянулся к карману брюк, где лежал его кинжал, но тут же замер, услышав выстрел. Бегун всей тяжестью своей мёртвой туши навалился на парня, и тот в страхе отполз от мерзкого трупа. Сердце стучало с бешенной скоростью, дыхание сбилось, в ушах стоял звон. Затравленно подняв взгляд на своего спасителя в ответ он увидел жёлтые глаза с безумными искорками. Какая то смесь ярости и недовольства.

— Я же сказал, строго за мной!