Часть 51.2 (1/2)

***

Малика подошла — быстрым, размашистым шагом, и черные тени стелились за ней, извивались змеями.

— Нам… — Бриз хрипло выдохнул, не мог смотреть ей в глаза, потому уставился на свое отражение в полированных плитах пола, -… нам нужно было убежище. И я использовал талисман. Простите, простите… не было другого выбора…

И когда он произнес это «простите», он понял, что просит прощения не за талисман.

А за то, что натворил, и что уже нельзя было исправить.

Малика остановилась так резко, будто налетела на невидимую стену. Медленно повернула голову к ребенку, лицо ее стало такое растерянное, и она вдруг показалась совсем юной.

— Новый… Король?

Мальчик выпрямился во весь рост, смерил ее спокойным взглядом, словно сам был хозяином этого дома — и в этом тоже было столько от Лира, что щемило в груди.

— Ночь. Тебя я тоже помню.

Малика вздрогнула, резко обернулась к Бризу, и через мгновение уже сжимала его шею когтями, стискивала до боли:

— Ты! Что ты…? Как?!

Бриз задыхался. Задыхался и не мог ей ответить, и слезы жгли глаза.

И не было ни единого слова оправдания. Малика была права — это все Бриз, только он сам.

Потом что-то мелькнуло сбоку, на самой границе видимости, Бриза дернуло назад, и кто-то сбросил руку Малики с его шеи.

— Не трожь его, — холодно сказал мальчик. Он прижимал Бриза к себе — из-за разницы в росте скорее прижимался к нему — обхватывал тонкой рукой за талию. И рука казалась стальным прутом. — Он под моей защитой.

Бриз сглотнул:

— Ты сказал… ты сказал, что я больше не твой.

— Ты все равно под моей защитой, — ребенок недовольно фыркнул, грубо отпихнул его себе за спину. И Бриз едва не упал, в последний момент успел лечь на воздух прямо над полом.

— Из-за Лира? — хрипло спросил Бриз. — Из-за его памяти?

Малика молчала, следила за ними настороженным взглядом, под которым Бризу хотелось съежиться и стать как можно меньше.

— Нет. Потому что ты дал мне имя, — потом он горько усмехнулся, и это выражение казалось чуждым на детском лице. — Даже такое.

Малика неприятно усмехнулась, подошла к нему и неспешно заставила запрокинуть голову, с угрозой нажала когтями на шею:

— А сможешь? Кого ты защитишь, такой слабый? — она толкнула его назад, и ребенок вскрикнул, едва удержался на ногах. Бриз поддержал, почувствовал, какой тот на самом деле маленький.

— Я найду способ, — хмуро, зло отозвался юный Лир. Так, как мог бы сказать другой Лир, старше и сильнее.

Малика резко отвернулась и направилась к выходу из зала:

— Следуйте за мной. Я хочу знать, что произошло.

***

Она привела их в небольшую комнату, в которой на низком столике стояли две чашки. А за окнами в черноте перемигивались звезды.

В комнате было довольно светло, только прятались по углам тени, внимательно следили за происходящим.

Малика села на одну из подушек у стола, указала Бризу и юному Лиру место напротив.

Ребенок помедлил, а потом начал неуклюже садиться — должно быть, мешала раненая нога.

Бриз подхватил его потоком собственной силы, мягко опустил на пол. И мальчик бросил на него подозрительный взгляд:

— Мне не нужна помощь.

— Но больно же, — тихо отозвался Бриз.

— Ничего. Начну привыкать заранее.

Малика постучала когтями по краям чашки, привлекая внимание, перевела взгляд с ребенка на Бриза:

— Говори.

Бриз не был готов, не знал, как сказать, как объяснить… насколько же он ошибся. И как больно от этого было.

Вместо этого он медленно опустился рядом с юным Лиром, уставился на пустую чашку и сказал:

— Ламмар нас ищет. Он хочет поработить… Короля Ужаса.

— Ему бы не удалось, — ледяным тоном отрезала Малика. — Даже у Ламмара не хватило бы сил взять под контроль кого-то вроде Лира.

Бриз бросил виноватый взгляд на мальчика, сжался.

— Не смей, — зло, низко прошипела Малика. — Не смей изображать жертву. Мне плевать, насколько ты виноват, и плевать, что ты раскаиваешься. Ты пришел ко мне за защитой. И мне надо знать, что произошло.

— Владыка его обманул, — неожиданно вмешался юный Лир. — Тот Король Ужаса стал для него угрозой. И Ламмар от нее избавился.

— Ламмар обещал… обещал, что я смогу удержать Лира. Что у нас будет время, что он успеет… успеет поговорить с Пушком, — шепнул Бриз.

— Ты знал, что так нельзя, — резко ответила Малика. — И вы оба понимали, что его время…

— Я хотел его удержать! — Бриз перебил, выкрикнул, и сам испугался того, как сорвался. Обхватил его руками. — Я знал, что это неправильно. Но я верил, что смогу. Что он останется… пусть не простит, но он останется собой. Сможет поговорить с сыном, сможет… пожить еще. И что толку от хороших поступков, от правильных решений, если они все разрушают? Если они делают больно? Вы, Лир… вы такие старые, такие умные. Вам легко отпускать, это же вы уходите. А что насчет остальных? Что насчет Пушка? Что насчет… — ему было стыдно, стыдно за этот срыв, за уродливые слезы, за горе, которое заполняло до краев, за собственную ошибку. — Что насчет меня?

За эгоизм.

«Хороший мальчик».

Лир так его называл. И Бриз хотел быть для него именно таким.

Хорошим. Красивым.

Но быть он мог только собой.

И именно его ошибка все разрушила.

— Глупый мальчишка! — Малика подалась вперед, и показалось, что вот-вот ударит.

Но юный Лир, новый Король Ужаса, вдруг с силой хлопнул ладонью по столу. Сила вскипела в воздухе — привычная, родная, и голос, расслаивающийся на разные ноты, громыхнул:

— Довольно.

Он был так похож на Лира в тот момент. Если бы Бриз закрыл глаза, он мог бы представить… Но что толку? Что толку от его фантазий?

— Что сделано, то сделано, — спокойно произнес мальчик, и голос у него стал обычным. Высоким и детским. — Предыдущему королю оставалась пара часов. И вот я здесь.

Показалось на мгновение — безумное, отчаянное мгновение — что он защищал Бриза. И потому вмешался.

— Ты слаб и бесполезен, — спокойно и холодно сказала Малика. — Ты не ровня даже мне, тем более Ламмару. Если бы ты переродился вовремя…