Часть 36.2 (2/2)

— Ты вечно обещаешь, а потом кто-нибудь умирает, или что-нибудь случается, и ты забываешь, — недовольно пожаловался Бриз. Он не стал добавлять, что это, возможно, возрастное. Чтобы Лир его не укусил в ответ. Но, видимо, Лир как-то почувствовал, потому что все равно укусил. Остро и приятно.

Хоть они и были на улице.

Лир сдержанно кашлянул — показалось, что даже смутился немного:

— Этой ночью точно. Королевский сын… Пушок ляжет спать, и я продемонстрирую тебе все, на что способна лопаточка. И не только.

Бриз представил, как это будет — больно и сладко, и невероятно здорово — и вздохнул. Он понимал, что теперь им точно, точно-точно кто-нибудь или что-нибудь помешает, но все равно отставил мизинец и спросил:

— Обещаешь?

Лир смотрел на него, недоуменно хмурясь.

Бриз взял его руку, сцепил его мизинец со своим и пояснил:

— Так люди клянутся. Называется клятва на мизинчиках. Ее ни за что нельзя нарушать. Я не уверен, что будет, но, наверное, можно лишиться мизинчика.

Лир посмотрел на их сцепленные мизинцы долгим взглядом, потом на самого Бриза, и вдруг подался вперед, шепнул жарко и тихо:

— Я клянусь на мизинчиках, что этой ночью выебу тебя до звезд в глазах. И на заднице.

Бриз почувствовал, как от его слов по всему телу проходит дрожь — возбуждения, предвкушения. И немного страха — что Лир будет с ним делать, как все случится. Что заставит его испытать.

И Бриз хотел это испытать. Сжал его мизинец в ответ:

— Ты пообещал.

И, конечно, именно в тот момент их прервали:

— Здравствуй, Король Ужаса. Какая внезапная, но приятная встреча.

***

Внизу на узенькой улочке, меж старых, приземистых домов была рыжая девочка с шарфом на шее. Она стояла, запрокинув голову вверх и растянув губы в беззаботной улыбке.

Чудовище, которое ело детей, было прямо посреди человеческого города. На нее оборачивались редкие прохожие, провожали недоуменными взглядами. Они видели ее, но не могли видеть Бриза и Лира.

— К чему это выражение лица? — спросила она с усмешкой, слишком старой для ее лица. Мелькнули острые иглы зубов.

— Третья, — недовольно отозвался Лир. — Зачем ты здесь?

Бриз прижался к нему плотнее, спросил тихо:

— Думаешь, она пришла… поесть?

Он надеялся, что нет. Хоть и понимал, что ничего не сможет сделать, и что за долгие годы Третья многих убила.

— Она пришла ко мне. Иначе не рискнула бы сунуться в город, — не пытаясь говорить тихо, спокойно пояснил Лир. — Ее преследуют ищейки Ламмара.

— Что скажешь, Король Ужаса, — покачала головой она. — Я зря рискнула? Или теперь ты готов меня выслушать?

Лир не хотел противостоять Ламмару, Бриз это видел. Но все упрямо натравливали их друг на друга, потому что иначе ничего не могли бы с Ламмаром сделать.

И предательский, трусливый голос внутри сомневался: а можно ли с ним вообще что-то сделать?

Ламмар казался страшнее любых чудовищ. И опаснее.

Лир промолчал, но прижал Бриза к себе теснее и легко соскочил на землю с колесницы. Приземлился так, словно спрыгнул с одной ступеньки на другую, а не пролетел несколько этажей.

— О, вижу ты готов слушать. Ты увидел, что творится в мире.

— Мир… больше не в равновесии, — хмурясь, признал Лир. — Не только мир людей. Наш тоже.

— Уже давно, — рассмеялась Третья. — Но никто не хотел об этом думать, и никто не хотел этого замечать. Ламмар преследует духов, убивает чудовищ — ведь мы зло, верно, Лир? Мы с тобой, и такие как мы.

— Лир не такой как вы, — тихо сказал Бриз. Потому что Лир действительно был другим. Он не был хорошим, но и детей он не ел.

Третья рассмеялась снова:

— Мальчишка еще не наскучил тебе? Он такой… наивный, такой юный.

— Он мудрее, чем кажется, — отрезал Лир.

— Как скажешь, мой Король.

И почему-то, когда она произнесла это «мой Король», Бризу показалось, что говорила она не про Короля Ужаса. А про того, кем он был раньше, про одного из двух правителей незримых.

— Я думал, — сказал Лир, — что из мира ушел только страх. Пока меня не было. Я лучше всего чувствую страх, потому не заметил остального. Но из мира уходит что-то еще.

— Чудеса, — шепнула Третья. — Сила. Зрячих все меньше, чудовищ все меньше. Мир все теснее, он будто сжимается. Потому что он не то, чем должен быть. Ты не то, чем должен быть. И Ламмар тоже.

— Я перестал быть вторым королем очень давно, — Лир хмурился. — И все было в порядке.

Она рассмеялась каркающим, злым смехом:

— Нет, не было. Просто мир прочная штука. Прошло много времени, прежде чем он начал сыпаться на куски. И вот он начал.

— Я верну людям страх, — пообещал Лир. — И скажу Ламмару, что вы под моей защитой.

Бриз напрягся, потому что представил — как это будет. Ламмар едва терпел, что Лир взял под защиту спасенных незримых и пару человек.

А теперь еще и чудовища.

— Он не отдаст нас. Ламмар верит, что все дело в таких как мы. Он ведь не слепой, Лир. Он тоже видит, что мир рассыпается, он только не видит почему. Он ищет виновных — злодеев, чудовищ. Кого угодно, кроме себя.

Лир молчал.

— Но ты уже знаешь, что этого недостаточно, — она сделала знак рукой, и новые фигуры появились из воздуха, шагнули так легко и естественно, как будто реальность расступалась перед ними пеленой. Они все выглядели как люди — разных рас, разного возраста. От них не исходило ничего.

Твари — называл их Лир.

Но им — да и Бризу — больше нравилось: чудовища.

— Бесполезно возвращать миру страх, — улыбнулась Третья. — Если ты не поторопишься Лир, если не восстановишь равновесие, скоро не станет мира.

— У нас еще есть время, — огрызнулся Лир, посмотрел почему-то на Бриза.

— Сколько, Лир? — спросила она. — Сколько у нас времени? Мгновение, оно пролетит быстрее стрелы. Но ты возвращай страх, возвращай, его нужно тебе больше. Намного больше силы и власти. Иначе ты не станешь тем, кем должен быть.

Лир молчал, но Бриз видел, что тот слушает и прислушивается, и только потом Лир спросил:

— Вы готовы меня поддержать, — сказал он. Поднял руку, когда увидел, что Третья хочет что-то сказать, и добавил. — Я ни на что не соглашаюсь. И я не смогу воевать с Ламмаром сейчас.

Он бросил на Бриза быстрый взгляд.

И Третья фыркнула:

— Ради мальчишки, верно? Часовщик и Малика так волнуются. У тебя теперь есть семья. Не станешь ли ты слишком мягким, не станешь ли слишком слабым. А я рада. Ради тех, кто дорог, ты пойдешь на все.

Лир покачал головой:

— Я пойду на все, но что, если этого мало? Если я не смогу их сохранить.

Третья пожала плечами:

— Отдай их нам, — она посмотрела прямо на Бриза. — Мы сумели выжить. Нас не нашли ищейки Ламмара и даже он сам. Хочешь, я укрою мальчишку ради тебя? Его никогда не найдут.

Бриз вцепился в рукав Лира и подумал: Нет. Нет, не отдавай меня. Даже ради безопасности, даже ради меня.

Пожалуйста, не отдавай.