Часть 32.1 (1/2)

От автора: Надеюсь, глава вам понравится. Она снова немного стеклянная. Приятного чтения)

***

Бризу снился Калем, тот сидел где-то в темноте, скорчившись, и казался пламенем свечи, которая вот-вот потухнет.

И Бриз проснулся, задыхаясь, и цепляясь за Лира. Тот был рядом, прижимал к себе, хмурился — и сказал только:

— Это просто сон.

Бриз помотал головой, прогоняя видение, и отозвался невпопад:

— Мне надо его увидеть. Лир, пожалуйста…

Лир не спросил кого, недовольно поджал губы:

— Нет. Нет, ты не пойдешь к нему. Калем жив. И это уже больше, чем он заслуживает.

Его пришлось долго уговаривать, и Бриз чувствовал себя виноватым — что так все получилось, что Лир теперь боялся за него.

Наверное, если бы не Пушок, Лир отказал бы окончательно, но тот прибежал к ним, запрыгнул на кровать — он снова был в форме крохотной гончей — и попросил:

«Пап, Бриз, не ссорьтесь».

Он так старательно произнес это «Бриз», с таким очевидным усилием заставил себя назвать Бриза по имени, вместо «мама» — чтобы не обидеть, чтобы его не прогнали — что Бризу захотелось прижать его к себе и никогда не отпускать. Пообещать ему целый мир.

— Мы не ссоримся, — сдержано отозвался Лир. — Все хорошо.

Больно было понимать, что он врал. Еще больнее, от того, что Пушок тоже знал об этом и все равно отозвался, тихо и осторожно:

«Хорошо».

Бриз все-таки прижал его к себе, зарылся носом в завитки тумана, и шепнул:

— Я очень тебя люблю.

Пушок расслабился в его руках, и Бриз только тогда понял, как тот был напряжен.

Бриз посмотрел поверх его головы на Лира, шепнул одними губами: «Пожалуйста».

И Лир отвел взгляд, устало потер пальцами переносицу.

Бриз уже тогда понял, что он сдастся.

***

Лир дал еды и воды Адаму с Кимом, и оставил Пушка с ними и другими духами — питаться.

И только потом повел Бриза к Калему.

Они поднялись под самый свод храма, мимо покоев самого Лира, к верхнему круглому входу в небольшую пещеру, а потом через несколько темных залов вглубь горной породы.

Света там почти не было, только круглые отверстия в скале, из которых косыми лучами лился свет.

А потом Лир повел рукой в воздухе, что-то в горной породе отозвалось, и плоская стена перед ними раскрылась дверными створками.

Прямо перед Бризом появились ступени вниз, в черноту.

— В твоем Храме есть тюрьма? — почему-то шепотом спросил Бриз.

Казалось, что темнота впереди прислушивается к его голосу.

— Теперь есть, — холодно отозвался Лир.

Бриз подлетел к нему ближе, осторожно потянул за рукав:

— Не злись. Пожалуйста.

— Ты не сказал мне про Карна, ты доверился Калему, ты едва не умер, и теперь — несмотря ни на что — требуешь его увидеть. А я не могу даже злиться?

Бриз прижался всем телом к нему, потянулся и мягко коснулся губами виска.

Лир мотнул головой, ответил раздраженным взглядом.

— Ты можешь, — тихо признал Бриз. — Но ты все равно не злись. Хочешь, я сделаю тебе что-нибудь приятное? Чтобы тебе больше не хотелось злиться.

Лир напрягся, посмотрел на него недоверчиво:

— Юный Бриз, ты предлагаешь ублажать меня ртом, чтобы успокоить?

Бриз почувствовал, как вспыхнули щеки — от стыда, и от жаркого, кипящего удовольствия при мысли о том, как бы это было.

— Я… честно говоря, думал о другом. Что вкусных запахов тебе соберу. Или… или сплету теплый свитер из облаков.

Лир вздернул бровь, наблюдая за ним.

— Но как ты сказал тоже можно, — тихо признал Бриз.

— Если я захочу использовать твой рот, я спрошу сам. И точно не для того, чтобы перестать злиться, — прохладно отозвался Лир, а потом протяжно выдохнул. — Не думай об этом. Я зол, но я успокоюсь. Со временем.

Бриз снова аккуратно потянул его за рукав:

— Я знаю. Я просто хочу, чтобы тебе было… легче. Я хотел бы, чтобы нам всем было легче. Особенно Пушку.

Он помолчал и добавил:

— Знаешь, пусть он зовет меня мамой. Я все еще думаю, что мама из нас ты, но ему… ему так нравится.

Лир ответил ему нечитаемым взглядом, потом сдержано кивнул:

— Он будет рад.

Бриз почувствовал, как едва заметно отозвалась теплом у него внутри связь с Лиром. После контракта он иногда ее чувствовал. Едва заметную, невесомую, словно буквы контракта под кожей чуть-чуть покалывало, и они грели изнутри.

— Идем, — строго сказал Лир и начал спускаться по лестнице в темноту. — Ты хотел видеть мальчика-ифрита, покончим с этим побыстрее.

***

Внизу совсем не было света, и только туман Лира, который свивался вокруг хозяина кольцами, немного разгонял темноту.

Бриз боялся оступиться, потому летел над ступеньками, и боролся с неясным страхом — его собственное беспокойство усиливалось рядом с силой Лира.

— Очень зловещая тюрьма, — сказал Бриз, когда молчать стало невыносимо. И казалось, они спускаются уже очень долго.

Лир поморщился, в неверном белесом свете на его лице залегли глубокие тени, делали его старше.

— Я не рассчитал глубину. Торопился, — потом он повернул голову к Бризу и добавил. — Я оставил Калема в живых только ради тебя.

Потом он помолчал и добавил:

— Не ради твоих чувств, а потому что он едва вернул тебе пламя. Я не знал, как оно прижилось. Можно ли убить Калема.

— Нельзя, — хрипло, тихо сказал ему Бриз. Постарался вложить в это то, что чувствовал сам. — Не из-за пламени, не из-за чувств. Нельзя убивать Калема. Он для меня… он для меня тоже семья.

— Он пытался тебя убить, — резко бросил Лир, обнажил клыки. — Я… я не буду об этом говорить.

Бриз подлетел к нему ближе, коснулся плеча, сказал только:

— Спасибо.

Они, наконец, спустились вниз. В круглый просторный зал, гулкий и темный. Он весь был покрыт терниями Лира, которые щетинились шипами, излучали едва заметный свет.

А в центре, скорчившись в их переплетении, сияла огненная фигура Калема.

Его огонь был таким слабым…

Бриз невольно подался вперед, подлетел и беспомощно застыл перед сферой из терний.

Внутри тоже были шипы, немного — но Калему приходилось лежать неудобно, чтобы не напороться, и кое-где на коже золотились царапины.

— Калем… — тихо, нерешительно позвал Бриз, сглотнул горечь внутри.