Глава 28.2 (1/2)

***

Он отшатнулся назад, и едва не метнулся прочь, но увидел ленты теней в облаках, как прутья решетки.

— Что же ты молчишь, мальчик? — рассмеялась Малика, подалась к нему ближе, и Бриз сжался, представил, что она сейчас бросится. — Ты не молчал, когда был один, и вдруг не хочешь отвечать мне?

Ее улыбка пропала, словно и не было:

— С кем ты говорил?

«Она даже не представляет, что мы можем с ней сделать», — шепнул ему голос. — «Разорвать ее на куски, на крохотные клочки тени».

«Хватит, — ожесточенно, отчаянно подумал Бриз. — Хватит, я не хочу ничего с ней делать. Я ничего от тебя не хочу. Уходи, пожалуйста, уходи!»

— Может, ты говорил с Карном, — зло улыбнулась Малика, и Бриз вздрогнул, потому что не готов был услышать это вслух. Отозвался бездумно:

— Карн мертв. Он давным-давно мертв, его нет.

«О, да, — фыркнул голос. — Карн мертв, но его сила нет, я все еще здесь, твой тайный, твой самый лучший друг».

— Если он мертв, почему я чувствую его присутствие? — Малика вдруг оказалась близко-близко, коснулась лица Бриза когтями, заставляя посмотреть себе в глаза. Зрачки разгорались ярче, словно подсвеченные изнутри.

Нужно было соврать ей что-то. Что-то придумать, но Бриз не знал что. И столько всего случилось за последнее время…

— Я не знаю.

И билась внутри отчетливая глупая, какая-то беспомощно-детская мысль: «Это нечестно. Все это нечестно».

— Я ничего не знаю.

На глаза навернулись слезы, и Бриз заморгал, пытаясь сдержаться, не расплакаться при Малике, не выглядеть перед ней жалким.

«Просто выпусти меня, и тебе больше никогда не будет больно», — шепнул ему голос. Говорил ли он это Карну? Сделал ли его тем, кого все боялись, или случилось наоборот. И это сам Карн отравил свою силу, сделал ее такой.

«Уходи», — из последних сил попросил Бриз, и почувствовал, как голос отступил, отдалился.

— Мне даже жаль тебя, мальчик, — мягко, доверительно сказала ему Малика. Она все еще касалась его лица, и острые-острые когти могли впиться в кожу в любой момент. — Маленький несчастный осколок. Никому не делал зла, просто пытался жить мирно. Ты мне даже нравишься, — спокойно признала она. — Но ты угроза моему другу.

Она опустила руку ниже, положила Бризу на горло.

Он не мог пошевелиться. Даже чтобы сказать, что она не права. Он не был угрозой Лиру, он больше всего на свете хотел его защитить. И было больно от того, что не мог.

— Лир запретил тебя трогать, ты знаешь? — задумчиво, безмятежно спросила она. — Даже узнав, чей ты осколок. Интересно, если я вырву тебе горло, убьет ли он меня? Смешно, мы с ним знакомы тысячи лет. Но я думаю, да. За тебя он бы меня убил.

Бриз услышал глухое рычание, повернул голову.

В облаках из клубов тумана выступали гончие ужаса, щелкали клыками, готовые броситься вперед.

— Спокойно, я не трону его, — Малика криво усмехнулась и отступила назад. Бриз только тогда заметил, что двигалась она как-то скованно, и в вороте ее платья мелькнул темный уродливый рубец. Кажется, Лир говорил, что монстр из организации серьезно ее ранил. — Я пришла просто поговорить.

Бриз сглотнул, отвел взгляд:

— Зачем?

Она рассмеялась:

— Потому что сразу после встречи с вами, Часовщик прибежал ко мне. И он был… скажем так, обеспокоен. Лир впервые он сказал о ком-то «семья». А это очень опасное слово, особенно, когда часть его семьи — осколок Карна.

Улыбка у Малики была невеселая, напряженная — напоминала маску:

— Это многим не нравится.

— Потому что вы хотите сделать Лира королем, как Ламмар, — тихо сказал Бриз. — И вы, и Часовщик. Но пока я рядом, духи не смогут Лиру доверять. Они побоятся, что я тоже получу власть. А они думают, что я как Карн.

Малика покачала головой:

— Ламмар тебя недооценил. Забавно, что к этому милому личику прилагаются мозги, — потом она равнодушно пожала плечами и добавила. — Незримым стало известно, что ты служишь Лиру. И я уверена, что эту информацию распространяют слуги Ламмара. Ты прав, это многих отпугивает. Но с чужими страхами я справлюсь. Есть и другая проблема. Ты не Карн.

Он вздрогнул, настолько не ожидал этого услышать. Не от Малики.

— Почему ты так смотришь на меня, мальчик? Я просто сказала очевидное. Ты не Карн, у тебя нет его сил, и ты уязвим. Карн мог дать отпор Ламмару, один на один мог его даже убить. А ты не сможешь ничего. Ты уязвим. А значит, тебя можно использовать против Лира.

— Чего вы от меня хотите? Чтобы я от него ушел? Я не уйду. Мое место рядом с ним. И пока он… пока он Лир, я буду его Бриз.

Еще день назад он думал, что у них впереди целая вечность.

И в этой вечности было бы много опасностей, и порой было бы больно.

Но несмотря ни на что, какая счастливая получилась бы вечность.

А вместо нее три года.

— Поэтому я здесь, — легко отозвалась Малика. — Ты не уйдешь, а значит выбор только один.

Она вытянула руку вперед, и Бриз дернулся, был уверен, что Малика нападет. Невольно ухватился за ветер, чтобы хоть как-то защититься.

На ее ладони возникла небольшая каменная пластина — плоская, черная, на поверхности переливались искры.

— Убить тебя не выбор, мальчик, — спокойно сказала она. — Иначе ты уже был бы мертв. Поэтому я просто отдам тебе подарок. Он перемещает в одно из моих убежищ. Если ты окажешься в опасности, используй его.

Каменная пластинка пульсировала силой, прохладной и ночной. Как будто внутри была частичка самой Малики.

— Любой, кого ты касаешься, перенесется вместе с тобой, — добавила она. — Так что будь осторожен.

Бриз потянулся к пластинке, замер, не донеся до нее руку, и неловко отлетел немного назад:

— Я… видел кино, в котором смазали ядом конверт. И человек отравился. Мне не хочется ничего у вас брать, — тихо признал он.

— Ты думаешь, я тебя отравлю? — она рассмеялась. — Если бы можно было все решить так просто…

— Не обязательно отравить, — отозвался Бриз. — Можно ведь много другого ужасного сделать.

Она склонила голову на бок, окинула его взглядом — словно что-то забавное, что-то интересное:

— Не веришь. Это злит, но это… полезно. Не верь, так будет лучше. Просто покажи мой подарок Лиру, если сомневаешься.

Она щелкнула пальцами, и пластинка медленно подплыла к Бризу. Он поколебался, зачерпнул кусочек облака и сплел его в небольшое полотно - обернул подарок, не касаясь.

— Спасибо, — помедлив, сказал он.

— Ты же не веришь мне, мальчик. Ты опасаешься яда. Так зачем благодаришь?

Он неловко пожал плечами. Не знал, как объяснить, что это просто казалось ему правильным.