Глава 18.2 (2/2)

Бриз зажмурился снова, мотнул головой, а потом подлетел вперед, уткнулся лбом Лиру в плечо, содрогнулся всем телом.

Выдохнул:

— Лир, очень страшно, — и попросил. Тихо, едва различимым шепотом. — Помоги.

Лир зашипел, громко и зло:

— Это я. Я все это сделал. Ты боишься меня и просишь меня?

Но он не отстранялся, осторожно коснулся ладонью спины, привлек ближе — неловко, напряженно.

И Бриз содрогнулся, напряжение ушло, как воздух из пробитого мячика.

— Я не знаю почему, — признался Бриз. — Это же чужие люди. Я никого из них раньше не видел. Почему?

Почему больно и страшно?

Лир медленно поднял руку, коснулся его волос:

— Ты спрашиваешь у убийцы?

Но он дотрагивался осторожно, не так как раньше, будто не верил, что имеет право.

— Лир, — тихо попросил Бриз, обвил его руками, прижал к себе — худое, горячее тело.

— Должна быть грань, — упрямо повторил Лир. — Черта за которой ты разочаруешься. Что-то после чего ты уйдешь.

Раньше, Бриз бы подумал, что Лир ищет способ его прогнать, теперь видел и понимал больше. И это помогало справиться со страхом.

— Лир, она есть. Ну, черта о которой ты говоришь. И мне сейчас очень страшно. Очень-очень. Но ты ее не перешел.

Заключенные, которые выжили, не могли встать, ползли прочь, царапая ослабевшими пальцами асфальт, забивались под столы.

А мертвые таращили пустые глаза в небо, кривили губы в немом крике.

Бриз отвернулся.

Подумал, что тоже был монстром. Не таким, как Лир или Ламмар. И не таким, как Карн.

И что если принять чужие поступки, это как разделить их, стать к ним причастным. Немного убийцей.

Бриз шепнул, как признание:

— Я крикнул «солнце», и ты остановился. Ты пришел убивать, потому что не получается по-другому, и иначе людей не спасти. Ты боишься, что я отдам тебе слишком много, и боишься ранить Пушка. Вот она, эта черта. Если тебе станет все равно, если ты перестанешь о ней думать, и станет не важно, кому делаешь больно, тогда ты ее перейдешь.

Лир напрягся, прижал его к себе до боли.

— Тебе плохо и страшно рядом со мной.

— Сейчас да, — отозвался Бриз. — Очень.

В ушах все еще звенели крики. Затихали по одному.

— Но я все еще рядом с тобой.

***

Они ушли из тюрьмы, оставляя за собой тела и ужас. Лир держал Бриза за руку, переместил их обоих, обвив туманом.

Они не вернулись в Храм, оказались на берегу моря. И было холодно, а серое небо нависало над свинцовой водой, из которой торчали остовы мертвых деревьев.

Пахло солью и надвигающейся грозой.

Лир остановился у самой кромки воды, и Бриз опустился на песок рядом, почувствовал, как мелкие волны касаются ступней.

— Я часто приходил сюда говорить, — сказал Лир, глядя прямо перед собой. — Незадолго до того, как решил избавиться от людей. Проговаривал вслух: отвратительные, мелочные звери. Убивают, ломают друг друга. Предают.

Голос звучал спокойно, без злости.

— И чаще всего от страха. Они не могут без моей силы, но она делает их отвратительными. Из-за меня они продолжают жить, из-за меня продолжают быть такими. И я подумал, пусть их не станет.

Бриз сжал его ладонь в пальцах, подался ближе. Слушал, потому что это Лиру и нужно было в тот момент — выговориться.

— Я принял решение здесь, — сказал Лир. — На этом самом месте. Я был не прав тогда. Но я многих убил сегодня, и не жалею. Никогда не стану.

Бриз опустил голову, сглотнул.

Знал, что по-другому не будет, и принимал это.

— Лир, почему ты об этом говоришь?

— Потому что сделал тебе больно. Мне жаль. Но так будет и дальше, ты знаешь. Рядом с тобой я буду вспоминать Карна, а ты видеть ужасы.

Он повернул к Бризу голову, посмотрел спокойно и внимательно:

— Если ты к этому готов, давай снова будем вместе.

Бриз поднял голову, посмотрел в ответ. На Короля Ужаса, которого увидел сегодня, и на Лира, который целовал его и делился теплом.

Сказал честно:

— Не готов, конечно. Это же беспросветно звучит.

Сжал пальцы Лира, потянул на себя, мягко, осторожно. Лир казался хрупким.

— Будто у нас в жизни ничего нет кроме Карна и ужасов. Но это же не так. Рядом с тобой мне будет хорошо, я буду приносить тебе запахи и есть твой шоколад. Болтать обо всем подряд, и волноваться, как бы ты снова не поранился. Рядом со мной ты будешь не один. И у тебя будет доброволец, которого можно целовать. Ты будешь говорить мне вещи, которых никто о тебе не знает. У нас обоих будет Пушок, и Калем. А еще мы будем делать друг другу больно. К этому я готов. А ты? Лир, ты со мной будешь?

Лир помолчал, потом наклонился и поцеловал его.