Глава 19.1 (1/2)

От автора: я снова прошу прощения, работа продолжает меня пожирать. Зато на сей раз глава получилась немного длиннее. Думаю, я на ближайшие пару недель немного изменю время выкладки - до утра, чтобы больше так не опаздывать.

Предупреждения: NC-17

***

Это… как-то само собой вышло. Бриз ничего такого не планировал, и Лир, наверняка, тоже. Его поцелуй был совсем легким — мягким касанием губ, обещанием быть рядом. И Бриз ответил так же, поделился теплом, почувствовал, что да, они теперь вместе. Они отстранились друг от друга одновременно, встретились взглядами.

А потом, видимо, что-то пошло не так. Потому что уже через мгновение Лир притискивал его к себе, жестко сжимал волосы в пальцах и целовал совсем иначе — так, что Бриз не мог думать, не мог дышать, только прижимался в ответ и чувствовал себя так, словно тонет. Лир целовался так, словно пожирал его, забирал себе без остатка, и Бриз хотел — быть его. Возбуждение вспыхнуло внутри крохотными фейерверками в каждой клетке тела, разлилось жаром, превращая кровь в огонь.

Лир навис над ним, вздернул Бриза вверх — бездумно, походя, больно царапнул бедра когтями, и Бриз обхватил его ногами за талию, застонал, зажмурившись. Он чувствовал себя голодным без раздумий променял бы возможность дышать на эти поцелуи.

Лир отстранился на мгновение, выругался сквозь зубы — хрипло, жарко, спросил:

— Что я творю?

— Н-надо… остановиться, — кое-как выдавил Бриз, но не удержался, уцепился за его плечи — почувствовать рядом, ближе. — П-пушок… и Калем. Нас ждут.

Лир дышал тяжело, хрипло, обжигал каждым выдохом:

— Да, — его глаза разгорались все ярче, две желтые искры, голодные и жуткие. И Бриз хотел, чтобы они смотрели только на него.

— Д-да, — он повторил эхом, попросил. — Отпусти п-первым.

Бриз не мог заставить себя оторваться от него.

— Хорошо, — хрипло отозвался Лир, и поцеловал снова. — Я отпущу. — Еще один поцелуй. — Времени нет.

— С-совсем нет, — выдохнул Бриз ему в губы, издал тихий хнычущий звук, когда ладонь Лира прошлась по его телу, легла на член и сжала сквозь штаны. — Лир!

— Я могу сдержаться, — невпопад выдохнул тот, укусил за шею, больно и хорошо. — Я же не… похотливый идиот. Мне тысячи лет.

Бриз запустил пальцы в его волосы, сжал и потянул на себя. И Лир поцеловал его снова, властно и жадно.

— Т-ты молодец, Лир, — Бриз зажмурился, выгнулся, возбуждение стало нестерпимым, кипело внутри, не находя выхода. — П-пожалуйста.

Но просил он о другом.

Дай мне больше.

Лир уткнулся лбом в его шею, застонал глухо, и вдруг выпрямился, повел рукой в воздухе. Завалил Бриза назад, уложил спиной на шершавую поверхность — алтарь, это точно был алтарь, и его края будто испарялись, свивались клубами тумана.

Бриз невольно выгнулся, почувствовал, как к возбуждению примешивается страх, делает жажду и удовольствие острее, подстегивает — сила Лира просачивалась внутрь.

— Ты же… с-сказал, что отпустишь.

Но он не отпускал сам, потянул Лира на себя, застонал, когда тот навалился тяжелым, жестким телом. Твердый член прижался между ягодиц, толкнулся через одежду.

— Отпущу. Да, я тебя отпущу.

Лир пожирал его взглядом, а потом уцепился за рубаху Бриза когтями, рванул в разные стороны — треск ткани заставил Бриза вздрогнуть.

Он был весь перед Лиром, весь для него.

И хотел, чтобы это не кончалось.

Одежда Лира исчезла, обратилась лентами тумана, которые извивались в воздухе, касались кожи Бриза, дразнили.

— Т-ты же… врешь. Ты меня не отпустишь?

Бриз едва понимал сам, что говорит.

Лир сдернул с него штаны, попытался отбросить в сторону, но зацепился когтями, досадливо располосовал на ленты.

— Я теперь не могу, — Бриз сглотнул. — Не могу вернуться. Т-ты же испортил мою одежду.

— Я дам тебе новую, — хрипло отозвался Лир, заткнул ему рот поцелуем, жадно прошелся ладонями по телу, подхватил под бедра и развел их широко, раскрыл Бриза полностью. Для себя.

Где-то в Храме ждали Калем и Пушок. И нужно было отправляться к Адаму, а потом ловить того агента организации. И как бы Бриз не старался цепляться за эти правильные мысли, они разлетались листьями от каждого прикосновения.

Лир начал целовать его плечи, ключицы, чередуя касания губ и укусы, легкие и жгучие.

Бриз невольно сжался внутри, чувствуя, как захватывает дух, вспоминая, как это — когда Лир внутри, растягивает, заполняет до упора.

Лир коснулся когтями его губ, провел неожиданно легко, невесомо. А потом толкнулся внутрь, и Бриз задохнулся, зажмурился. В уголках глаз выступили слезы.

Хорошо. С Лиром всегда было так хорошо, что невыносимо.

Кончики когтей надавили на язык, огладили рот изнутри, пальцы другой руки сжали сосок. Остро, больно.

Бриз всхлипнул и выгнулся. Хотел попросить сам не знал о чем.

Лир трахал его рот пальцами, неторопливо, наблюдал, как завороженный. И все остальное исчезло.

Только искры в его глазах, движение, и жажда — еще. Пожалуйста, дай мне еще.

Ленты тумана обвили запястья Бриза и лодыжки, дернули вверх, удержали — на грани боли, и изнутри укололо страхом.

— Я тебя трахну, — шепнул ему Лир. — Я отымею тебя так, юный Бриз, что ты не сможешь ходить.

Он убрал руку, и Бриз беспомощно выдохнул, звук напоминал рыдание.

— Х-хорошо. Лир, я не против. Я б-буду летать.

Он бездумно потянул руки вниз, почувствовал, что не может остановиться.

Сила Лира прошлась невесомым прикосновением по внутренней стороне бедер, между ягодиц. И Бриз почувствовал, как его осторожно растягивает изнутри, невольно сжался, и застонал.

— Шш, — шепнул ему Лир, поцеловал снова. — Иначе будет больно.

Но Бризу уже было… не больно, невыносимо — и хотелось большего.

— Т-ты нарочно, ты специально меня м-мучаешь.

И это было ужасно несправедливо. Бриз ничего не мог, только лежать, принимать все, что давал ему Лир.

Прикосновения, и низкий, интимный смех:

— Да, юный Бриз. Я нарочно.

Но сила внутри Бриза пульсировала жадно и нетерпеливо, растягивала и готовила его.

Лир на мгновение отстранился, прикрыл глаза — он казался голодным, жутким в тот момент. А потом посмотрел, пробил взглядом на вылет, и поднес ладонь к губам Бриза:

— Оближи или трахну так.

Бриз послушался бездумно, охотно, невольно представил себя со стороны и почувствовал, как горят щеки. Было стыдно и жарко, и страшно — ощущения, предвкушение смешивались внутри, заставляли дрожать.