Глава 18.2 (1/2)

Предупреждение: Лир. А еще эта глава довольно короткая, но насыщенная эмоционально и надеюсь, все равно вам понравится) Приятного чтения))

***

Люди не кричали — выли. Бриз зажимал уши руками, дрожал, и не мог от этого закрыться. Ветер метался по тюремному двору, бился в серые стены, сливался — не со страхом, с ужасом, который пропитывал воздух, забивался в горло. Не привычный запах соли и старых книг, нет, отвратительный пепел, сквозь который едва можно было дышать.

Бриз вздрагивал каждый раз, как один из голосов обрывался. И не выдержал в конце концов, открыл глаза.

Люди рвались прочь, обезумев, расталкивали друг друга, рычали и выли как звери, полностью растеряв все человеческое.

Тела в тюремных робах валялись на земле как сломанные игрушки.

Лир больше никого не касался, стоял как изваяние посреди хаоса и ужаса, запрокинув голову и прикрыв глаза.

Белесый туман его силы наполнял все вокруг, и в нем извивались тернии, обвивали заключенных.

Лир говорил Бризу: ты не видел.

Да, Бриз действительно не видел ничего подобного. Никогда.

И хотел улететь, завернуться в облако, спрятаться в нем.

Ужас бился внутри, не находил выхода.

Люди вокруг знали, что обречены, и сила Лира перемалывала их медленно и неотвратимо. Отбирала жизнь за жизнью.

По одному голосу за раз — крики обрывались, будто огоньки свечи, которые задул ветер.

«Не хочу, — подумал Бриз. — Не хочу видеть. Страшно, Лир… это так… страшно».

И отравленный голос шепнул внутри: его ты хотел защитить? Рядом с ним остаться? Он тысячелетиями был один, и теперь ты видишь почему.

Бриз цеплялся за мысли: это еще не все. Есть не только Король Ужаса, есть Лир. Царственный, иногда пафосный до смешного, Лир, который любил свой дом, который бережет своего сына.

Но ужас будто стирал его, и все, что было до — оно выцветало, отдалялось. Казалось ненастоящим в этом хаосе, в смерти.

И вот это испугало Бриза больше всего. Его голос взвился над тюремным двором, зазвенел меж стен криком. Одним единственным, бездумным:

— Солнце!

Вдруг стало неестественно тихо. И в звенящей пустоте раздавались только тихие рыдания выживших заключенных.

Пять человек? Или десять?

Их осталось в живых так мало.

Бриз и сам хотел разрыдаться, не понимал от чего. Он не знал этих людей, Калем считал, они не заслуживали жить. А Бриз не думал об этом вообще. Ему просто было больно.

Лир подошел к нему, легко ступая по шершавому асфальту босыми ногами, застыл на расстоянии вытянутой руки.

Сказал веско, будто ставил точку:

— Теперь ты знаешь.

Белесый туман устремился к нему, обвил фигуру и опал складками одеяний — не мантии, что была у него раньше. Больше напоминало одежду какого-нибудь языческого жреца, из тех, что вырывают сердца своих жертв.

Бриза трясло, и не получалось выговорить ни слова, и абсурдно, глупо хотелось, чтобы именно Лир все сделал лучше.

В стороне от них, один человек пытался подняться, но не мог — подламывались руки и ноги.

— Отвратительное зрелище, верно? — задумчиво спросил Лир.

Он спрашивал не у Бриза, будто бы у самого себя.

— Худшее, что во мне есть. И оно не исчезнет. Будь все иначе, я бы никогда это тебе не показал, — добавил он, осмотрелся по сторонам, холодным, равнодушным взглядом.

Бриз обхватил себя руками, дрожь стала сильнее:

— Ты… п-показал, чтобы прогнать? Чтобы я улетел?

— Нет, — Лир сделал шаг вперед, оказался еще ближе. Тело излучало жар, как от печки, и искры глаз разгорались ярче. — Чтобы ты знал, с кем остаешься рядом.

Он вдруг улыбнулся широко и горько:

— Я верил, что с близкими буду другим. Со своим осколком и с… — он помедлил и закончил, -…тобой. Но я напал на вас и мог убить обоих. Посмотри вокруг. Если ты отдашь мне слишком много, и приблизишься слишком близко, это станет частью твоей жизни.

Бриз заставил себя это сделать. Хотя не хотелось ему смотреть, хотелось забыть, стереть то, что он увидел. Отдать эту память ветру, пусть несет ее, стирая о камни, в пыль, в ничто.

Бриз приносил людям звуки — смех, радость. А эти крики унес бы далеко-далеко, прочь.

— Ты говоришь, я не только монстр, — сказал Лир. — Что есть что-то еще. Но должна быть грань, за которой это неважно. «Что-то еще» не отменит и не искупит того, что творит монстр.

Он был прав. Как обычно, конечно.

И теперь, когда Лир сказал, Бриз видел эту грань.

Прикрыл глаза на мгновение, и снова увидел будто наяву — как умирали заключенные.

Услышал голос Калема.

Тебе будет их жаль, а им тебя — никогда.

Но Бризу не было их жаль, ему было за них больно и…

— Страшно, — шепнул он. Признался Лиру и самому себе. Открыл глаза.

Ветер вокруг шептался о смерти и ужасе.

Лир напрягся всем телом, посмотрел в сторону, и повел когтями в воздухе. Туман свился кольцом, обратился в портал.

— Он ведет в Храм. Уходи. Побудь с Калемом и моим сыном, не оставайся один. Можешь взять себе облако, чтобы укрыться.