Глава 2.2 (2/2)

Бриз замотал головой, подлетел к нему вплотную, телом к телу, и уткнулся лбом в плечо:

— Можно я полечу с тобой?

Он ждал отказа, но его не было.

Лир помолчал, потом поднял руку и положил ему на затылок, легко взъерошил волосы:

— Не боишься?

Бриз прикрыл глаза, и признал для самого себя больше всего он боялся снова остаться один:

— Ты же будешь меня защищать.

— Буду, — спокойно, неожиданно серьезно пообещал Лир, а потом усмехнулся и добавил. — У меня есть коса. Трава тебе не грозит.

— А я буду защищать тебя. А то вдруг ты со своей косой не справишься.

Лир фыркнул, легонько потянул за его волосы:

— У нее есть палка. Я могу бить палкой.

***

Город растекался в долине, и сверху напоминал пятно. Солнце садилось, приземистые здания казались игрушечными, загорались фонари и редкие окна.

Лир смотрел вниз, хмурился и задумчиво постукивал пальцами по металлической окантовке колесницы, рядом с боковыми шипами. Ему пришлось призвать ее снова — он не умел летать. По небу она ездила медленно и не ловила ветер, но Бриз не стал жаловаться. У Лира и так с оружием не сложилась.

— По моему, город как город, — осторожно заметил Бриз, когда молчание затянулось. — Я ничего не вижу.

— Запах, — коротко отозвался Лир, так, словно это все объясняло.

— Мне кажется, самый обычный, — Бриз создал небольшой ветерок у земли, потянул на себя, захватывая запахи с улиц и глубоко вдохнул их. — Елками пахнет, а вон в том доме у фонаря жарят сосиски.

Было что-то еще, что он не мог уловить, что-то тяжелое, плотное в воздухе, что заставляло невольно ежиться, но оно ничем не пахло. Да и вообще, может, Бризу просто показалось.

— Улицы пропитались ужасом, — спокойно отозвался Лир, уголки губ недовольно опустились. — И смертью. Надо спуститься.

Бриз и сам не понимал, зачем ухватил его за рукав, и почему так пугала мысль о том, чтобы оказаться на земле:

— Нет, погоди! Может… может, мы еще не все рассмотрели? Давай пока повисим в воздухе. Здесь очень удобно и хорошо. Нужно только привыкнуть.

Лир повернул к нему голову, склонил по-птичьи — чем-то он в тот момент напоминал стервятника, наглого и немного ободранного:

— Ты тоже чувствуешь.

— Вовсе нет, — поспешно сказал ему Бриз. — Ничего не чувствую, совершенно ничего. И тебе, наверное, тоже показалось. Можно возвращаться домой.

— Ты же понимаешь, что это мой город? И что я не могу просто уйти? — спокойно спросил Лир. И Бриз посмотрел вниз с сомнением:

— Он совсем не похож на твой. В нем даже нет твоей статуи.

— Он на моей территории. Он рядом с моим домом, в моих владениях. Если что-то случилось, мне надо знать.

Бриз помотал головой:

— Ты и потом можешь узнать. А сейчас тебе надо набираться сил и спасать людей, они же умирают без страха.

— Именно, — спокойно подтвердил Лир. — Подумай сам. Меня не было двадцать лет, по всему миру люди умирают без страха. И в этом городке, где не наберется и пяти тысяч жителей, улицы пропитались ужасом. Откуда он взялся, этот ужас?

— Я не знаю, — Бриз пожал плечами, помялся и все же прижался к Лиру боком, сразу почувствовал себя лучше. — Может, жителей что-то просто напугало. Что-нибудь… ну, я не знаю — война, катастрофа, болезни. Так же бывает?

Он плохо себе представлял, как именно Король Ужаса влиял на страхи, как именно служил для них источником.

— Да, бывает, — Лир подтвердил это бесстрастно, черные глаза неотрывно смотрели на улицы вниз. — Из-за меня страх зарождается в людях — сама способность бояться. Но только они решают, что делать с ней дальше. Некоторые откармливают страх каждый день. Некоторые отказываются от него, и умирают.

— Вот видишь, я прав. В городе что-нибудь случилось, жители напугались, подкормили страх, вот тот и вырос.

Даже Бриз понимал, что прозвучало это не очень убедительно, но не мог отделаться от дурного предчувствия, от мысли, что не стоило спускаться в город.

— Что? — спросил его Лир, и Бриз недоуменно моргнул:

— Что «что»?

— Что, по-твоему, их напугало? Посмотри внимательно: разрушенных зданий нет. Люди ходят по улицам без защиты, вряд ли эпидемия. Тогда что с ними случилось? Почему выросли их страхи? Не одного человека, не десяти. Во всем городе.

Бриз чувствовал себя очень маленьким и глупым, когда признал тихо:

— Я не знаю.

— И я не знаю, — спокойно и легко признал Лир. — И поэтому я собираюсь спуститься и выяснить.

***

Перед тем, как спуститься, Лир предложил:

— Ты можешь вернуться в дом.

Может, даже хотел этого — чтобы Бриз не путался под ногами со своими страхами и сомнениями.

— Не, не хочу оставлять тебя одного. У меня, — стыдно было в этом признаваться, и казалось, что Лир точно рассмеется в ответ, — дурное предчувствие.

— Тогда почему не улетишь?

— Но ты же останешься, — сказал ему Бриз. Смутился, когда увидел, как изменился взгляд Лира — стал мягче, и показалось, что появилось в нем что-то новое. Благодарность? Радость?

Лир легко взъерошил его волосы и сказал только:

— Держись рядом.

Они спустились на колеснице у въезда в город, высокие ели стояли по бокам от дороги, а у покосившейся, выцветшей таблички «Вы въезжаете…» — вместо названия были борозды, будто кто-то срезал его, стер навсегда.

— Жуть какая, — буркнул Бриз. — Неприветливое местечко.

— На тебя давит чужой ужас, — спокойно пояснил Лир. — И смерть. Не могу понять, откуда здесь столько смерти. Население совсем небольшое.

О смерти и ужасе он говорил так же, как Бриз мог бы говорить о погоде — ветрено, холодно. И хотя он хмурился, испуганным совсем не выглядел.

Бриз даже задумался: умел ли Лир вообще бояться, рискнул спросить:

— Тебе совсем не страшно?

— Ничего страшнее меня здесь нет.

Бризу, правда, казалось, что он преувеличивает. Лир на самом деле его не пугал.

Городок с его изуродованной вывеской пугал намного больше.

— И что теперь? Мы будем просто ходить тут? Можно мне летать над землей? Я невысоко, на полшага.

Лир усмехнулся, вздернул брови:

— На что мне ответить первым?

— Ээ, про полеты?

— Да, тебе можно летать над землей, — Лир пожал плечами. Где-то в лесу заухала птица, пролетела мимо черной тенью, и Бриз вздрогнул, поежился — показалось из темноты леса вокруг кто-то наблюдает.

— Мы будем следить за жителями? Я хорошо умею заглядывать в окна, и занавески могу отодвигать. Ветром, в смысле. Думаю, нам лучше пойти к домам.

И к фонарям — солнце садилось, вокруг постепенно темнело, и лес казался почти черным, обрамлял дорогу, как частокол. И хотелось поскорее оказаться на свету.

— Нет, — Лир фыркнул, посмотрел вперед, туда, где за поворотом виднелся первый дом. — Сначала я стану человеком.

Он поцеловал Бриза снова, вытянул из него страх и нервозность за три долгих, жадных глотка, от которых слабели ноги и кружилась голова.

И превратился.

***

Человек из него получился странный. Очень бледный, седой, с тростью и в светлом старомодном костюме. Черты лица и фигура остались прежними — длинный нос, острые скулы и тонкие губы, но без своей мантии выглядел Лир совсем по-другому.

Каким-то… слишком потусторонним. Даже для Короля Ужаса.

— Знаешь, мне кажется, это не сработает, — разочаровал его Бриз.

— Конечно, сработает, — Лир снисходительно фыркнул, покачал тростью в руке, набалдашник был серебристым, в форме собачьего черепа. — Люди ничего не видят. Их очень легко обмануть.

— Но не настолько же, — Бриз посмотрел на его шею. — Это что, шейный платок? Люди так больше не ходят. И вообще, зачем тебе становиться человеком? Они постоянно умирают, очень хрупкие, и очень медленные. Даже летать не умеют.

— Мне не надо летать, — Лир повел рукой и его колесница заструилась завитками тумана, превратилась в машину, приземистую и вытянутую.

— На таком они точно больше не ездят, — Бриз не особо разбирался в машинах, но точно знал, что так они выглядели лет семьдесят назад. Даже не двадцать.

— Я скажу, что я писатель, — Лир эффектным жестом открыл дверцу, сел на место водителя и небрежным жестом оперся о руль. — Никого не удивит парочка странностей.

— Они точно позовут тебе врачей, — скептически сказал ему Бриз, но облетел машину с другой стороны и сквозь окно скользнул на свободное сиденье. И тут же почувствовал себя лучше, страх и нервозность отступили, тело Лира рядом излучало тепло, и стало уютно и хорошо. — Мне нравится, сиденья такие мягкие. Лучше, чем колесница. И гончим твоим отлично подходит — собачки очень любят бегать за машинами, я сам видел.

— Еще одно слово, — с достоинством сказал ему Лир. — И вместо собачки за машиной побежишь ты.

Бриз нервно сглотнул и прикрыл рот руками. Чтобы Лир сразу видел, что больше никаких слов без разрешения.

— Хороший мальчик, — сказал тот. И его слова отдались теплом внутри. Он как-то так произносил это «хороший», слегка снисходительно, но не зло, что Бризу хотелось слушать это снова и снова.

— Люди могут видеть меня, но не тебя, — добавил Лир. — Постарайся не отвлекать при посторонних.

Бриз кивнул, сложил руки на коленях, поерзал, потому что не привык сидеть неподвижно.

Машина тихо заурчала, покатилась вперед, шелестя шинами.

Лир положил руку Бризу на колено, сжал — крепко и приятно. Прикосновение успокаивало. Город за окном больше не казался неприветливым и угрюмым, скорее обычным.

Стемнело, фары выхватывали из темноты дорогу и ехать пришлось сравнительно недолго. Лир остановился у здания с треугольной крышей и пожухшими цветами у входа. Над зданием тускло горела надпись «Отель «Горное Озеро».

Лир вышел из машины, и Бриз вылетел следом с его стороны — ну, просто странно бы выглядело, если бы открылась еще одна дверь, люди же его не видели.

Лир улыбнулся ему, шепнул:

— Хорошо.

И Бриз почувствовал, что краснеет. А потом вдохнул прохладный вечерний воздух, и снова накатила нервозность. Что-то было в этом городе, невидимое, но оно будто сжимало невидимыми тисками. И хотелось немедленно лететь прочь.

Он старался держаться к Лиру поближе, следовал за ним, оглядываясь по сторонам — стоянка возле отеля была пустая, ни одной машины, даже хозяев.

Лир отворил тяжелую деревянную дверь, зашел в здание, задержавшись на мгновение, и позволяя Бризу залететь тоже — он мог влетать в окна и проходить через некоторые предметы, транспорт проезжал сквозь него, но стены домов и ограды существовали одновременно будто в мире духов и в мире людей, и их приходилось облетать.

Внутри пахло деревом и пылью, и давящее ощущение темноты усиливалось, горела одна единственная тусклая лампа, и свет выхватывал из темноты потертые старые обои, разношерстные кресла с засаленной обивкой.

В вестибюле никого не оказалось, висели за широкой стойкой ключи от номеров, и крохотный круглый звонок на стойке проржавел с одного края.

Лир уверенно накрыл его ладонью, раздался неприятный, дребезжащий звон, и показалось, что зашевелились тени по углам.

Заскрипел пол, и раздались тихие шаркающие шаги.

— Здесь еще хуже, чем на улице, — шепнул Бриз, подлетел к Лиру так близко, что чуть не уперся ему в спину.

Старуха — сморщенная, с белыми неопрятными волосами и в растянутом выцветшем свитере смотрела с неприязнью:

— Мы постояльцев не принимаем, — сказала она.

— Правда? — Лир небрежно облокотился на стойку, посмотрел высокомерно, снисходительно на нее. — Не похоже, что номера заняты.

— И что? Не принимаем, значит, не принимаем. Крысы у нас, пока всех не выведут, заселяться нельзя.

Бриз поежился. Что-то было в том, как она говорила, как смотрела на них лихорадочно блестевшими крохотными глазами, от чего хотелось улететь и никогда не возвращаться.

Обычно ему было жаль старых людей, хотелось помочь и поддержать их — они часто бывали беспомощны, одиноки.

Но эта старуха его пугала.

— И давно у вас крысы? — спросил Лир.

— А вам-то что? — она презрительно фыркнула.

— Я разбираюсь в вредителях. Могу помочь, — спокойно, равнодушно ответил он, погладил пальцами собачий череп на трости.

В углу комнаты сгустился туман и из него выскочила костяная гончая, метнулась по коридору, и старуха резко повернула голову ей в след.

На миг Бриз затаил дыхание, подумал, что хозяйка отеля оказалась из Видящих.

— Ну, так и помогайте кому-нибудь еще. Я всяким проходимцам не доверяю.

Лир кивнул, будто не ожидал другого ответа, а потом произнес глядя прямо в ее белесые, старческие глаза:

— Я не проходимец, я писатель. О городе ходят жуткие слухи, стоит узнать почему.

— Нет никаких слухов, — отрезала она. — Идиоты языками треплют и несут всякую чушь. У нас все отлично.

Бриз почувствовал — как Лир напрягся, повернул голову в сторону коридора, костяная гончая вернулась, пощелкала челюстями:

— Что насчет Ленор Рейн?

Старуха напряглась, узловатые морщинистые пальцы вцепились в край администраторской стойки, и Бриз невольно затаил дыхание — показалось на миг, что она вот-вот кинется:

— Это еще кто? Не знаю такой! У меня тут не приют для всяких пропавших.

— Я могу спросить в полиции, — бесстрастно заметил Лир. И старуха обрадовалась, подалась к нему через стойку:

— Да хоть заспрашивайтесь! А ко мне не лезьте, а то я мигом вызову офицеров. Будете из камеры их расспрашивать. Потом еще и книжку напишете, как вас в тюрьме приласкали.

Она схватила телефонную трубку — телефон был старый, с крутящимся диском и затершимися цифрами.

Лир отвернулся от нее и спокойно пошел к выходу:

— Не гоняйте полицию. Я сам к ним приду, — у самого выхода он обернулся и пообещал с усмешкой. — И вернусь, если что-то узнаю. Надо же держать вас в курсе.

Он вышел, и Бриз стрелой рванул за ним, пролетел сквозь дверь, ветром взъерошил Лиру волосы и тут же прижался сбоку:

— Кто такая Ленор Рейн? В этом отеле что-то случилось? Что-то жуткое?

Лир спокойно поднял руку, и Бриз замолчал.

— Я не знаю, кто такая Ленор Рейн. Но в страхах старухи было ее имя.

— Ты можешь читать страхи? То есть, не только есть? Ты знаешь, кто и чего боится? И я?

— Я чую общее направление страха. Редко что-то конкретное, — Лир пожал плечами, потом усмехнулся. — Твои страхи читать не сложно.

Бриз нахмурился и легко дернул его за рукав:

— И теперь ты пойдешь в полицию?

— Посмотрим, что они скажут, — перед тем, как открыть дверцу машины, он обернулся на отель. — Но сюда мы еще вернемся.

— Ты что-то узнал? — в сгустившейся темноте, отель казался еще более зловещим, неприветливым. Как гигантский зверь, который ждал, кого бы сожрать.

— Да, — спокойно ответил Лир. — Я узнал, что у них нет крыс.