13. Разбитой вазой я упал на пол (1/2)

Веснушки. Ключицы. Приоткрытые губы. Над ухом раздавались тихие вздохи. Тело под чужими руками лихорадочно горячее. Душно. Жарко. Запах яблок в районе шеи дурманил. Нежная кожа сводила с ума. Тяжесть юношеского тела на коленях, сладкие стоны, которые становились всё громче, резкие движения и… Кирилл ударил ладонью по плитке. Не сдержавшись, протяжно застонал, сбавляя темп, но не прекращая ласкать себя, пока удовольствие окончательно не отпустило. Смыв с осквернённой стены ванной комнаты семя, он спешно обмылся и вернулся в комнату с домашним кинотеатром. На диване уже ждал Лёша, ухмылявшийся, что кот, наевшийся хозяйской сметаны. Довольный лис.

— А чё меня не позвал? — он подёргал бровями, заигрывая. Прошло, значит, смущение. Кирилл-то видел, как ещё каких-то минут двадцать назад пацанёнок, отлежавшись на нём, улизнул из комнаты. Кирилл только и успел ему в спину выкрикнуть, где найти принадлежности для душа.

Гречкин упал рядом с ним на диван, подползая ближе и укладывая голову на Лёшины колени. Он уткнулся носом в живот, скрытый чуть влажной — видимо, Лёша проигнорировал полотенце — майкой, и вдохнул. Гель для душа в гостевой был максимально обезличен. Никаких тебе яблок, персиков, хвои. Просто… свежесть? Пах Лёша отлично, приятно, но всё же запах геля уступал запаху яблочных духов.

— Не ссы, пацан, спинку я себе и сам пока могу потереть, — Кирилл хмыкнул, так и не повернувшись лицом к экрану. Он поморщился, когда с Лёшиных волос на него упало несколько холодных капель, но с места не сдвинулся. Слишком тёплое и уютное местечко.

— Уверен? В твоём возрасте такие приёмчики опасны, так и травмироваться можно.

Гречкин в ответ только громко цокнул языком. Можно было бы ответить что-нибудь про погремушки, соски или молоко на губах, но ему было слишком хорошо, чтобы даже в шутку препираться. Лёша ласково гладил его по голове, наплевав на стремительно мокнувшие джинсы. Дискомфорта это пока не доставляло, и он не собирался прогонять Кирилла. Особенно когда тот был таким разнеженным и довольным. Уголки губ слегка разъехались в стороны, делая улыбку Кирилла такой умиротворенной и милой. Часто, преимущественно в первые недели знакомства, Лёша видел Кирилла совсем другим: ухмылка, самодовольство, так и сочащееся из каждой клеточки парня, бьющее из глаз едва ли не направленными лучами. Но были моменты, как, например, этот, когда ничего такого не было. Губы, казалось, созданные для надменной усмешки или пошлой ухмылки, изгибались совершенно мило и чувственно. Выражение лица становилось таким нежным, непривычно спокойным.

— Это что же, я увижу тебя без литра геля на голове? — тихо спросил Лёша, пропуская влажные пряди между пальцев.

— Литра? Всего пол, детка, — Его улыбка стала более явной, веселой, — увидишь и поймешь, почему я использую гель. Без него я какой-то домовёнок Кузя ебучий.

Лёша рассмеялся, а Кирилл потеснился ближе к его телу, ощущая вибрации, вызванные смехом.

— В «Радуге» этот мульт малышне включали, мне тогда как раз Кузя больше других героев понравился.

— Извращенец.

Запущенный фильм игнорировался парочкой. Они обсуждали мультфильмы (Кирилл воодушевленно рассказывал, как хотел стать Молнией МакКуином, когда ему было лет семь); последние новости (Лёша вещал о новом обновлении «Вместе», во многом ради того, чтобы снова послушать недовольное пыхтение Кирилла); прогноз погоды (оба решили, что им необходимо посмотреть на разводные мосты, пока погода благоприятствует).

Волосы Кирилла досохли и распушились. Трогать их так, без слоя липкого геля и страха причинить боль, было приятно.

— Я их спалил. Никогда не пытайся захерачить волосы в синий и в этот же день стараться его вывести. Хуйня идея, — он звучал насмешливо, как будто это была шутка. Но Лёша почему-то услышал за этими словами попытку оправдаться. И ему это не нравилось.

— Ну, у тебя явно были причины… Да и не мелочь ли? Меня всё устраивает, ты такой милый с этой причёской. Домашний. Ай! — Кирилл укусил его за живот, — Ты чего?

— Наказание. Я всегда «такой милый», а не только с этим на башке.

— Справедливо, — хмыкнул Лёша, запуская в волосы парня вторую ладонь и активнее их растрёпывая. Кирилл скривился, но отбиваться не стал.

Со временем Лёша успокоился, и на экран наконец-то обратили внимание. Что там происходит — уже не понять. Основная часть сюжета успешно пропущена мимо, фильм подходил к концу. Впрочем, Лёша наплевал на это и просто наслаждался визуалом. Кирилл же вновь повернулся лицом к телу Лёши да так и уснул. Будить его, такого безмятежного и уютного, не хотелось. Но спустя какое-то время всё же пришлось. Лёша должен был вернуться в детдом.

К «Радуге» они подъехали уже к четырём утра, и Макаров с сожалением подумал об упущенной возможности поспать на диване вместе с Киром. Вероятно, уже в девять сестра будет ждать его в игровой, и он не собирался её разочаровывать. В конце концов, сон это ведь не главное… Верно?

Действительно, утром Лиза уже ждала его, сидя вдали от других детей. Брат обещал с ней играть каждый день после сдачи экзаменов, так что она обязательно будет сидеть и дожидаться именно его! Всего через месяц наступит август, а там — и совершеннолетие Лёши. Тогда, как он сам ей рассказывал, он уедет из «Радуги». Конечно, Лёша обещал и её забрать, но Лиза вовсе не глупая девочка. Она понимала, что всё так просто бывает только в сказках. Наверняка это займёт время, которое она должна будет провести здесь одна.

— Хэй, чего грустим? — Лёша сел рядом с ней, держа в руках две машинки, которые так нравились его сестре, — обидел кто?

Лиза покачала головой, отбирая у брата одну из принесённых игрушек — жёлтый пластиковый седан.

— Нет, — твёрдо сказала она, отводя машинку назад и выпуская её из рук. Авто резво покатилось по полу, — давай играть, догоняй!

Что-то было не так, но Лёша решил не заострять на этом внимание. Он запустил свою игрушку, но та остановилась на несколько сантиметров ближе к ним, чем Лизина. Девочка победила. Она радостно воскликнула и подскочила за игрушками. Нужен ещё один раунд!

В один из таких перерывов между гонками, когда сестра побежала за машинкой Лёши, укатившейся уж слишком далеко, негромко звякнуло уведомление смартфона. Макаров достал телефон из кармана.

«Не надумал отоспаться?»

Писал Кирилл. Лёша хмыкнул: он точно не собирался отказываться от возможности погулять по городу, пока на улице так тепло и безветренно.

«Не, поедем к Литейному».</p>

«Тогда к тебе подъезжаю к полуночи?»

«Ок».</p>

— Кто там? — спросили сверху. Лиза потянулась вперед, беззастенчиво заглядывая в телефон брата. Лёша поспешил убрать его ещё до того, как понял: сестра все равно не смогла бы в таком положении понять, что же там написано.

— Друг, — улыбнулся он и поблагодарил её, забирая свою машину. Они приготовились к новой гонке.

— Тот самый друг? — Лиза не отводила взгляд от парня, из-за чего пущенное авто поехало по кривой и ударилось в ближайшую стену. Лёшина же игрушка уехала куда дальше.

— Ну вот, отвлеклась и проиграла, — с мягкой улыбкой пожурил её брат, надеясь, что девочка забудет о своём вопросе, — Принесёшь, пожалуйста, их? Нужен реванш!

Лиза хитро прищурилась. Покачала головой.

— Ты мне не ответил!

— Да, Лиза, тот самый, — хмыкнул Лёша и отвёл взгляд. Почему-то было неловко говорить о Кирилле с Лизой. Вероятно, из-за их знакомства.

— Который тебе нравится? — она наклонилась вперёд и нахмурилась. Ревновала?

— Ага. Но меньше, чем ты, кнопка, — Лёша ласково коснулся её носа и улыбнулся, — Я ответил, а теперь тащи машинки. Пожалуйста.

Девочка всё же встала и побежала за игрушками. Возвращалась она уже не такой хмурой, но всё ещё недовольной.

— А ты меня с ним познакомишь?

— Когда-нибудь.

— Когда?

— Нибудь, — Лёша засмеялся от недовольной моськи, которую скривила сестра, — Всему своё время.

Встреча с Кириллом состоялась у парка. Уже почти традиция. Лёша забрался в авто, и в эту же секунду двигатель заглушили. Фары стремительно погасли. В салоне — полутьма. Тускло сверкали серьги-стекляшки Кирилла. Он ухмылялся, раскинувшись на кресле так расхлябанно, как это только было возможно.

— Здорово, шапочка.

— И тебе не хворать, серый волк, — Лёша хмыкнул, невольно залюбовавшись Кириллом. Красивый такой, особенно с блестящими от радости глазами и широкой ухмылкой, — а зачем ты машину заглушил?

— За этим, — Он дёрнул бровями и резко потянулся к Лёше. Ладони по-хозяйски устроились на юношеских боках. Язык заскользил по губам, мазнул по свежим ранкам. Лёша придвинулся ближе, углубляя поцелуй, и опустил руки на плечи Кирилла. Большие пальцы ритмично поглаживали кожу у основания шеи, заставляя Гречкина едва ли не вздыхать от удовольствия прямо в поцелуе. Был бы котом — точно бы замурчал.

Макаров успел проклясть приборную панель тысячу раз и пожалеть, что они не у Кирилла дома. Там можно было бы спокойно забраться на парня и целоваться до умопомрачения. Прижимать к себе подкаченное тело без лишних преград на пути, не отвлекаться на звуки с улицы, боясь, что кто-то их всё же заметит. Кирилл отодвинулся от него первым. Раскрасневшиеся влажные губы расплылись в пьяной широкой улыбке. Лёша мысленно восхитился увиденным.

— Пора, иначе проебём мы твой мост, — Кирилл завёл машину и выехал на дорогу. Ехать было недалеко, и уже через пятнадцать минут они мчали по Пироговской набережной. Лёша издалека заметил крейсер, подсвеченный лампами. «Аврора». Он невольно залюбовался величественностью памятника и красивой подсветкой. Здания на фоне также подсвечивались. Кирилл замедлился, игнорируя недовольный сигнал позади. «Дистанцию держи, мудозвон,» — подумал он и с трудом сдержал желание показать средний палец в окно, когда черный Mercedes, до того посигналивший, пошёл на обгон. «Говнюк,» — раздраженно раздалось в голове. Но негативные эмоции пошли на спад, стоило только бросить мимолетный взгляд на Лёшу. Пацан, как завороженный, прижался к окну, любуясь ночным городом. Очаровательно.

Людей у Литейного моста было заметно меньше, чем раньше Кирилл видел у Дворцового. Печально, он-то планировал затеряться в толпе и позажимать парня у ограждения под шумок. Но, видимо, не судьба. Гречкин держал руки при себе всё то время, что мост разводили. Уже под конец мероприятия, когда мост почти замер, он придвинулся к Лёше и, уткнувшись подбородком в его плечо, прошептал на ухо:

— Ой, сломался! Придётся с утра чинить.

Лёша фыркнул. Надо же, Кирилл вспомнил его детское воспоминание. Он сам уже и забыл, что рассказал его Гречкину пару месяцев назад, ещё лежа в больнице.

— Это не такой мост! Тут он не сломался на части.

— Ну всё равно сломался, — возразил Кирилл, — смотри, он там оторвался.

— Блин, точно. Бедные фиксики, опять чинить.

— Когда-нибудь эта пиздюшня догадается посадить его на мощный суперклей — и всё, хана питерской особенности, — смешок Кирилла заставил Лёшу поёжиться. Щекотно. Он отодвинулся, пока никто не уличил их в слишком интимной позе. Конечно, Макаров себя больше накручивал. Никому не было до них дела. Да и поза была весьма обычная, дружеская. Но он-то знал, что за ней стоит. За этой позой — чувства, и весьма не дружеские.

Уезжать не хотелось, и Гречкин, поддавшись на убеждения Лёши, что спать совсем неохота, потянул его в глубь улиц. В тёмном безлюдном переулке можно было спокойно прижать Лёшу к себе, зайти за угол старенького дома и поцеловать парня. Губы Кирилла переместились с Лёшкиных губ на шею, он слабо покусывал нежную кожу, пока Макаров в его руках дрожал.

— Блять, Кирь, — выдохнул он рвано, — заметят.

— Здесь никого нет, забей, — Кирилл широко облизнул юношескую шею, поцелуями он подбирался к линии челюсти; к щекам, покрытым веснушками; к губам.

Лёша шумно дышал и невольно прижимался ближе, пытаясь будто притереться к Гречкину. Так хорошо… Хоть лужицей растекайся прямо у этой стенки. Но момент скоро был испорчен звякнувшей молнией. Лёша вздрогнул, дёрнулся, руки тут же опустились вниз. Он застегнул ширинку и отодвинулся от Кирилла подальше.

— Эу! Не здесь же, ну, — Оскорблённо. Щёки загорелись от стыда, — это уже слишком, я не хочу потом от разгневанных гопников бежать с членом наружу.

Кирилл поднял руки вверх.

— Прости, прости. Больше не буду, — он протянул ладони к Лёше, и тот всё же позволил себя обнять, — не думал, что ты так заведёшься. Типа, здесь же никого. Мы за углом, никто б и не запалил.

— Плевать, не надо, — Лёша уткнулся в его шею, тихо вздыхая. В этот раз он вырываться не стал. Кирилл осторожно погладил его по спине.

— Ладно, базару ноль. Нет так нет.

Они простояли так несколько минут, пока Лёша не завозился. Он выбрался из объятий и отошёл от дома, в тени которого они прятались.

— Пора бы домой, завтра опять не высплюсь.

— А я говорил тебе отсыпаться сегодня, — сказал Кирилл, уходя чуть вперёд Лёши.

— Спать или смотреть на разводной мост с тобой. Хм, что же выбрать? — Лёша скорчил преувеличенно задумчивый вид, — ну, я же идиот, выберу сон! Зачем мне классное свидание с парнем, а?

Кирилл пожал плечами. Про себя он отметил, что не считал это свиданием. Просто прогулка. На свидание он бы потащил Лёшу в какое-нибудь действительно крутое место, задарил бы его прикольной мелочёвкой. Он особо не задумывался над вариантами свиданий, но свидание для Лёши, в его понимании, это явно больше, чем просто мост и поцелуи в узком тёмном переулке. Надо будет ещё подумать над настоящим свиданием для пацана.

Вернувшись домой, Кирилл почти сразу же завалился спать, даже не обратив внимание на уведомления на телефоне. Этим утром он проснулся рановато, так что в сон клонило чертовски сильно. Он кое-как заставил себя принять быстрый душ. Мягкая кровать казалась ему как никогда приветливой и ласковой. Сон забрал его мгновенно.

Утро началось с тревожного чувства, взбунтовавшегося в груди. Оно копошилось внутри, противно щекотало органы. Кирилл поднялся с постели. На первый этаж он спускался с опаской, за которую сам же над собой насмехался. Это же бред, глупость. Ничего не произошло. Обычное утро, как сотни и тысячи других. Однако дурное предчувствие не хотело отпускать. Что-то было не так. Будто в доме находился кто-то ещё. Кирилл забеспокоился. Неужто воры осмелели и пролезли к нему в дом?

Он несмело заглянул на кухню да так и замер на пороге. Тревога стремительно перерастала в панику, давящую на сердце и лёгкие. Дышать стало труднее.

— Доброе утро, сынок, — обманчиво доброжелательно сказал отец. Он сидел за кухонным островом и цедил простой кофе из стеклянной прозрачной кружки. Хотя вид у него был спокойный и миролюбивый, глаза метали молнии, — присаживайся.

Кирилл сел по другую сторону, напротив отца, не посмев ослушаться.

— Доброе, а ты… какими судьбами?