7. Друг(?) (1/2)

— Ты… что сделал? — Лёша недоумённо свёл брови, Кирилл даже не подозревал, что у пацана настолько живая мимика. Он одним лишь своим выражением лица заставил Кирилла сомневаться, что он объяснялся с ним до этого на русском.

— Записал Лизу к детскому психологу на воскресенье, — Гречкин старался говорить уверенно, но из-за Лёши выходило так себе. Он словно спрашивал, а не утверждал. Макаров поднял брови, вновь выражая сомнение в словах Кирилла, — сука, да хули ты на меня так смотришь, будто я на марсианском тут с тобой базарю, блять?

Гречкин ощетинился и откинулся на спинку стула, складывая руки на груди. Хотел помочь, а на него тут смотрят как на сумасшедшего. Не, он, может, не самый хороший и приятный человек, но это ж не повод так пялиться.

— Прости, — Лёша действительно выглядел виновато, он протянул Кириллу яблоко, — будешь?

— Сам ешь давай, твои ж яблоки, — Гречкин даже не посмотрел на него, он разглядывал окно, стараясь не чувствовать себя так неловко.

— Ну ты ж их принёс, — Лёша встал со своего места и пересел так, чтобы собой теперь закрывать Кириллу окно. Он был вынужден взглянуть на пацана, — слушай…

— Для тебя ж нёс, жуй, — Кирилл его перебил. Не хотелось знать, что скажет Лёша, он и без того себя ощущал… Как же? Наверное, придурком. Да, придурок — подходило для него лучше всего. «А говорили мне: не делай добра — не получишь и зла. Нет же, надо ж было повыёбываться, » — подумал он.

Лёша надкусил яблоко и, не прожевав его до конца, начал невнятно бухтеть:

— Дело не в тебе…

— А во мне, — едва ли не писком ответил Кирилл, приложив одну руку к сердцу, а вторую — ко лбу. Передразнивал.

— Дай мне договорить. Просто…

— Хуёсто.

Лёша метнул в него сердитый взгляд.

— Просто к психологу, — продолжил Макаров. В это время Кирилл снова открыл рот, но Лёша в этот раз не дал себя перебить, он заткнул Кирилла раньше. Яблоком. Гречкин, судя по резко расширившимся глазам, ошалел. Лёша не стал пихать яблоко, боясь повредить золотые цацки своего гостя, он просто его держал у раскрытого рта. Кирилл впился зубами в яблоко, в рот потёк сладкий сок. Лёша медленно отпустил яблоко. У него сразу созрел вопрос: а можно так вгрызаться в фрукт с такими насадками на зубах? Гречкин взял яблоко в ладонь. На зелёной кожуре остались следы его зубов. — Доедай теперь.

— Ты его уже надкусил! — не то чтобы Кирилл особо брезговал, но для виду повыёживаться надо было. Лёша же присмотрелся к его зубам. И, не заметив блеска золота, смог выдохнуть спокойно. Как минимум он не испортил украшения, которые стоили дороже, чем весь гардероб Лёши. Во много раз дороже…

— Ты тоже. Не парься, я не заразный.

— Ну хер знает. Ты ж в больничке не просто так лежишь, — Кирилл ухмыльнулся, всё-таки кусая яблоко. В ответ ему достался взгляд, так ярко выражающий фразу: «ты идиот?» — что и озвучивать её не имело смысла.

— Так вот, — вновь заговорил Лёша, когда Гречкин пережёвывал яблоко. Он надеялся, что теперь его точно не перебьют, — дело не в тебе, это круто, спасибо. Просто… как? Я искал психолога, но к нормальному детскому психологу, который бы занимался такими травмами, попасть нереально сложно, а в такие короткие сроки — невозможно. Запись же забита должна быть.

И она была забита. Но Кирилл за годы своей жизни научился договариваться с людьми при помощи денег. Он знал, что предложение заплатить в три раза больше за приём замотивирует психолога принять Лизу в свой выходной. Этот вариант был удобен ещё и тем, что как раз в субботу Лёшу должны были выписать. Рано или поздно мелкая заговорит, и все будут довольны и счастливы, что Гречкин исправил свой же косяк. Пусть и не своими руками, но он хотя бы потянул за нужные ниточки, окей? Он пытался помочь.

— А одно местечко в эти выходные нашлось, — Кирилл пожал плечами и продолжил есть с самым невозмутимым видом. Лёша снова недоверчиво на него глядел. Это начинало уже надоедать…

— Сколько я тебе должен? — серьёзно спросил он. Гречкин мысленно выругался и отмахнулся:

— Забей.

— Сколько? — пацан нахмурился, — вычти из тех двадцати пяти.

Кирилл аж подавился яблоком. Ему потребовалось время, чтобы откашляться. Зато Лёша перестал так хмуриться и теперь уже выглядел не так серьёзно, а как-то даже обеспокоенно.

— Не, нихера, — Кирилл точным броском выкинул недоеденное яблоко в мусорку. Грызть его дальше не хотелось, — не начинай. Я накосячил — я исправил, — Лёша открыл было рот, но его снова перебили, — не-не, всё. Всё, блять, пацан, забей.

Лёша выглядел недовольно, он буркнул:

— Но я бы мог заплатить, — но дальше спорить не стал. Он попросил помыть ему яблоко, хотя вообще-то уже сам без проблем шастал по палате, и Гречкин подчинился. Они заговорили о выписке. Кирилл предложил подбросить его до детдома, но Лёша нервно хохотнул.

— Это ж сколько новых слухов появится, — он улыбался, но было видно, что эти слова его не особо радовали. Кирилл подался чуть вперёд, заглядывая прямо в глаза Лёши.

— А не похуй? Мало ли, чё они там базарят, — Кирилл подмигнул ему. В знак поддержки, только и всего, но Лёша, видимо, воспринял это как насмешку. Он закатил глаза и цокнул языком, — Да я серьёзно, чё ты? Про меня тож много чего пиздят. Не на всех же долбоебов внимание обращать. Собаки лают, караван идёт, ёпт.

Лёша как-то печально усмехнулся. Тогда Кирилл просто начал перечислять все слухи про себя. Какие-то из них были похожи на правду. Так, в универе считали, будто он каждый день «долбил» химию, и даже сам Киря понимал, что это звучало вполне реально. Возможно, если бы не мать, он бы действительно так и делал. Но некоторые из слухов были слишком абсурдными. В один из них Лёша не поверил.

— Не, тут ты точно врёшь!

— Базарю, так и говорили, — Кирилл поднял руки, что, по его мнению, должно было убедить Лёшу в правдивости его слов, — не, я всё понимаю, но, бля, собака?! Я чё, настолько мерзким выгляжу, что за зоофила схожу?

— Ну, — Лёша потянул гласную, — только когда строишь из себя всего… такого. Как мразь стараешься быть, короче. Так-то ты нормальный, когда не прикидываешься.

— Ладно, ещё пятёрик докидываю, заслужил, — Кирилл улыбнулся. Он шутил, но в принципе был готов доплатить пацану. Ему не жалко. Но Лёша воспринял его слова серьёзно.

— Хватит мерять всё в деньгах, — закатил он глаза, — я говорю это не ради денег.

Кирилл в ответ покивал и взял из пакета — опять разорванного, ага, — яблоко. По пути в ванную он заговорил:

— Конечно, тебе просто нужен раб, моющий фрукты.

— Не только моющий, но ещё и приносящий их, — ответил Лёша, перекрикивая шум воды. Из ванной послышался смешок. Гречкин вышел оттуда с широкой ухмылкой на лице, так что Лёша сразу понял: он сейчас точно скажет что-то крайне тупое и смущающее. Но вместо этого Кирилл, сев на стул и закинув ногу на ногу, сказал вполне приличную фразу:

— Бойтесь данайцев, дары приносящих, — он придал своему лицу задумчивый вид. Ему бы сейчас костюм надеть да татуху с лица удалить — и вполне сойдет за преподавателя философии. Макарова пробило на смех. — Зря смеётесь, Алексей. Это, между прочим, перевод латинского крылатого выражения.

— Это-то и удивительно. Ты латынь учил?

— Не, — Кирилл демонстративно надкусил яблоко, а затем передал его скривившемуся Лёше, — это у нас Витёк татуху себе года три назад бить ходил. Нам по семнадцать, все такие дохуя крутые из себя. Решили, что на латыни будет топ смотреться. Искали крылатые фразы и их переводы. Там я эту и увидел. Запомнил. Но Витёк выбрал другую, про волка. Хомо люпус, вот чёт такое. А один хуй — портак получился. Этот долбан неправильно фразу написал…

— Мастер?

— Да не, сам Витёк. С непереводимой хуетой теперь ходит. Тот ещё придурок, конечно. Зато он весёлый, особенно как напьётся. Он так в ноябре полез в залив голый, — на этих словах Лёша болезненно скривился. Вроде в заливе купался другой человек, а всё внутри сжалось у него, — во-во, я так же тогда смотрел. Этот идиот там минут двадцать плескался и распевал про императрицу и юных кавалеров. Выходит ещё потом такой, на пафосе весь, сам синий почти, а между ног…

— Так, стоп! Стоп, — Лёша запротестовал, даже не дожевав яблоко. Он боялся, что следующие слова слишком уж волнующие. Чтобы ни произошло с членом того парня, Макаров не хотел этого знать. Ибо — он верил — знание это принесло бы ему ощутимую боль. Кирилл засмеялся. Он, вероятно, подумал, что Лёша снова смущается. И стоило только самому Лёше подумать о смущении, его щеки залил румянец. Смех Гречкина стал громче, — ай, ну нет, блять, нет!

— Да, Лёшенька, да, — Кирилл улыбался так широко, что хотелось в него кинуть яблоко. И в принципе Лёша мог себе это позволить, у него разными фруктами вся тумба забита, от одного яблока не обеднеет. Но всё же он пожалел Гречкина.

Они замолчали. Кирилл засмотрелся в окно. Рассматривая покачивающиеся на ветру ветки и слушая хруст яблока, он осознал, что вообще-то будет скучать по этому месту. Как бы странно это ни звучало. После без малого двух недель, проведённых на этом стуле, разговоры с Лёшей ни о чём и эти самые ветки за окном стали настолько привычны, что Кирилл не мог и представить, чем займётся после того, как Лёшу выпишут. Снова будет проводить дни в барах или в одиночестве дома? Конечно, был ещё спортзал, но там он проводил ничтожно мало времени в масштабах всего свободного дня. Впрочем, думать сейчас об этом не хотелось. Он попросил Лёшу рассказать что-нибудь про его тусовки, но тот предсказуемо на них не ходил.

— Ну, чё слышал про них, а? Я не поверю, что у вас там все такие правильные и не пьющие, какого хрена вообще?

Лёша усмехнулся.

— И неправильные, и пьющие. Просто я стараюсь их избегать.

— А, — Кирилл потянул гласную, откидывая голову назад, — хорошие мальчики с отбросами не общаются?

— А с чего ты решил, что я хороший? — спросил Лёша с провокационной улыбкой. Кирилл взглянул на него с хорошо читаемым скепсисом, но Макарова это не смутило, — я бы, может, и бухал с ними, но у меня есть Лиза. Если бы не она, я не знаю, что со мной стало бы. Она же… Она ведь, знаешь, самой дорогой человек для меня, мой нравственный ориентир. Не было бы её — был бы пиздец.

Лёша был абсолютно серьёзен. На последних словах его голос слегка дрогнул, и Кириллу стало не по себе. Он вдруг вспомнил ту жуткую ночь. Он ведь мог сбить тогда Лизу. А если б насмерть? Что бы тогда стало с Лёшей? Действительно «пиздец»? Гречкин замечал, с каким трепетом Лёша говорил и продолжает говорить о своей сестре. Она для него — всё. И он мог лишить его этого «всего».

А если бы в ту ночь он бы убил самого Лёшу? Ведь мог же… Перед глазами сразу всплыл образ той маленькой испуганной девочки. У неё были большие и светлые, как у Лёши, глаза. Она смотрела этими глазами прямо на Кирилла. И он с ужасом отмечал на ней, совсем ещё малышке, следы от порезов, синяки и исколотые руки. Образ был таким живым, что Кирилла замутило. И он даже не понимал: от того, как ужасен был вид девочки, или от самого себя. В ту ночь он и не задумывался о таких вещах. Своя шкура важнее, а эти люди ему незнакомы. Но это было тогда, когда он ещё не знал, что у этих людей не было никого друг друга дороже; когда он ещё и представить не мог, что Макаров окажется таким… хорошим и светлым человеком. От собственных мыслей Кириллу стало хуже. Лёша не мог не заметить, как тот побледнел.

— Ты в порядке? — озабочено спросил он.

— Да, я, кхм, да. В полном, — для убедительности Кирилл кивал в такт словам. Он поспешил перевести тему. Заговорили об учёбе, в основном рассказывал Лёша. О предстоящих экзаменах, об учителях и одноклассниках. Гречкин же, радостно забивший на универ до сессии, просто слушал, иногда вбрасывая истории из школы про своих знакомых.

***

</p>

Из банка они вышли скоро. Видеть Лёшу за пределами палаты было непривычно. Конечно, умом Кирилл понимал, что пацан существовал не только в стенах клиники, но всё же видеть улыбающегося Лёшу где-либо, помимо белой постели, казалось странным. Они стояли прямо перед дверями банка. В неловкой тишине. Хотя, вероятно, неловкой она была только для Кирилла. Лёша же широко улыбался. Надо было что-то сказать, но Гречкин не знал, с чего начать разговор. В банк Лёша опоздал, а потому они успели перекинуться лишь приветствиями, прежде чем оформить всё.

В итоге первым заговорил Лёша. Он глубоко вздохнул и, улыбаясь, сказал:

— Какой же кайф снова иметь возможность выйти на улицу!

Кирилл вдохнул. Улица пахла… обычно. Городом. Возможно, ему тоже стоило бы посидеть две недельки в больнице, чтобы начать ценить такие мелочи. Но пока поводов не было.

Им пришлось отойти чуть в сторону, ибо посетители банка то и дело недовольно смотрели на них, ворчали, а один мужик даже толкнул Лёшу. Как бы случайно задев. Кирилл таких терпеть не мог. Смелости что-то сделать в открытую у них не было, но вот протест выказать им хочется, и тогда они поступают так, как крысы.

— Эу, слышь, — Кирилл позвал его и выступил вперёд, но Лёша вовремя схватил его за предплечье и отволок в сторону. Мужик вошёл в банк, даже не обернувшись, — ну чё ты? Если ему хочется потолкаться, пускай он, нахуй, сюда подойдет, мы с ним разберёмся. Развелись тут, блять.

Лёша скептически его осмотрел, как будто сомневался, что Кирилл действительно мог дать отпор. Гречкин, может, стокилограммовым качком и не был, но драться умел. А ещё неплохо договаривался с ментами, чтобы у особо буйных наутро в карманах находились подозрительные пакетики. У него были свои методы наказания.

— Угомонись, а? Сами виноваты: встали на проходе.

Ответить Кириллу было нечем. Они снова замолчали, Кирилл смотрел на мимо проезжающие машины. Район, где они встретились, — Уделку — он знал плохо. Можно было бы сходить куда-то, пожрать может? Отметить, так сказать.

— Не хочешь есть? Можем сгонять куда-нибудь, — предложил он. Лёша пожал плечами.

— Я не голодный, — судя по виду, ему не было так неловко. И то, что они стояли молча посреди улицы, его тоже не смущало.

— Ну, там, можно кофе выпить? Или ещё чего? Я угощаю, — Кирилл едва сдерживался, чтобы не начать покачиваться из стороны в сторону. Давненько он себя так не чувствовал. Лёша снова отказался.

— В другой раз, окей? Хочу с Лизой побыть, соскучился, — он улыбнулся. Кирилл понимал, что задерживать Лёшу — неправильно. Но эгоистично продолжал это делать. Отпускать Лёшу не хотелось, ведь это означило бы одиночество и скуку. Ни первое, ни второе он не любил. Он предложил подвезти Лёшу.

— Да мне тут идти десять минут буквально, не парься — отмахнулся Лёша, — даже меньше. Его отсюда видно, вон.

Он показал ладонью на большое современное здание. А неплохо нынче детские дома финансируются… Кирилл даже присвистнул. Он был худшего мнения об этом месте.

— Ну и хоромы, — усмехнулся он.

— Это всё Разумовский, основатель «Вместе». Он там вырос, а теперь помогает детдому. Здание отремонтировал, нам подарки присылает, — у Лёши аж глаза засияли, когда он рассказывал про Разумовского. Кириллу это не понравилось. Разумовский сам по себе ему был безразличен. Хотя иногда он Кирилла бесил своим образом святоши. Они как-то пересеклись на мероприятии, куда Кирилла отправил отец. С нужными дядьками знакомиться. Так Разумовский там на всех глядел свысока, как будто все вокруг — уроды и отморозки. И многие из присутствующих реально были такими, но всё равно как-то неприятно. Кирилл рассказал об этом Лёше, надеясь преуменьшить его восхищение, но это не сработало. Макаров оправдывал его тем, что такая реакция наверняка была заслужена. Гречкин спорить не стал, но осадок в виде лёгкого раздражения остался. Не на Лёшу, на Разумовского, который на публику весь такой из себя ангел хренов. Разговор снова сошёл на нет.

— Ну что ж, Алексей, пришло время прощаться, — Кирилл посмотрел на него свысока и добавил во взгляд свойственное ему высокомерие. Но он надеялся, что Лёша поймёт шутку. И тот действительно понял.

— Прощайте, прощайте, — он улыбнулся и, неловко махнув рукой, обернулся на дорогу. На перекрёстке время отсчитывал светофор, оставалось девять секунд. Лёша ойкнул и сразу же бросился туда. Он успел перебежать. Красный загорелся, лишь когда он остановился на той стороне. Он на мгновение замер, будто бы ему стало плохо. И Кирилла это взволновало. Пацан только позавчера из больнички выписался, мало ли… Можно ли ему вообще так скакать? Но Лёша жестом показал ему, что всё нормально, и, отдышавшись, направился в сторону детского дома. Гречкин решил на всякий случай проводить его взглядом. Он пошёл по своей стороне дороге, присматривая за пацаном. Тот действительно добрался до детского дома быстро. Когда он зашёл внутрь, Кирилл смог спокойно выдохнуть и пойти в обратную сторону, к своей машине. Если уж пацан грохнется в обморок в детском доме, там ему точно помогут, можно не переживать.

Других планов на день у Кирилла не было. Можно было поехать домой и глянуть какой-нибудь фильмец. Или пойти в спортзал. Лень, конечно, но хоть время можно было занять. И сидеть одному не пришлось бы. Кирилл забрался в машину и бросил взгляд на телефон в ладони. Ему вообще пацаны часто писали, звали бухать, а он всё отказывал. Может, момент настал?

Кирилл написал в директ Сане. Не факт, что они могли бы сейчас собраться: время только-только перевалило за шесть вечера. Но пригласить-то можно было. Даже если бы не получилось, он бы не особо расстроился. Как минимум Кирилл попытался наладить отношения с кентами. Неожиданно ответ пришёл довольно скоро. Спустя две минуты, когда Кирилл проходил уровень в игре, всплыло уведомление. Он открыл директ.

«Подъезжай, мы на нашем».

Кирилл лайкнул сообщение и, построив на телефоне маршрут, выехал. Через полчаса он был уже на месте. Пацаны сидели за столиком недалеко от бара, Гречкин сразу направился к ним. Рядом с Саней сидел Марк, что в общем-то не удивительно, тот всегда за Комаровым таскался, как собачонка. С другой стороны было свободно, стало понятно — к приходу Кирилла готовились. Он занял своё место и с благодарностью принял штрафную стопку. Возле Марка, глядя на него, сидели Витя и Влад. Владос с широкой улыбкой протянул:

— Бля, какие люди! — они с Витей полупьяно посмеивались. И их тупой гогот уже начал раздражать Кирилла. А ведь вечер только начался. Саня закинул ему руку на плечо, подталкивая по столу ещё один шот.

— Реально, Кирюх, ты потерялся как-то, — говорил он, — мы там если задели твои чувства как-то, то извиняй. Не думали.

Они заржали, а Кирилл быстро влил в себя алкоголь. Без него ему этот вечер точно не пережить. Вот же блять. И нахера он только пришёл? Надо было дома сидеть. Как-то уж и подзабыл за эти дни, какие его приятели обмудки.

— Делать мне нехуй — на вас обижаться? — спросил Кирилл, отмахиваясь от этих придурков. Он попытался отодвинуться от Сани, но тот крепко уцепился за его плечи. На другом конце зала Гречкин заметил улыбающуюся ему Виолетту. Кирилл отсалютовал ей стопкой. Сбоку противно громко присвистнули.

— Тёлка ревновать не будет, а, Кир? — это уже Марк подал голос. Сперва Кирилл подумал спросить, о ком вообще речь, но потом решил, что ему, собственно, похуй.

— Ну ты ж Саню не ревнуешь, — огрызнулся он. Витёк и Владос снова загоготали. Двое из ларца, блять. И как у них получался такой отвратный смех? Реально же тупой какой-то.