Часть 70 (1/2)

В гостиной дома Мохаммеда Рашида на низком диване расположились двое братьев. За окном уже стояла тёмная бразильская ночь, однако двух молодых арабов сей факт ничуть не смущал. Они уже не первый час вели неспешную беседу, попутно наслаждаясь чудесным мятным чаем и различными сладостями, а тем для разговоров у них нашлось более чем достаточно после нескольких лет, на протяжении которых они ни разу не виделись. Регулярные телефонные разговоры не в счёт, ведь невозможно сравнить их с настоящим живым общением! Обсудили и совместное детство и юность в Фесе, и жизнь в Сан-Паулу во времена учёбы в университете, вспомнили множество забавных ситуаций, погружаясь в забытую за ежедневными ”взрослыми” заботами атмосферу лёгкости, царившую в те времена. Мохаммеду, не имеющему возможности посетить Фес ещё со времён рождения Амина, было интересно всё: что нового в Фесе, как поживают родственники, включая неугомонного дядю Абдула, как идут дела в лавках и на фабрике брата. При этом парень не спешил делиться подробностями своего бизнеса, хотя Саид немало удивился, узнав, что младший брат каким-то образом умудрился открыть второй магазин, хотя совсем недавно жаловался на безденежье после покупки и ремонта нового жилья. Впрочем, Мохаммед всегда имел склонность преувеличивать степень проблемы. Помнится, даже в детстве умудрялся придумать тысячи проблем на их головы, когда они всего лишь разбили старую вазу, стоявшую на полке в гостиной, однажды заигравшись в мяч.

Сначала их жёны тоже присутствовали, однако позже Латифе нужно было уложить ребёнка спать, а Рамиля вызвалась пойти вместе с ней, добавив, что устала и после пойдёт спать, понимая: братьям есть о чём поговорить наедине после нескольких лет разлуки. Кроме того, она знала, что Саид так или иначе потом скорее всего поделится с ней содержанием разговора,— так уж у них повелось, что они привыкли делиться друг с другом почти всем. Знала бы она, что её муж уже нарушил этот негласный обычай, да ещё выбрал наихудший из всех возможных вариантов предательства! Однако девушка до сих пор была в блаженном неведении, счастливо предвкушая возможное скорое материнство, потому не замечала странное поведение и излишнюю задумчивость мужа, без лишних вопросов принимая объяснения Саида, что он тоже взволнован предстоящими перспективами расширения их семьи, а ещё занят подготовкой к важным переговорам, которые занимают много времени. Конечно, девушка догадывалась, что вероятно это не единственные причины настроения парня, однако о бывшей невесте Саида они не говорили с тех самых пор, как он предложил ей выйти за него замуж, это было их негласным правилом, которое Рамиля не нарушала, даже зная, что муж продолжает следить за некой Жади даже годы спустя.

– Аллах,– восторгался очередной раз за вечер Мохаммед,— как я рад, что ты наконец приехал в гости, брат! Я знаю, ты не любишь бывать в Рио... Нам всем пришлось нелегко из-за той одалиски...

– Мохаммед...— попытался прервать его Саид. Сейчас у него совсем не было желания обсуждать Жади, особенно когда в его голове и без того царил настоящий сумбур после той недо-встречи в клинике. Парень до сих пор не мог потушить пламя раздора, вновь вспыхнувшую в своей душе страсть, дабы наконец рационально обдумать свои недавние поступки и их последствия!

– Не знаю, за какие грехи Аллах послал на наши головы эту беспутную Жади!— продолжал между тем парень, несмотря на возражения брата.– Она появилась, чтобы посеять смуту в наших жизнях, не иначе! Слава Аллаху, ты на ней не женился! Сначала опозорила тебя на весь Фес, а потом помогла сбежать Назире! Из-за неё мы лишились сестры!

– Ты как обычно преувеличил, Мохаммед,– ответил Саид, ему нелегко было сохранить нейтральное выражение лица, когда брат начал вспоминать, как его бросила невеста. Пожалуй, привычка Мохаммеда обсуждать эту тему тысячу раз выводила из себя даже больше, нежели сама ситуация!— Не думаю, что наша сестра не нашла бы способ сбежать, если она что-то для себя решила. И потом, не то чтобы мы потеряли сестру, Назира жива-здорова, у неё родился ребёнок... Значит Аллах хотел, чтобы так случилось, раз он благословил их с мужем ребёнком.

— Брат,— едва не застонал младший Рашид,– ты зовёшь этого бразильца её мужем... Называешь Назиру нашей сестрой!

— Ну он же её муж! Как мне ещё его называть? Тебе будет легче, если мы будем делать вид, что наша сестра живёт с любовником?— Саид едва не закатил глаза от склонности брата раздувать драму на пустом месте.– Я могу не одобрять этот союз, но он принял нашу веру и женился на Назире по всем обычаям. И, насколько я помню, Назира родилась нашей сестрой. Я привык называть вещи своими именами, Мохаммед.

– Она перестала быть нашей сестрой, когда посмела спутаться с этим тренером!— Мохаммед готов был плеваться от досады.– У неё был шанс исправиться, покаяться, принять своё наказание и выйти замуж за приличного человека, но вместо этого она выбрала полить наш род грязью! Я не могу забыть кошмарный день, когда она уехала на мотоцикле с этим... А потом был тот кошмарный бунт, история с позором в газете, я едва не потерял Латифу... Это всё тоже было дело рук одалиски Жади, будь она неладна!

– Мохаммед...— теперь уже Саид тяжело вздохнул, закатив глаза.– Я знаю, что ты не любишь Жади,— он на мгновение застыл, произнося имя вслух,— но это уже чересчур. Тогда ты сам здорово сглупил, нам повезло, что дело не дошло до суда! Нельзя же винить во всех бедах одну Жади. И потом, сомневаюсь, что она стала бы писать гадости о себе в газетах, только бы насолить тебе,— здесь он не сдержал ироничной усмешки; как оказалось, девушка способна на сумасшедшие вещи, однако всё равно Жади вряд ли сознательно пошла бы на публичный позор.

Мохаммед пристально смотрел на брата, слушая его доводы, однако выводы он сделал совершенно другие, словно и не услышал слов последнего, задал единственный вопрос:

— Ты же выбросил наконец одалиску из головы?

— К чему такие вопросы, Мохаммед?— резко спросил тут же Саид.— Разве я дал повод думать иначе? С чего ты взял, что я до сих пор что-то чувствую к Жади?— про себя парень поморщился от своего лицемерия, потому что ни время, ни сильные чувства к жене, не помогли ему выбросить из сердца сорняки своей дикой невзаимной любви к этой юной женщине, однако Мохаммеду этого знать не нужно, брат элементарно не поймёт его чувства. Хорошо, что он больше не зависим от брата в плане получения новостей из Бразилии!

Тем не менее, даже в такой момент Саид настойчиво отгонял от себя любые мысли о своём поступке в клинике, продолжал идти на поводу непонятного ему самому помешательства, он впрямь помешался на идее получить в качестве дочери девочку из сна, и никакие разумные доводы здесь не действовали. Неважно, что он совершает преступление, незаконно присвоив клетки Жади, которые должны были быть уничтожены, и одновременно предательство по отношению к Рамиле, совсем неважно, что это был всего лишь сон и даже если впрямь предположить, что ему выпала возможность увидеть параллельный мир или другое возможное будущее (он не знал, как это назвать правильно), совсем не факт, что это будет та самая девочка Хадижа! Разве возможно что-то доказать себе, когда захвачен какой-то идеей почти до безумия? Годы спустя он будет неоднократно методично прокручивать нынешние события в голове, поражаясь, как его совесть могла молчать, пока он вершил это безумие, как мог и вовсе решиться подкупить сотрудника клиники, чтобы достать клетки Жади, как мог поступать таким образом по отношению к своей верной и любящей жене, которую он очень любил, как мог просыпаться изо дня в день и спокойно смотреть на себя в зеркало, заниматься обычными делами, совсем не думая, насколько огромную ошибку совершает! Он будет искать ответы внутри себя и не найдёт. Когда придёт время, Саид будет мучить себя, не сможет спокойно сомкнуть глаза долгие годы, пока ничего не подозревающая Рамиля будет дремать в его объятиях. Однако всё это будет в будущем, а пока совесть молчала, шайтан одержал победу и вёл его по пути разрушения.

– Потому что ты её защищаешь! Ты защищаешь одалиску Жади, брат!— продолжал между тем возмущаться Мохаммед, не догадываясь, какие мысли нынче бродят в голове Саида.

— Я никого не защищаю, Мохаммед! Всего лишь говорю, что нельзя вечно скидывать свои ошибки на других людей, каким бы не был соблазн это сделать!

— Нет, ты защищаешь её, Саид! О, Аллах, за что нашей семье такое наказание!— не переставал причитать парень.— Она едва не уничтожила твою душу, Саид! Мы боялись, что ты станешь убийцей по её вине! Бесстыдница вышла замуж за бразильца и родила ему детей, она ходит по пляжу полуголая, ругается, как мужчина, ходит на работу, будто так и надо, наверняка оставляя детей заботам нянек! Даже местные женщины не ведут себя так нагло, как эта девчонка! На месте этого Лукаса, я порол бы такую жену каждый день по несколько раз! И этого ещё мало!

– Мохаммед...— усмехнулся Саид.

— Нет, ты не знаешь всего о ней, брат! Представь себе, в прошлом году она заявила, что я плохой муж для моей Латифы! О, Аллах, отсеки язык этой одалиски за такие слова! Я не понимаю, как дядя Али мог простить её и опять принять в семью! Будь у меня такая дочь, я бы...

— Ты не знаешь, что бы ты сделал, будь у тебя такая дочь, брат. Не зарекайся заранее.

— Нет, Саид, я знаю очень хорошо! Мохаммед не идёт против заветов Пророка! Мохаммед соблюдает традиции и обычаи нашей родины! Таких, как Жади, нужно сразу отсекать с семейного древа, чтобы зараза не пошла дальше! Если бы ты женился на ней...— он поморщился.– Слава Аллаху, теперь ты женат на приличной девушке, хотя дядя Абдул недоволен, что Рамиля продолжает работать и я с ним согласен.

– Я не собираюсь обсуждать свою жену, Мохаммед. Если мне что-то в её поведении не понравится, я буду обсуждать это лично с ней и никак иначе. Рамиля не заслужила отношения, какое получает от дяди Абдула. Врач — угодная Всевышнему профессия. Ты не согласен?

— Врачи конечно нужны, брат,— не мог возразить на сей раз Мохаммед,– но если я могу выбирать, я предпочту, чтобы эта женщина не была моей женой! А если ей придётся однажды помогать раненному мужчине? Ты допускаешь идею того, чтобы твоя жена прикасалась к постороннему мужчине, Саид? Нет, это занятие не для женщин нашего рода! Здесь дядя Абдул прав!— махал руками Мохаммед.— Ты думай как хочешь, брат, а я останусь при своём мнении! Какое счастье, что моя Латифа даже не думает о таких глупостях, как учёба или работа! Чем чаще женщина выходит из дома, тем больше у неё посторонних мыслей! Удел женщины – рожать и воспитывать детей, поддерживать уют в доме! Это сказал не Мохаммед, так говорит Пророк!

– Пророк говорит, что женщины не принуждены к работе и долг по обеспечению семьи так или иначе лежит на мужчине, Пророк не говорил, что это запрещено. Рамиля работает в больнице в Фесе, она лечит женщин и детей, в этом нет ничего крамольного. Когда я на ней женился, я знал о её планах и согласился с ними. Я доверяю своей жене, Мохаммед!— твёрдо ответил Саид. Он не был уверен, что сказал бы то же самое в отношении Жади, стань девушка его женой в своё время, однако Рамиля ни разу не дала повода в себе сомневаться.– Я не позволю её оскорблять!

— Ну что ты, брат,– прижал руку к груди Мохаммед,— у меня и мысли не было оскорбить твою жену!— какое-то время он молчал, но потом таки решился спросить.– Но ты действительно больше не хочешь жениться, Саид? Ты не хочешь детей? Ведь все в Фесе знают, что Рамиля...

— Рамиля в полном порядке,— резко ответил Саид.— Лучше не начинай эту тему, Мохаммед, иначе мы с тобой поссоримся! Мне хватает и дяди Абдула с его вечными попытками сосватать мне первую встречную девушку! А что касается детей, если Аллах захочет, они у нас будут!

— Иншалла, Саид! Пусть Аллах услышит твои слова и пошлёт вам благословение поскорее!— миролюбиво ответил парень, не желая ссориться с братом.– Если Саид говорит, что эти слухи — всего лишь сплетни, Мохаммед верит Саиду!– он вздохнул.— А вот я боюсь, что Аллах больше не пошлёт нам с Латифой ребёнка...

— Но вы уже благословлены, у вас есть сын. Амин растёт умным и здоровым, слава Аллаху.

– Это правда,— не отрицал парень,— мой Амин — моя главная гордость и надежда, брат! Но Аллах отнял у нас ребёнка в прошлом году и Латифа до сих пор не беременна! А прошло больше года!

– Не переживай, Мохаммед,— похлопал его по спине Саид,— всему своё время, придёт время и у вас будет ещё один ребёнок!

— Твоими бы словами, брат! Я боюсь, как бы грехи одалиски Жади и Назиры, которую я больше не называю сестрой, не сыграли с нами злую шутку!— вздыхал Рашид, хотя его брат похоже не воспринимал эти его опасения всерьёз, судя по реакции Саида. Однако, прежде чем он успел посетовать по этому поводу, на улице начала греметь музыка, которая очевидно доносилась из бара, что Мохаммед поморщился и переключился на совсем другую тему.– Аллах, и как жить в этом городе, когда здесь сплошной харам? Ты не представляешь, насколько неудобно жить рядом с местом, где торгуют свининой и алкоголем! Это какой-то оживший кошмар, Саид!

– Но ты же сам выбрал этот район и этот дом, Мохаммед,– здраво заметил его брат.– Ваш прежний район был куда более тихим, как я помню.

– О, Аллах, ты же знаешь, Саид, почему я оттуда хотел уехать! Я не мог спать спокойно, пока мы жили в том районе! А теперь ещё лучше...— молодой человек скривился.— Ты видел хозяйку местного бара? Это же сплошной кошмар, одалиска Жади в сравнении с ней просто ангел во плоти! Женщина не только кричит на целую улицу, отдаёт мужчинам приказы, так ещё бьёт их! Что тут говорить? Это же та самая женщина, которая была во главе того бунта несколько лет назад! Она побуждала людей сжечь дом Мохаммеда, эта дона Жура побила сначала меня, а потом ещё и дядю Абдула!

– Так это та самая женщина?— Саид не удержался от смеха.— Аллах, как тесен мир!

— Мне не до смеха, брат! Мало того, что я не могу забыть тот кошмар и теперь мне нужно видеть эту женщину каждый день, так она в добавок взялась саботировать мой бизнес!

— О чём ты говоришь?— уже серьёзно спросил Саид.– Как именно это происходит?

– Она настраивает соседей и клиентов против меня, распускает сплетни, якобы я веду дела нечестно!– возмущался парень.— Была одна неприятная история... Один вор украл деньги из бара доны Журы и пошёл в мой магазин, чтобы что-то купить, но были свидетели кражи и его разоблачили! О, Аллах, но Мохаммед понятия не имел! Разве Мохаммед виноват, что неприличный человек забрёл в магазин?

– Конечно, в этом ты не виноват, Мохаммед,— успокоил его Саид,– однако ситуация и правда неприятная. Можно понять возмущение женщины.

– Я и не спорю! Но зачем устраивать скандал на целую улицу?! На этом история не закончилась, теперь она взялась мне мстить, начала разносить слухи, якобы я торгую не качественным товаром, якобы чаем из моего магазина отравился человек!— жаловался Мохаммед.

— Подожди, а ты уверен, что женщина врёт? Вдруг это правда?– Саид нахмурился.— И что ещё за чай, Мохаммед? Я лично помогал тебе с последними поставками, контролировал отправку товара из Марокко, никакого чая в ассортименте не было...

– Я нашёл ещё одних поставщиков, они местные, но очень надёжные! Этот чай очень популярен в Бразилии, специально ради него приезжает каждый день куча клиентов!

– Очень интересно...— откровенно говоря, Саиду история показалась очень странной.— А что за поставщики, Мохаммед?

– Неважно,— отмахнулся Мохаммед,– я же говорю, очень надёжные люди! Это дона Жура мутит воду, будто нарочно выводит меня из себя, чтобы я невольно совершал харам, вступая с ней в ссоры!— парень вскочил с места и подошёл к окну.– Вот что они там делают?! Почему такой шум поздно ночью? Они мешают спать Амину, наверняка мой сын не может спать из-за этого шума! Нельзя так шуметь в это время, но я не могу обратиться к участковому!

– Почему не можешь?— удивился Саид.– Сейчас ещё слишком рано, чтобы жаловаться, но если они будут шуметь дольше, чем разрешено, ты вполне можешь пожаловаться в полицию.

– И всё равно не могу!— возмутился Мохаммед.— А знаешь почему? Потому что участковый тоже завсегдатай в баре этой женщины! Подойди и посмотри, Саид, он и сейчас там! И почему они все собрались и стоят почти на месте, как будто ждут кого-то?– удивлялся парень.

Вскоре оба Рашида уже стояли около окна, невольно наблюдая за происходящим около бара доны Журы. Как оказалось, Мохаммед был прав, потому что люди собрались не напрасно, а ради встречи гостей, в честь которых хозяйка бара устроила этот праздник. Очень скоро на улице показалось такси, откуда выбрался сначала водитель, а потом и спортивного вида мужчина в светлом костюме. Пока водитель разгружал багаж, бывший пассажир открыл боковую дверь машины и подал руку женщине, которая держала на руках дремлющую малышку лет двух или около того. Яркий тюрбан на голове женщины и серьги с драгоценными камнями блестели в свете электрических ламп, обоим Рашидам не составило труда узнать эту яркую дамочку.

– О, Аллах,– простонал Мохаммед, едва не теряя сознание,— это не может быть...

– Это Назира...— просто подтвердил Саид.

***</p>

Молодая брюнетка задумчиво сидела около панорамного окна, прижавшись лицом к стеклу с эффектом дождя. Нынче это зрелище весьма подходило к её настроению, поскольку глаза девушки тоже были на мокром месте, а слёзы никак не переставали течь по щекам, как она ни старалась их унять. Жади пыталась понять, как могло быть так, что ещё недавно налаженная жизнь, счастливый брак, могли рухнуть в один день. Неужели такова была цена единственной недомолвки! Но ведь в остальном она была с мужем откровенной во всех сферах жизни, они всем делились друг с другом! Разве они не давали обещание всегда и во всех ситуациях стараться прежде всего понять друг друга, что бы ни произошло? Так где было понимание Лукаса? Она же приняла решение стать донором вовсе не из эгоизма или желания что-то доказать, искренне хотела помочь подруге!

— Лукас несправедлив ко мне,— с обидой прошептала сама себе Жади, всхлипывая,— Аллах, он несправедлив ко мне! Он не любит меня, как я люблю его, потому и не может понять!

Очень скоро тишину комнаты нарушил очередной телефонный звонок, уже, наверное, сотый по счёту за целый день. Жади с обидой стукнула по кнопке мобильного, сбивая звонок. Девушка не имела никакого желания говорить с Лукасом, не после того, как он вероломно ушёл, оставил её одну в истерике, этим подтвердив лишний раз, что она была совершенно права в своих прежних обвинениях, говоря, что муж совершенно её не любит. Именно к такому выводу пришла Жади ближе к рассвету, пока медленно приходила в себя, лёжа навзничь на полу посреди разрушенной её истерикой супружеской спальни. Она не успевала удивляться степени разрушения, наскоро собирая в чемоданы самые необходимые вещи для себя и детей,— Жади твёрдо решила, что ни за что не останется в этом доме. Если уж Лукасу настолько невыносимо видеть её лицо, она не станет его принуждать! Марокканка не помнила, как забирала детей утром, умудрившись избежать расспросов неугомонной Лидьяне, как объяснила детям их неожиданный переезд, сказав только, что они едут к одному её хорошему знакомому. Мел задавала вопросы один за другим, но постепенно затихла, видимо заметив настроение своей мамы, а Пьетро и вовсе к вечеру закатил истерику, не желая ни есть, впрочем, Жади даже не могла обвинить сына в этом, попробовав кашу, которую умудрилась сварить, ни чистить зубы, ни ложиться спать, требуя своего папу и объяснения ”папа занят” вовсе не помогали. Так уж повелось, что Жади и Лукас всегда старались проводить больше времени с детьми, а если не получалось, по крайней мере приехать вовремя, чтобы уложить их спать, почти всегда невольно разделяя обязанности: тогда как Жади было проще помочь с вечерними процедурами дочери, в том числе причесать непослушные волосы малышки, Пьетро привык больше быть с Лукасом, потому ему были непривычны изменения и он капризничал больше обычного. Однако марокканка и подумать не могла, что ей будет настолько сложно с собственным ребёнком, который сегодня превратился в настоящего чертёнка, тогда как обычно казался маленьким ласковым ангелочком! В общем, к вечеру Жади была в полном изнеможении, не говоря уже о том, что совсем не спала прошлой ночью и почти весь день провела в слезах, не в силах даже съесть что-то, организм элементарно не принимал ничего помимо чашки зелёного чая. А ещё были звонки от мужа, на которые брюнетка упрямо не отвечала: если сначала девушка корила себя, потом сработал внутренний защитный механизм и она разозлилась на Лукаса. С чего, спрашивается, ему звонить, если ранее он заявил, что уходит навсегда и видеть её не желает? Пусть радуется: она не станет навязываться и мозолить ему глаза своим нежелательным присутствием.

Прямо сейчас она находилась в просторной квартире, отделанной по последним модным веяниям, где однако в деталях угадывались элементы востока, родного по крови хозяину сего жилища, коим являлся Зейн, приятель и по совместительству начальник Жади. Она приехала именно к Зейну прежде всего потому что здесь ни у кого сразу не возникнет мысли её искать в первую очередь, а ей нужно было элементарно прийти в себя вдали от посторонних глаз. Зейн сначала удивился, но не стал задавать лишних вопросов, позволяя ей разместиться в гостевой без лишних вопросов, даже отвлёк на время её детей, прежде чем уйти на работу, перед этим сказав ей чувствовать себя, как дома. Несмотря на отсутствие всякого настроения, внутренний дизайнер в Жади тут же сделал свои выводы об обстановке квартиры: несмотря на продуманный интерьер, призванный создать видимость уюта, бросалась в глаза какая-то неустроенность, везде чувствовалась необжитость, не было семейных фотографий или тёплых уютных мелочей, создающих обычно атмосферу гармонии, защищённости. Должно быть, дело было в том, что Зейн пока не обзавёлся семьёй, на самом деле редко бывал дома и приходил туда только поспать или поработать, судя по рабочему месту, где всё было тщательно организовано, как успела подметить Жади, очень похоже на рабочее место Зейна в Нефертити.