Часть 20 (2/2)
– О, Аллах! – поразилась Жади.– Мне очень жаль! Я даже не знаю, что сказать...
– Не говори ничего. Одним словом, это было кошмарно. Родители после этого никогда не были прежними, они постоянно ссорились, винили друг друга, примирения сменялись бурными слезами и даже драками, иногда казалось, что они не могли выносить друг друга. Но главное совсем не это... Мама больше не могла смотреть на меня, ей казалось, что это я виновата в случившемся, ведь я знала, что брат нездоров, но мы всё равно постоянно ходили бегать и играть, даже в тот день я дразнила и побуждала его бежать быстрее. Клянусь, я никогда... Я не осознавала....
– Тебе было всего шесть лет! — возмутилась Жади.— Конечно, твоя мать не может винить тебя за произошедшее! Ты была маленьким ребёнком!
— Она понимала умом, что так оно и было, как позже говорила, но подсознательно... Сначала срывалась на мне, потом пыталась загладить свою вину. Отец погрузился в работу, поздно приходил, а когда приходил, они ссорились, били посуду, не сосчитать, сколько раз я лежала в кровати поздно ночью и слушала их ссоры, обнимая свою куклу и тихо плача. Не говоря уже о том, что я ужасно боялась темноты и даже шелест ветки казался чем-то устрашающим! Ситуацию только усугубило то, что мама отказалась убирать вещи брата с его половины комнаты, каждый день я приходила туда и вспоминала все подробности... Наверное, мать знала и хотела, чтобы я страдала, ведь я косвенно виновата в том, что случилось с Фридрихом, потому что всякий раз, когда мы не находили общий язык, или у меня возникали проблемы, она запирала меня в этой комнате! А потом ей становилось стыдно, она плакала и тащила меня есть мороженое. Я никогда не находила в себе силы отказаться, но, знаешь, по сей день я ненавижу мороженое. Так прошло несколько лет. Однажды я вернулась со школы, когда мне было одиннадцать, и увидела, что мать собирает вещи в чемодан...
– Она не...— покачала головой Жади, убирая следы слёз с уголков глаз. Девушка не могла не плакать, когда представляла маленькую девочку, которая боялась находиться в собственной комнате и почти всё детство считала себя виноватой в несчастье, которое произошло с её братом. Для Жади её мать всегда была самым понимающим и любимым человеком на всём белом свете, она даже представить не могла, что Саула может взять и бросить её добровольно! Как же должна была чувствовать себя Сибилла, увидев, что мать собирается уходить! Неужели женщина просто бросила свою дочь?
– Да, она уехала, Жади. Мама говорила, что не может любить меня, как должна, и это её убивает, что их брак превратился в кошмарный сон, что она никак не может избавиться от гнетущего чувства потери, как ей претит роль домохозяйки с обложки журнала и деловые обеды отца, на которых она должна молчать и улыбаться, чтобы он заключил очередной контракт. В тот день она ушла. Переехала в Барселону, снова начала заниматься живописью, от чего отказалась, когда вышла замуж за отца. Она писала мне, отправляла подарки по праздникам, пару раз я даже ездила к ней в гости, ходила на выставки её картин. Позже родители оформили развод. Отец вскоре женился на своей секретарше, подозреваю, что она была его любовницей несколько последних лет их с матерью брака, у них родился сын, мой младший брат. Его новая жена... Ну, она вполне милая женщина и мы никогда не ссорились, но и близкими людьми не стали. Отец оплачивал все счета, заплатил за учёбу, но наши отношения никогда не отличались особыми выражениями близости. Потому я переехала, как только смогла, в общежитие. Папа... Он не возражал, хотя в глубине души я надеялась, что будет. Любая дочь ждёт, что её отсутствие заметят и будут скучать. Знаешь, я сначала хотела наладить отношения с мамой. Когда мне было семнадцать, я поехала к ней в гости, и она была так счастлива, постоянно водила меня по выставкам, рассказывала о живописи. Я подумала, что если я тоже стану художницей, у нас наконец появится столь желанная близость, что она опять посмотрит на меня, как смотрела до того ужасного дня! Ты ведь видела картины у меня дома? Я рисовала их, два года училась на художника, и у меня получалось, пока я однажды не поняла, что это не моё. Это была не жизнь: с утра до ночи я старалась отточить своё мастерство до совершенства, ездила по выставкам, а ночью шла в ближайший бар и выбирала партнёра на ночь, или просто бродила по городу, только бы не возвращаться в свою пустую одинокую комнату, где не чувствовала ничего кроме пустоты и одиночества. Я не хотела жить по чужим идеалам, но чего я действительно хотела, так понять... Понять, почему всё получилось именно так, почему они вели себя таким образом. Действительно ли мои собственные родители совсем меня не любили, или просто не умели справиться со своими внутренними демонами?
– Потому ты решила стать психологом...
– Да. И мне понравилось. Впервые в жизни я почувствовала, что на своём месте, окончательно убедившись в этом после первой практики! Вскоре в моей жизни появился Марио, мы полюбили друг друга, но тогда передо мной снова возникали моменты, когда мой брат... Могла ли я заставить этого чудесного молодого человека пережить нечто подобное, если наш сын родится больным, или поставить ему условие совсем не иметь детей, как я планировала, едва смогла всерьёз анализировать эту тему и узнала все особенности того, как именно передаётся гемофилия? Даже если у нас родилась бы дочь, как я могу рисковать, что она однажды пройдёт через что-то подобное? Как могу привести в мир маленького невинного человека, чтобы он страдал из-за дурацкого гена в моей крови? Марио не напугала перспектива, он хотел быть со мной. Жади, я не могла поверить своей удаче! Мы договорились первое время не заговаривать о детях, но так получилось, что я забеременела... Он был в таком восторге, не могло быть и мысли, чтобы... Да и как я могла, опять же, убить человека, уже существующего, сколько бы врачи сухим текстом не звали его эмбрионом, из-за своих проблем, своих собственных страхов? Я убедила себя, что всё будет хорошо, что у нас будет дочь, я отказывалась принимать иной вариант, не хотела даже говорить. Днём я храбрилась, а ночью просыпалась от кошмаров. Мне снилось, что я вся в крови, что мой ребёнок погибает. Однажды я проснулась и боль просто никуда не ушла. Я была на пятом месяце. Кровь была, но не столько, как в моих снах, зато был крохотный ребёнок...— глаза блондинки стали стеклянными, словно сейчас она находилась совсем не в больничной палате, а где-то в кромешной тьме своей спальни с ноющей болью, говорящей о самой великой потере.— Это был мальчик, Жади. Он ещё дышал, пытался дышать, хрипел и из его крохотного ротика текла кровь, с каждой попыткой к дыханию всё больше, его кожа была такой тонкой, что я видела каждый красный сосуд его тельца...
– Сибилла! — Жади уже откровенно плакала и в какой-то момент обняла молодую женщину, которая тоже начала плакать, сама того не замечая.— Я не представляю, что ты пережила! Мне страшно от одной мысли, что я могла потерять своего малыша, а ты...
— Я не могла забыть и одновременно хотела сделать вид, что ничего не случилось. В нашем доме до сих пор находится эта детская, которую даже в мгновения, когда клялась никогда больше не думать о беременности, я мечтала однажды использовать. Недавно мы снова вернулись к обсуждению возможного прибавления в семье. Марио хочет детей, я даже представить себе не могу реальность, где этого человека не называют папой; он вырос в большой дружной семье с братьями и сестрами, кузинами и кузенами, с кем он лазил по деревьям и устраивал драки подушками. Если бы ты видела этих людей... С ними ты никогда не чувствуешь себя лишней! Я так хочу родить ему! Но я отказываюсь передать ребёнку возможный недуг. Врачи убеждали меня, что выкидыш произошёл совсем не из-за этого, но ребёнок был болен, их анализы это показали, они не могут отрицать. Что толку, если бы он родился и с ним случилось то, что случилось с моим братом, через несколько лет после рождения? Я бы этого не вынесла! Марио предлагал усыновить ребёнка, или даже сразу двоих, но только не первенца... Первенца я хочу подарить ему сама, мне нужно это сделать, просто чтобы знать что я могу, чтобы избавиться от этого жуткого ощущения собственной неполноценности, которое не оставляет меня после того выкидыша... Потому мы всё обсудили и решили, что наиболее правильным вариантом будет донорская яйцеклетка. Я смогу выносить, родить и воспитать ребёнка, и он всё ещё будет ребёнком моего мужа биологически, меня не заботит, что формально я не буду биологической матерью ребёнка. Но выбор оказался слишком сложным... Трудно выбирать мать своего ребёнка, пусть только биологическую, только по внешним и медицинским показателям. Я хочу знать, что она за человек, какие у неё мечты, увлечения... Это глупо?
– Нет, это совсем не глупо. Я не знаю, смогла бы я добровольно согласиться, чтобы у моего мужа был ребёнок не от меня, вероятно, я была бы в ярости... Но ты делаешь это добровольно. Ради своего мужа, ради здоровья будущего ребёнка. Естественно, что ты не хочешь, чтобы твой ребёнок родился от неизвестной женщины. Ты одна из самых сильных женщин, каких я только встречала!
– Сильная женщина, а? Это потому я намочила твою рубашку своими слезами?– рассмеялась Сибилла. Она крепко обняла подругу, тихо шепча:– Спасибо... Мне действительно нужно было кому-то рассказать.
– Пока не за что...— Жади молчала некоторое время, обдумывая возможные последствия своего решения, но потом решительно произнесла:— Если хочешь, я буду донором.
– Что? — в шоке прошептала психолог, не поверив своим ушам.– Что ты говоришь, Жади?
— Ты говорила, что не хочешь, чтобы твой ребёнок родился от женщины, которую ты не знаешь, правильно? — дождавшись кивка, марокканка уже более уверенно продолжила:— Ну, ты ведь меня знаешь? Если ты согласна, наблюдая все мои недостатки, однажды встречать их в своей дочери, я готова пожертвовать свои яйцеклетки. Как только я рожу ребёнка и приду в себя после родов!
– Ты действительно...– Сибилла покачала головой.– Но, Жади, каково тебе будет видеть своего ребёнка и знать, что не имеешь на него никаких прав, что он зовёт мамой другую женщину? А Лукас? Что он скажет, если узнает, что у тебя есть ребёнок от моего мужа?
– Он не узнает! Никто не узнает, Сибилла! Этот ребёнок не будет моим, яйцеклетка будет принадлежать тебе, как только я её отдам. Ты будешь рожать и воспитывать ребёнка! И ещё, если уж говорить о материнских качествах, у тебя их в достатке, ты будешь замечательной матерью для любого малыша!
Жади говорила уверенно, всё больше убеждаясь, что именно это увидела в своём гадании Зорайде. Она увидела, что Жади захочет помочь подруге и отдаст свои клетки, но не смогла объяснить самой себе увиденное, ведь марокканская женщина была очень далека от науки. Что до того, что сама Жади ничего не будет знать про ребёнка, возможно она просто захочет убедить себя, что он принадлежит Сибилле, а со временем и вовсе почти забудет про этот момент, наблюдая, какая чудесная мать её подруга!
Так и должно быть написано на кофейной гуще! Или она просто хотела себя в этом убедить, чтобы успокоить свой разум?
— Если бы ты сделала для меня нечто подобное, я не знаю, как могла бы тебя когда-нибудь отблагодарить! – Сибилла смотрела на девушку с очевидной надеждой.— Ты правда готова пожертвовать свой генетический материал, чтобы я родила ребёнка? – она предупредила:— Подумай хорошо, это не лёгкое решение, Жади!
— Наоборот, ни одно решение в своей жизни я не считала настолько правильным!— страстно ответила Жади, отчаянно желая помочь столь чудесной семейной паре, как Сибилла и Марио.– У тебя непременно будет ребёнок, Сибилла!