Часть 21 (1/2)
Солнце ярко сияло над марокканским городом, похожим на лабиринт, когда пробило полдень и из дома шейха Али, где последние дни активно готовились к предстоящей свадьбе, вышла молодая девушка в синей джеллабе с белой вышивкой и нежно-розовом платке, на ходу поправляя кожаную сумочку через плечо, куда положила деньги перед выходом из дома.
— Латифа, не забудь купить корицы! — напомнила служанка Айша, на мгновение выглядывая из-за двери, ведущей во внутренний дворик красивого старинного рада.— И несколько пучков свежей мяты не помешает, в доме столько гостей. Спасибо, что согласилась пойти на рынок, если ждать Кариму, вся выпечка будет испорчена!
– Не переживай, я всё помню. Ещё нужно купить кардамон, тмин, мускатный орех и гвоздику, правильно? — дождавшись кивка от служанки, Латифа добавила:— Мне совсем не сложно, Айша. Я всё равно должна забрать из лавки подарок для Зорайде!
Девушка поспешила по Медине, ловко маневрируя между толпами людей, спешивших каждый по своим делам, благополучно минуя караваны ослов с поклажей и нагруженную подносами процессию мужчин в длинных полосатых одеждах, на ходу кивая знакомым в лавках, с такой лёгкостью, словно весь окружающий гам вовсе не казался ей проблемой.
Латифа очень любила родной Фес, купалась в этой приятной сердцу атмосфере, настолько отличной от огромного Рио-де-Жанейро, где даже самые шумные улицы никогда не заставляли испытывать подобное и даже пугали.
Как Жади была напугана, впервые оказавшись среди улочек-лабиринтов Феса, подобно тому Латифа поразилась, когда впервые за долгие годы ступила на бразильскую землю. Она жила в доме дяди Али очень долго, сколько могла себя вспомнить в сознательном возрасте, а жизнь в Бразилии рядом с родителями, игры с кузиной Жади, иногда казались чем-то, что происходило с совсем другим человеком— картинки из прошлого были нынче совсем размыты, со временем всё больше отдалялись по мере взросления, напоминая скорее эхо, нежели реальные воспоминания. Дом дяди Али стал для неё оплотом тепла и стабильности, безопасным убежищем, местом, где прошло много счастливых дней, и всякий раз, когда ей нужно было убежище, она представляла себя среди узких улочек шумной Медины, или на большой кухне дома, примкнув к любимой Зорайде, пока женщина с привычной рачительностью с лёгкой руки управляла хозяйством, но и находила всегда время для бегающей под боком озорной девчушки.
До недавних пор, пока Латифа снова не сблизилась с Жади, не узнала совсем на неё не похожую родственницу получше, девушке не приходилось даже изредка задумываться, какой она могла вырасти, если бы судьба иначе сложилась и она так и осталась жить в Рио с родителями. Даже сейчас она думала лишь мельком, не особенно вдаваясь в детали, потому что была уверена, что её жизнь сложилась вполне хорошо и правильно, как и должна складываться судьба любой приличной и благоразумной мусульманки, какой её учили быть с ранних лет. Невероятным казался мир, где она может оказаться похожей на кузину, которую она очень любила, но мало могла понять!
Неужели она смогла бы, как Жади, раздеться на полном людей пляже до купальника, или танцевать под бразильскую музыку с непокрытой головой, совсем не думая, что находится в месте, где могут продавать спиртное? Захотела бы учиться и работать подобно мужчинам, получая от этого удовольствие? Бегала бы на тайные свидания с человеком, которому подарила своё сердце задолго до свадьбы, без одобрения родственников, как положено делать в уважаемых арабских семьях? Нет, даже представить себя такой было страшно!
Или, может быть, она просто страшилась совершенно неизвестного, того, что не укладывается в привычную для неё жизнь, но в самой глубине девичьей души оставалась капля азарта, интереса к неизвестному, тлеющий уголёк жажды чего-то невероятного, чего не могло потушить даже воспитание, жажды всякого юного сердца к чувству, которое заставит его сжиматься в предвкушении,— любви. Став женой Мохаммеда Рашида, Латифа по маленьким кусочкам строила крепость своей привязанности к мужу, с которым ей предстояло прожить всю оставшуюся жизнь, как девушку всегда учили с раннего детства, убедив себя, что эта тихая нежность и привязанность к тому партнёру, с которым тебе предстоит делить быт и постель, и является любовью. Она безумно боялась потерять мужа, боялась, что однажды он приведёт вторую жену, готова была на всё, лишь бы не разочаровать избранника, но даже не догадывалась, что совсем скоро вся привычная картина жизни потихоньку начнёт исчезать — сначала пройдёт трещина, совсем не заметная внешне, но постепенно она будет распадаться на мелкие осколки, пока не превратится в пыль.
Девушка не догадывалась, что за ней внимательно следят глаза молодого человека, который двигался следом, пока она выбирала специи на рынке, внимательно наблюдая, как продавец насыпал чётко отмеренное количество пряной добавки, что были выложены разноцветными горками вдоль длинного прилавка, а потом выбирая листья свежей мяты, весело переговариваясь с парой других девушек примерно того же возраста, с которыми раньше близко общалась до переезда из родного Феса. Таинственный незнакомец, один взгляд которого заставлял девиц смущённо опускать взор, подвинулся ближе, притворяясь, что смотрит на товары в соседней лавке, между тем слушая мельком разговор. Говорили о свадьбе и разнообразии нарядов, которых невеста не захотела покупать положенное количество, ограничившись лишь парой одеяний, но очень скоро Зейн потерял нить женского разговора, прислушиваясь только к нежному звучанию голоса юной Лары Рашид. Молодой брюнет задавался вопросом, почему же его так к ней тянет, словно между ними возникло магнитное притяжение, почему таким особенным кажется голос девушки, ничем толком не отличающийся от других обладательниц женского пола.
Однако про себя он так же отметил, что на первый взгляд кузина Жади совершенно лишена всяческой зависти или тщеславия, что было редким явлением даже среди лучших из людей. Могла ли она впрямь быть настолько нежной и бескорыстной? Если другие девушки вздыхали с явной, хотя и тщательно замаскированной, завистью, слушая про великолепные ткани и великолепно украшенный к свадьбе зал, предполагая, какие украшения невеста выберет в лавке ювелира в качестве свадебного подарка, у них то и дело вырывался вздох, якобы говорящий, как сильно они хотели оказаться в качестве невесты, или некое сожаление, что явно мелькнуло на лицах некоторых замужних, что их мужья в своё время оказались не столь богаты, чтобы купить золотой пояс с несколькими рядами изумрудов и рубинов, который выложил на прилавке ювелир Юнус, услышав про скорую свадьбу шейха Али, всегда покупающего жёнам только лучшие драгоценности.
Но племянница Али Эль Адиба говорила столь искренне, без малейшей зависти, искренне радуясь за невесту дяди, словно даже получив все на свете богатства, не могла быть более счастлива, нежели от счастья близких.
Создавалось впечатление, что эта женщина была создана из одной только нежности, чтобы искренне заботиться и освещать мир своей чудесной улыбкой, от которой хотелось свернуть горы, лишь бы однажды осознать, что она направлена на тебя. Если кузина девушки напоминала стихию, бурю, способную перевернуть всё вокруг себя верх ногами, не оставляя опоры под ногами, прекрасное, но тем не менее опасное создание, как высокая морская волна, летящая на тебя завораживает и одновременно пугает, потому что не знаешь, не затянет ли тебя в вихрь, откуда не будет спасения, Латифа наоборот казалась нежным прохладным ветерком в жаркий день, глотком воды из родника для страждущего от жажды, как мать-земля, где всякий заблудший может найти пристанище, сколь одиноким бы не ощущал себя, созданная заботиться и ласкать, созидать, а не разрушать. Она – рассвет после густой тьмы. Осознавал ли Мохаммед Рашид, или не догадывался, насколько огромное сокровище подарили ему небеса, как его благословил Бог?
Латифа почувствовала внутренний импульс повернуться, скорее интуитивно ощутила, нежели действительно почувствовала на себе обжигающий взгляд, однако не увидела ничего странного, только всё тех же людей, спешивших по своим делам и не обращающих на неё никакого внимания. Девушка даже не догадывалась, что наблюдатель всего лишь успел вовремя затеряться в толпе, потому пришла к самому логичному выводу, что ей показалось, вероятно, дело было в том, что она плохо спала сегодня ночью, потому что её преследовали самые странные сны: она что-то искала в пустыне, постоянно терялась, но шла дальше, потому что у неё было чёткое намерение кого-то там найти. Но кого? Она не запомнила подробности сна, да и значил он скорее всего, что она просто сильно скучала по родине.
Забрав наконец особую смесь специй, которую накануне заказала Зорайде, вместе с другими бумажными пакетами пряностей, жена Мохаммеда поспешила дальше по лабиринту улиц, направляясь в следующее место назначения на сегодня, а именно — в лавку торговца зеркалами. Помещение находилось в довольно безлюдной части медины, куда крайне редко ступает нога человека, если только он не направляется выбрать для себя эксклюзивные зеркала — лучшие из всех, какие можно отыскать во всём Фесе. Именно такой подарок планировала сделать для Зорайде девушка, заказав у лучшего мастера, которого все хвалили, как настоящего профессионала, в точности похожее зеркальце на то, что она разбила когда-то в детстве.
Она до сих пор помнила в подробностях тонкое зеркало ручной работы с изящной резьбой, украшенное янтарем на ручке. Как оказалось позже, однажды его привёз в подарок для Зорайде молодой Али Эль Адиб, приехав в гости на каникулах между учёбой в Оксфорде, и оно хранилось у нынешней невесты мужчины много лет, пока юная Латифа совершенно случайно не уронила хрупкую вещицу на пол. Ей показалось, что будет очень мило подарить женщине похожее зеркало, которое для неё воссоздал мастер в лавке по заказу Латифы.
– Салам Алейкум...— девушка скромно прикрыла часть лица платком, опуская глаза перед торговцем.— Я Латифа, пришла по поводу того зеркала, которое я у вас заказала.
– Да, оно уже готово. Подождите, я принесу из мастерской,— кивнул торговец.
Когда мужчина ушёл, Латифа подняла глаза, засмотревшись на огромное количество зеркал, которые лежали на прилавках, висели на стенах, из них даже были сделаны необычные конструкции, свисающие с потолка. В какое-то мгновение помимо своих собственных она увидела отражение пронзительных чёрных глаз, которые смотрели в упор на неё.
Девушка не могла позже объяснить, что с ней случилось, но она почувствовала невероятный прилив смешанных эмоций, словно где-то внутри взорвалось нечто давно дремлющее, одновременно родное и неизвестное. Казалось, она застыла, потерялась во времени и может провести целую вечность в этом безумном зеркальном лабиринте, лишь бы не прерывать зрительный контакт. Мог ли настоящий человек так смотреть? Или она тайком увидела джинна, что тайком подстерегал человека на углу, дабы раскрыть самые тёмные желания его души? Что за неведомое наваждение вдруг её охватило?