Глава 16 (1/2)

Гермиону разбудил золотистый солнечный луч, мягко скользнувший по лицу словно нежная материнская рука. Грейнджер слегка вздохнула, не решаясь открыть глаза полностью, и на какое-то время сосредоточилась на приятном ощущении тепла.

Постепенно она начала просыпаться. В отдохнувшем теле было приятное ощущение лёгкости, полученная травма так и не напомнила о себе за прошедшую ночь, а сознание впервые за долгое время не подверглось атаке кошмаров, неустанно преследовавших Гермиону в последние три месяца. На какое-то мгновение ей даже показалось, что если сейчас она укроется одеялом с головой и свернётся клубком на кровати, то проблемы и ужасы внешнего мира словно растворятся и оставят её в покое.

Этот проблеск такого понятного и простого желания вызвал где-то внутри лёгкую вспышку раскаяния, которая, однако, быстро исчезла. Всё-таки Падма была права: постоянный груз вины, давивший своей тяжестью куда-то в области сердца, не просто не помогал, а только усугублял ситуацию. Симус не очнётся, если она будет корить саму себя в произошедшем. Рон не откроет глаза и не улыбнётся ей, узнав о бессонных ночах и пролитых слезах. Магглы, забавляющиеся с астрологией и эзотерикой, не будут в безопасности.

Мысль о череде странных убийств и возможной связи нападавших с вампирами окончательно разбудила Гермиону, и она решительно отбросила одеяло в сторону. Перед тем, как отправиться в общину, Гермиона условилась с Гарри, что будет держать его в курсе происходящего и делиться своими наблюдением, взяв с него обещание точно так же сообщать всю важную информацию о расследованиях. Вчера, из-за усталости и обилия впечатлений, она ограничилась лаконичным Патронусом, но сегодня настал черёд обстоятельного письма.

Гермиона смогла относительно легко подняться с кровати — видимо, сила проклятия начала ослабевать, сдавшись всё-таки натиску Падмы и приготовленным зельям. Лишь лёгкий болезненный укол напомнил о полученной травме, когда Гермиона сделала первые шаги, но затем неприятные ощущения начали ослабевать. Удовлетворённо кивнув самой себе, Грейнджер аккуратно потянулась и с интересом уставилась на стол — он уже был сервирован и заставлен несколькими блюдами, которые явно находились под чарами наподобие стазиса. Гермиона подошла ближе и начала изучать предложенный ассортимент, который явно был составлен на широкий вкус: лёгкие йогурты, небольшой котелок с ароматной кашей, классический и жирный английский завтрак, а рядом — французские хрустящие круассаны и чаша со свежими фруктами.

— Недурно, — хмыкнула Гермиона, чьё доверие и доброжелательное отношение к вампирам заметно пошатнулись из-за вечной недосказанности со стороны общины. Хотя такое внимание к человеческим потребностям гостьи было и приятно, сдавать позиции и смягчаться по отношению к вампирам Гермиона не собиралась. По крайней мере, так легко.

Выбрав со стола всего по чуть-чуть, Гермиона быстро расправилась с завтраком. Она протерла испачкавшиеся в джеме губы и нахмурилась, вспомнив, что так и не уточнила вчера у Эммануэля насчёт ванной комнаты. Едва эта мысль пришла ей в голову, как по стенам комнаты прошла вибрация, от которой зазвенела посуда, а где-то за спиной Гермионы раздался треск. Приложив руку к сердцу, словно пытаясь унять участившийся пульс, Грейнджер медленно обернулась и замерла: в стене, которую ещё недавно украшали только слегка выцветшие светло-голубые обои с растительным орнаментом, появилась дверь.

Не веря своим глазам, Гермиона встала и опасливо подошла к двери, держа палочку наготове. Резким движением она потянула дверную ручку на себя и отскочила в сторону, так, чтобы не стоять прямо напротив проёма. Гермиона не могла сказать, чего именно она ожидала — полчища странных существ, выпорхнувших из таинственной комнаты, ядовитого тумана, боггарта, в конце концов — но в итоге случилось… Ничего. В помещении было всё так же тихо, и единственным громким звуком было лишь дыхание Гермионы.

Всё ещё держа палочку перед собой, Грейнджер осторожно подошла к двери, по-прежнему не решаясь встать прямо напротив проёма. Она проверила заклинанием комнату и только убедившись, что там никого (по крайней мере, живого) нет, осмелилась заглянуть вовнутрь.

— Кажется, я стала вторым Грозным Глазом, — пробормотала Гермиона, опуская палочку. За таинственной дверью скрывалась всего лишь обычная ванная комната.

***</p>

Грейнджер явно что-то напугало в поместье, понял Драко, уронив от неожиданности на пол кадку с ростком ядовитого плюща. В последние дни он часто проводил время в теплице, хотя никогда и не отличался особой любовью к растениям и травологии. Тем не менее, здесь, среди растений он внезапно чувствовал себя почти нормально. Мысль о том, что теплица напоминает о Хогвартсе, следовательно, и о жизни до всего — метки, унижения семьи Тёмным лордом, криков заключенных, судов, смерти отца, наконец, обращения — Драко тщательно отгонял от себя, не желая погружаться в ещё большую меланхолию и поддаваться упадническим настроениям. Как бы Малфой ни огрызался на шутки и подколы Бартоша, в глубине души он понимал, что иногда становился уж слишком, как бы сказала мама, «впечатлительным».

От неизбежного ухода в мрачные мысли о матери и её неведении относительно судьбы сына спас странный шум, раздавшийся где-то вдалеке от беседки. Драко непроизвольно шевельнул ушами и подошёл к стеклянной стене теплицы, пытаясь высмотреть в сумеречной темноте очертания своих сородичей. Однако среди высоких сосен, припорошенных снегом, никого не было видно; шум, тем не менее, повторился, и в этот раз Драко смог определить направление. Он решил отправиться пешком в сторону большой мраморной беседке, установленной, судя по трещинам и древнему мху, ещё во времена самого Мерлина. В ней любил коротать бесконечное время Эммануэль, который за столько столетий так и не растерял замашки французской аристократии.

Когда колючие ветки древних сосен и елей наконец-то расступились и открыли проход к беседке, Драко заметил того самого молодого вампира, чьё имя постоянно вылетало у него из головы. Так как юноша, естественно, услышал шаги Малфоя ещё задолго до того, как тот появился в непосредственной близости, Драко не стал ломать комедию с излишней вежливостью и просто подошёл ближе. Вампир дружелюбно кивнул и продолжил зачаровывать беседку.

— Привет, — сказал он. — Не знал, чем себя занять, решил вот почистить беседку от сухих листьев и разросшегося мха.

— Мм, — протянул Драко, отметив про себя бессмысленность этой работы. —У Эммануэля попросил разрешение? Он тут любит сидеть, поди ему наоборот в кайф чувствовать запах сырости и плесени.

Вампир на секунду замер, а потом неуверенно рассмеялся:

— Нет… Но он же любит всё красивое и аккуратное, вряд ли уж ему нравится сидеть в куче сгнивших листьев.

Драко пожал плечами и скользнул равнодушным взглядом по беседке. Воцарилась неловкая пауза.

— Ну ладно, я вернусь в поместье, — сказал Драко и слегка помедлил. — Слушай, ты только не обижайся, у меня в принципе проблемы с памятью начались ещё до обращения… Напомни, как тебя зовут?

— Не извиняйся, — вампир слегка улыбнулся, обнажив неожиданно острые и длинные клыки, никак не соответствующие его безобидному по местным меркам виду. — Я и сам до сих пор не запомнил и половины имён. Патрик.

— Я Драко, — кивнул Малфой и поднял ладонь в приветственном жесте. — Ещё увидимся.

— Конечно, — откликнулся вампир и превратил кучку листьев в пепел.

В поместье Драко уже аппарировал, выбрав в качестве точки назначения холл перед большим залом, где обычно проводились собрания. Малфой обрадовался, когда понял, что в пустом помещении не было лишних свидетелей, и прикрыл глаза, чтобы сосредоточиться на образе Эммануэля. Спустя пару мгновений он почувствовал небольшую вибрацию под ногами и шум слева от себя. Открыв глаза, Малфой увидел, как в левой части холла выступила лестница, растущая вверх. Когда последняя ступенька с шумом выдвинулась словно из ниоткуда и вдалеке замерцало очертание освещённого коридора, Драко удовлетворённо кивнул.

Коридор, открывшийся на втором этаже, был ему незнаком и явно отличался от других интерьеров поместья, по крайней мере тех, что видел Драко: вместо старой английской классики и потёртой временем викторианской мрачности всё было неожиданно ярким, «живым»: панели из красного дерева обрамляли нижнюю часть стен, тогда как выше шли пусть и старинные, но до сих пор не выцветшие шёлковые обои с изображением редких птиц. На резных тумбочках вдоль стен стояли золистые канделябры причудливой формы, в которых достаточно ярко горели свечи.

«Позер», — подумал про себя Драко и оглянулся по сторонам, в поисках дверей. Однако коридор был пуст.

— Ты же знаешь, что я тут, — пробормотал себе под нос Драко и презрительно нахмурился. Затем он сказал чуть громче:

— Эммануэль, я бы хотел тебя увидеть.

Ничего не произошло. Только свет от свечей издевательски моргнул один раз. Малфой стиснул зубы.

— Не хочешь — не надо, — бросил он и развернулся, чтобы покинуть эту часть поместья. Когда он практически дошёл до лестницы, позади раздался скип. Драко с неохотой обернулся и увидел, как в конце коридора открылась дверь, только что появившаяся в стене.

— Неужели, — процедил Драко и решительно зашагал вперёд.

Просторная комната, которая явно была личными покоями Эммануэля, была выполнена в том же стиле, что и часть коридора: стены украшали резные деревянные панели, перетянутые внутри шёлковой бордовой тканью; посередине лежал ковер в тон; диван и кресла утопали в маленьких подушках, обрамлённые золотистой ниткой и фривольными кисточками; книги находились не только в шкафу, но в произвольных композициях на журнальном столике и тумбочках. Но что поразило Драко большего всего — расписные вазы с цветами. Живыми. Не ядовитыми или уродливыми.

— Ты что-то хотел? — с деланной вежливостью спросил Эммануэль, вальяжно расположившийся на диване и изучающий сквозь увеличительное стекло альбом с репродукциями картин, которые почему-то не двигались. Драко глянул на обложку и увидел незнакомое для себя слово — «Тициан»<span class="footnote" id="fn_29288690_0"></span>.

— Да, — сказал Драко, оторвавшись от альбома. — Нам надо поговорить.

— О чём? — равнодушно бросил Эммануэль, перевернув страницу.

Драко почувствовал, как внутри начинает подниматься раздражение.

— Это было ошибкой, — резко сказал он. — Я думал, что для вас это в порядке вещей. Для тебя тем более. Ринита убеждала, что тебе всё равно.

Эммануэль наконец-то поднял глаза на Малфоя и окинул его оценивающим взглядом. Драко неожиданно для себя понял, что так и не видел никогда вампира в своём настоящем обличии — как и у Риниты, его внешность ухитрялась подавить даже магию обращения.

— Присаживайся, Драко, — мягко сказал Эммануэль и отложил альбом в сторону. От движения страница перевернулась сама. — Не совсем понимаю, о чём ты говоришь.

Малфой сел, сжав кулаки и с силой подавив внутренний порыв к трансформации.

— Ты понимаешь, о чём я, — практически прошипел он. — Если ты взбешён из-за того, что я спал с твоей женщиной, вызови меня на спарринг. Сдай Иакову. Но не надо вмешивать в это Грейнджер.

Эммануэль закинул ногу на ногу и прислонился к спинке диване, расслабленно положив обе руки на изголовье.

— А причём тут мисс Грейнджер? — полюбопытствовал он, намеренно пропуская первую часть реплики Драко. — Насколько я понял, наша задача, наоборот, оградить её от возможных опасностей и уж тем более от наших внутренних… Ммм… Недоразумений что ли? Или ты ухитрился взять Риниту прямо в той спальне, которую мы так любезно выделили нашей гостье?

Хотя внешне Эммануэль оставался абсолютно спокойным, на какую-то долю секунды его лицо вытянулось и исказилось на последней фразе.

— Прекрати, — рыкнул Драко. — Ты запер её от всех, сделал пешкой в своей грязной игре против меня, и ещё и…

— Я никого не запирал, — перебил его Эммануэль. — Мисс Грейнджер абсолютно свободна во всех своих передвижениях по поместью. Единственное, в чём я ей помог — в ограждении от избыточного внимания, не более.

— А почему тогда… — начал Драко, распаляясь всё больше и больше, но на середине фразы его прервал Томас, так некстати вошедший в комнату.

— Месье, — произнёс он и кивнул Драко, — мисс Грейнджер хочет отправить письмо. Я не могу её провести до башни, нужны вы.

— Oui<span class="footnote" id="fn_29288690_1"></span>, — ответил Эммануэль и поднялся. — Спасибо, Томас. Я провожу нашу гостью.

Томас кивнул и растворился в облаке чёрного дыма. Эммануэль лениво потянулся и пересёк в комнату, уже не обращая никакого внимания на окончательно взбешенного Малфоя.

— Мы не договорили, — зло произнёс Малфой, тоже поднимаясь с кресла.

Эммануэль обернулся в проёме и насмешливо произнёс:

— Я ни от кого не прячу мисс Грейнджер, Драко. Она может делать всё, что хочет и видеть тех, с кем захочет пообщаться. От всех остальных, кто неприятен или страшен, поместье будет защищать. Не моя вина, что ты был и остался неприятным типом, не умеющим располагать к себе женщин.

С этими словами Эммануэль растворился в воздухе, не дав Малфою возможности ответить. Драко озлобленно зарычал и со всей силы пнул ножку дивана, от чего альбом с тихим шелестом упал вниз. Наклонившись вниз и испытывая смутное желание разорвать в клочья чертово издание, Драко машинально скользнул взглядом по странице и непроизвольно остановился на строчке «Чудо ревнивого мужа»<span class="footnote" id="fn_29288690_2"></span>. Нахмурившись, он перевёл взгляд на картину с мрачным сюжетом: устрашаемся вида бородатый мужчина заносит острый клинок над испуганной женщиной, лежащей возле его ног. Текст под фотографией гласил:

«Фреска «Чудо ревнивого мужа» максимально раскрывает психологическую остроту образов во всей серии. Мы видим на картине мужчину, смертельно ранившего свою якобы неверную жену, но её оживляет святой Антоний. Он представлен на заднем плане, и именно Антоний убеждает ревнивого мужа в невиновности жены».

Драко вернул альбом на место.

— Сукин ты сын, — прошептал он в ярости.

***</p>

Письмо для Гарри вышло большим и обстоятельным, хотя и не особо содержательным: всё, что успела узнать Гермиона за эти сутки, касалось только иерархии вампиров и вытекающих из неё принципов работы поместья. Тем менее, Гермиона понимала, что Гарри, изначально скептически настроенный на предложение спрятать подругу в поместье, беспокоится и переживает. Поэтому Грейнджер подробно описала своё состояние, удобства выделенной комнаты и неожиданную обходительность Эммануэля.

Закончив письмо, Гермиона вложила пергамент в конверт и тщательно его зачаровала. Теперь ей предстояла новая увлекательная задача — поиск совятни. Опыт с ванной комнатой показал, что магия поместья каким-то образом реагирует на пожелание своих постояльцев, и Грейнджер стало по-настоящему любопытно проверить эти необычные чары в действии; более того, когда ещё ей представится возможность исследовать логово вампиров?