Часть XVI. В ту ночь пришла осень (1/2)
Ибрагим удивился незапланированной поездке Сулеймана, когда только узнал о ней. Еще две недели назад при заключении сделки они условились с покупателем, что для передачи документов и выполнения оставшихся обязательств будет достаточно рядового представителя компании, но практически накануне Сулейман изъявил желание проследить за всем лично, неубедительно мотивируя это тем, что так ему будет спокойнее, учитывая, какие сейчас у фирмы нелегкие времена, а затем еще и уехал из города в ночь.
Только после слов Хюррем все встало на свои места. Теперь он точно знал, как, действительно, проводит этот уикенд его друг.
Он не пытался до него дозвониться, чтобы немедленно все выяснить. Ибрагиму было важно именно посмотреть в глаза человеку, которого, как он считал, знал даже лучше себя; человеку, что обещал оберегать его сестру и делать ее счастливой.
Мужчина совершенно не понимал, что могло послужить катализатором. Ведь он видел, как они с Махидевран счастливы. Ибрагим никогда не слышал от сестры слов осуждения по отношению к мужу. А ее влюбленный взгляд не оставлял равнодушным даже сторонних наблюдателей, которые ничего не знали об их отношениях. Лишь во время беременности девушка иногда выглядела подавленной и жаловалась на самочувствие, и в такие моменты в глазах Сулеймана была лишь искренняя обеспокоенность ее состоянием.
Единственное, что отвлекало Ибрагима от мрачных разрушительных мыслей все выходные, это то, как Хюррем пыталась его успокоить. Только увидев ее открытый и ласковый взгляд, обращенный на себя, мужчина моментально успокоился. Впервые он видел ее такой в день их знакомства, когда она еще не знала, кем он является, и так легко поделилась тем, что было на душе. После этого Ибрагим много раз пытался вновь добиться этих эмоций, но на каждый свой шаг он получил лишь равнодушие, а в лучшем случае — ощущение ее неприязни. И уже готов был отступиться, если бы не интриги Сулеймана и Гюльнихаль.
Удивительно, но именно им он должен был быть благодарен за то, что Хюррем оказалась в его квартире. Тогда он увидел ее другой: решительной, бесстрашной и страстной… Олицетворением огня, которым горели ее волосы — всепоглощающей словно неистовый пожар и трепетной как пламя свечи.
И когда она вновь предстала перед ним такой мягкой и спокойной, Ибрагим ощутил истинное умиротворение, позабыв в ее объятиях то, из-за чего был готов сравнять все вокруг с землей, и лишь блаженно прикрыл глаза, вдыхая аромат любимого тела. Эти объятия открыли то, что уже долгое время они оба таили в глубине своих душ. И Ибрагим не был готов вновь прятать это в себе…
Хотя его окружали близкие люди, которым он был не безразличен, мужчина давно был как-будто один.
Смерть матери, убитый горем отец, неродившийся ребенок, развод… Все это заставило его закрыться от людей и зациклиться на работе. Несколько лет его совершенно никто не заботил, кроме, разве что, сестры, когда она не пыталась снова свести их с Хатидже. А более-менее откровенно Ибрагим разговаривал лишь с Нигяр и Матракчи, и то под действием алкоголя.
Он и не думал встретить женщину, которая сможет так сильно воздействовать на его чувства. И даже не понял, когда легкий флирт перетек в желание просто чувствовать ее, узнавать и всегда быть рядом. Было совершенно неважно, шипит она на него, огрызается или наигранно кокетничает, любая ее эмоция вызывала улыбку, потому что принадлежала только ему, пусть даже девушка старательно держала его на расстоянии и отталкивала при любой его попытке сблизиться.
Но то было до последней встречи… Теперь он понимал, что дальше так продолжаться не может.
— Ибрагим? — послышался голос Сулеймана, который, зайдя к себе, неожиданно увидел в своем кресле Ибрагима, — что ты делаешь в моем кабинете?
— Как прошла поездка? — нарочито спокойно произнес Ибрагим, невозмутимо проигнорировав вопрос партнера и откинувшись в его кресле. Но если проигрывая разговор в голове, он хотел позабавиться, выслушав его ложь, то, посмотрев на друга, которому отдал свой сестру, понял, что от этого ему станет еще более тошно, — хотя не важно.
— Ты ведешь себя странно, — хотя Сулейман напрягся от поведения друга, но вида не подал и лениво прошел к стеллажу, чтобы убрать привезенные с собой документы. А когда обернулся, Ибрагим уже стоял рядом с сжатыми кулаками и, размахнувшись, врезал ему по лицу, отчего мужчина упал на пол, сплевывая кровь.
— Какого черта ты творишь, Ибрагим?! — разъяренно завопил мужчина, приложив ладонь к месту удара.
— Как долго это продолжается? — глухо прорычал Ибрагим, нависнув своей фигурой над Сулейманом.
— Что? О чем ты? — его взгляд был полон непониманием и раздражение, но там было и кое-что еще, что выдавало его с головой. Страх… потому как ему было, что скрывать.
— Как долго ты ей изменяешь? — спросил Ибрагим и схватил друга за ворот рубашки, еле сдерживаясь, чтобы не врезать еще раз.
— С чего ты это взял? — потупив взгляд, Сулейман попытался отпихнуть Ибрагима, но тот, словно сорвавшись с цепи, вновь нанес удар по лицу, а затем еще и еще, будто пытаясь выбить из друга правду.
— Так ты отрицаешь? Отрицаешь?!
— Не отрицаю! — Сулейман не пытался ударить его в ответ, даже особо не защищался. Но наконец услышав признание, Ибрагим сам отпустил его, с силой откинув на пол, и начал бесцельно наворачивать круги по кабинету, то и дело проводя ладонью по лицу и волосам, как будто это могло помочь стереть его память.
Где-то в глубине души он до последнего надеялся, что это неправда. Но получив подтверждение, уже не знал, что делать дальше.
— Сулейман? Что ты…?
Застывшая в дверях Махидевран не поверила своим глазам. Ее муж валялся на полу, опираясь на локоть и отхаркивал кровавые сгустки. Белая рубашка была вся измята и окроплена алыми каплями. На мгновение опешив, девушка подскочила к Сулейману и упала на колени, не понимая, что с ним, можно ли к нему прикасаться, и что вообще делать. А повернув голову, увидела своего брата, безразлично сидящим в кресле с поникшей головой.
— Ибрагим? Что происходит? — тихо спросила она, абсолютно сбитая с толку и ошарашенная происходящим.
Ибрагим хотел было посмотреть ей в глаза. Возможно, найти там ответ, как ему с ней поступить. Но не смог справиться с эмоциями и лишь молча поднялся и ушел.
— Ибрагим? Что…? — растерянно восклицала девушка, наблюдая за его удаляющейся фигурой и не понимая, что могло случиться между двумя самыми главными мужчинами в ее жизни.
Несмотря на боль, Сулейман ухмыльнулся, понимая, что брат не станет ничего ей говорить… по крайней мере пока…
— Все в порядке, Махидевран, — послышался за спиной голос Сулейман, — мы друг друга неправильно поняли.
***</p>
После ухода из офиса Ибрагим не придумал ничего лучше, как завалиться в бар. В его жизни редко бывали ситуации, когда он откровенно не знал, как поступить, и не мог даже предположить, к чему приведет его решение. С одной стороны, он не мог допустить, чтобы его сестре лгали, чтобы она еще больше связывала себя с человеком, который предал ее. От одной мысли, что он к ней прикасается после своих похождений, хотелось превратить его лицо в кровавое месиво. Но с другой, открыв Махидевран правду, он точно разобьет ей сердец, а, возможно, разрушит ее жизнь, ведь теперь их с Сулейманом связывал общий ребенок, и эту нить между ними уже ничем не разорвать.
Пытаясь понять, что лучше, он подумал о том, что предпочел бы сам. Жить в сладком неведении или пройти сквозь правду и боль… И понимал, что после всего для себя склоняется к первому варианту.
Вот только, рано или поздно вся эта грязь может выплыть наружу…
— Ну делааааа, — протянул Матракчи, комментируя его мыслительные изыскание. Этот человек был единственным в жизни Ибрагима, которому он безоговорочно доверял и точно знал, что все сказанное останется только между ними, потому, не задумываясь, поделился с ним всем, — и что же ты намерен делать?
— Лишь выбрать одно из двух… А что бы ты сделал на моем месте? — поинтересовался мужчина, опустошая очередной бокал виски.
— У меня нет сестры, чтобы я мог объективно ответить. Если бы дело касалось незнакомого человека, то лезть бы не стал. Но когда речь идет о том, кого любишь, все совсем иначе.
— Махидевран мечтает о втором ребенке… — от этой мысли Ибрагим схватился за свои волосы и с силой оттянул их, чтобы физическая боль хотя бы ненадолго отвлекла от этой задачи, у которой нет верного решения.
— Еще немаловажный вопрос, как вы будете вместе работать, — решил слегка перевести тему Матракчи.
— Можно продать все акции, отойти от дел и улететь на острова. Солнце, пляж, текила, что может быть лучше, — говорил мужчина, понимая, что так не протянет и дня.
— Странно слышать такое от человека, который не отдыхал… года три? — конечно, Матракчи знал, что это невозможно, и Ибрагим лишь усмехнулся его словам, а вот его следующая фраза навели мужчину на определенные мысли, — хотя с прелестной спутницей возможно все.
— Верно. И одна есть на примете.
— Неужели…? — на этот раз усмехнулся Матракчи, прекрасно осведомленный о сложных отношениях Ибрагима с каждой влюбленной в него девушкой, — она уже знает о твоих планах на нее?
— Я работаю над эти.