Повесть о настоящем человеке. День четвёртый. (2/2)
— Хорошей дороги, сынок. Передавай привет ван Хофену. И спасибо, от нас всех.
Сэм взмахом двух пальцев «под козырёк» возвращает приветствие и кивает.
У них ещё остаётся время заехать на мойку, но после мойки им приходится втопить педаль газа на полную, чтобы успеть к началу.
У Сэма появляется странное чувство, что он в машине не один, и что его спутнику очень нравится этот сумасшедший спурт наперегонки со временем.
На Вудвард Авеню оба шевроле практически влетают, как болиды, сверкая сияющими чёрными боками.
Авеню сегодня закрыта для всего транспорта, кроме участников ралли, и мимо то и дело, ревя мотором, проносится живая классика американского автомобилестроения. Сверкающие, мощные, ревущие, созданные ещё до того, как были приняты законы о шумоподавлении и содержании вредных веществ в выхлопных газах.
Прекрасные.
Ожившая память города-призрака.
Связку из двух Шеви приветствуют и здесь.
Сэм удивлён, почему остальные участники этого не удостаиваются, но вскоре они подъезжают к штаб-квартире Woodward Dream Cruise, и по обеим сторонам дороги там стоят люди. Разные. Много. Большинство с цветами. Очень непохоже, что вон та пожилая пара или вот эта мама с ребёнком в коляске приехали сюда в такую рань — а последние пару километров шли пешком, потому что Вудвард Авеню сегодня перекрыта — чтобы посмотреть на классику.
Импала в этом живом коридоре замедляет ход, ползёт черепашьим шагом.
Сэм теряется в догадках, но тоже снижает скорость, и собравшаяся толпа взрывается приветствиями.
Люди кричат, хлопают, бросают цветы перед пикапом, а над их головами взмывает огромная растяжка со словами:
«Дэрек, спасибо!»
И снова в салоне ощущается чьё-то незримое присутствие. На этот раз веет печалью и — безмолвной благодарностью.
Оба Шеви доезжают до конца Авеню и возвращаются назад, к офису. Здесь, согласно завещанию О’Райли, пикап встанет на вечную стоянку.
***
Парни расположились на широкой деревянной лавке на берегу озера Сен-Клер в крошечном парке Мэттью Паттерсона. Всего в паре километров от них — канадская граница.
До этого они побывали на бульваре Вашингтона, и теперь не удивляются, почему раньше Детройт называли «Парижем Запада».
Справа река Детройт несёт свои железные воды в огромное озеро Эри. Слева — вытекающая из Сен-Клера одноимённая река подбирается к озеру Гурон.
Куда ни посмотришь — кругом вода. Они чувствуют себя словно на берегу океана. Бриз с водной поверхности приятно охлаждает вспотевшую на августовской жаре кожу.
Пиво из нового кулера ещё приятнее охлаждает изнутри.
— Может, искупаемся? — спрашивает Дин, допив вторую бутылку.
— Ты хочешь, чтобы в твоём организме поселилась вся таблица Менделеева и ещё несколько неопознанных элементов?
— Нет, я хочу увидеть тебя раздетым.
— Для этого необязательно рисковать жизнью, — улыбается Сэм.
Он свою вторую бутылку всё ещё потягивает небольшими глотками, и выглядит абсолютно довольным.
Дин смотрит на брата, который вольготно расположился на лавке, положив левую руку вдоль спинки, а правую ногу закинув на левое колено.
Прищурившись, старший Винчестер оценивает длину и ширину сиденья и сталкивает ногу Сэма вниз, не обращая внимание на протестующий возглас. Впрочем, Сэм больше не возражает, потому что Дин ложится спиной на лавку и укладывается головой к нему на колени.
Сэм тут же запускает руку в короткие волосы брата, перебирает, поглаживает, твёрдые пальцы массируют кожу. Дин жмурится, чувствуя, как по всему телу бегут мурашки.
Жёсткие доски впиваются в копчик, зато под головой — лучшая в мире подушка.
И Дину сейчас не хватает только одного.
Он подцепляет одним пальцем ворот футболки младшего и тянет его к себе, для верности положив другую руку на лохматый затылок, чтобы точно не отстранился.
Впрочем, тот и не думает отстраняться.
Губы Сэма пахнут пивом, августом, ветром и Сэмом.
Идеальные.