Часть 5. У отца (1/2)
Сидя за рулём машины и направляясь в пригород, где после выхода в отставку поселился его отец⁷, Бизон пытался сложить из разрозненных кусочков информации хоть какое-то подобие цельной картины. Получалось плохо, ибо вопросов после разговора с начальством стало ещё больше. Поэтому мысленно приказав себе прекратить терзаться, Тарасов сосредоточился на дороге. Не хватало ещё создать аварийную ситуацию на дороге! Да ещё и этот звонок друга детства. Странное совпадение вышло, ещё вчера утром Бориса вдруг начала одолевать тревога, и не прошло и суток, как позвонил Александр, будто бы предчувствуя недоброе. Хотя, насколько помнил Борис, чутьё никогда не подводило его друга. Сашка с детства чувствовал надвигающуюся беду или опасность. Так случилось и в тот роковой день шестнадцать лет назад, когда погибли его родители и младшая сестрёнка. Внезапная мысль, молнией вспыхнувшая в голове, заставила Тарасова резко затормозить. Сзади послышались возмущённые гудки, и чтобы не создавать на проезжей части затор, Борис съехал на обочину и, заглушив двигатель, откинулся на спинку сидения и закрыл глаза.
«Это невозможно! Этого просто не может быть!» — Бизон почувствовал, как заколотилось сердце, но разум бойца, привыкшего анализировать обстановку, продолжал работать. Шестнадцать лет назад в огне пожара сгорела семья Саши Бурлака, лучшего друга Бориса Тарасова. Неужели Волкошин отметился и там?! «Стоп!» — приказал сам себе Бизон. «Возьми себя в руки и не вали всё в одну кучу! Сначала нужно разобраться».
Посидев бездумно ещё немного и относительно успокоившись, Бизон завёл двигатель и отправился дальше.
***</p>
Андрей Борисович Тарасов всегда был рад визитам сына, тем более, что случались они нечасто. Служба не давала расслабляться. Кому как не Тарасову-старшему, который и сам отдал службе немало лет, было знать об этом. Но сегодня он никого не ждал, и поэтому неожиданный приезд сына его удивил. Удивил и насторожил. Потому что Борька, не пробыв в отцовском доме и получаса и кратко осведомившись о его самочувствием, без особых прелюдий и вступлений задал вопрос о человеке, которого Тарасов-старший хотел бы, да не мог забыть.
— Бать, — сидя на кухне, начал Борис, — тут такое дело… В общем, мне нужно знать, что тебе известно о генерал-лейтенанте Волкошине. Андрее Васильевиче.
Суетившийся у плиты Тарасов-старший замер и повернулся к сыну. Бизон же, решив, что раз начальство отправило его сюда, то он может сообщить отцу о вчерашнем дне. В самых общих чертах, разумеется.
— Бать, вчера Волкошина вместе с сыном взяли в заложники, — не углубляясь в подробности сказал Бизон. — Сына его убили, а сам Волкошин сейчас в камере у ФСБ сидит.
Внезапно Тарасов-старший зло рассмеялся, почти напугав сына, ибо таким Борис отца никогда не видел.
— Взяли всё-таки мразь! — немного успокоившись, выдал Андрей Борисович. — Сына его, говоришь, убили? Если не секрет, как именно? — он вопросительно уставился на огорошенного сына, никак не ожидавшего подобной реакции.
— Огнём. Сожгли его, — выдавил из себя Бизон, и немного помолчав, добавил: — живьём.
— А самого, значит, не тронули, — скорее утвердительно, чем вопросительно произнес отец Бориса. — Нашла награда «героя»!
Бизона поразило злорадство в голосе отца. Он и помыслить не мог, что отец способен желать кому-то столь страшной смерти. Видимо, мысли сына отразились на лице, потому что Тарасов-старший, отодвинув стул, сел за стол и спросил:
— Ты помнишь, как погибли Бурлаки?
— Такое забудешь… — с тяжёлым вздохом ответил Бизон.