Часть 5. У отца (2/2)
В тот день, принёсший страшную весть, только недавно получивший новенькие погоны молодой офицер Борис Тарасов собирался в увольнительную. Он намеревался заскочить к своей девушке, с которой встречался на тот момент, а вечером собраться семьями с лучшим другом, таким же молодым офицером Александром Бурлаком, чтобы обмыть погоны. Но никакого праздника не случилось. Звонок Сашки застал Бориса на выходе. Сдавленным голосом друг сообщил, что в доме его родителей произошёл пожар, есть жертвы. На этом он отключился и на попытку Бориса с ним связаться не реагировал. Забыв обо всех планах, Борис рванул к другу. Когда он приехал по знакомому с детства адресу, от дома осталось лишь пепелище. Пожарные, которым несколько часов пришлось бороться с огнём прежде, чем его смогли потушить, собирали свои инструменты и оборудование. Сашку он нашёл неподалёку, с ним был Тарасов-старший. Борис хотел было озвучить рвущийся наружу вопрос, но его отец только покачал головой.
— Они были в доме, отец, мама, Принцесса… — каким-то совершенно чужим голосом произнёс Александр. Повернувшись к другу, он посмотрел Борису прямо в глаза, отчего Тарасову стало жутко, ибо на него смотрели мёртвые глаза ещё живого человека.
Как выяснилось позже, огонь уничтожил тела практически полностью. Хоронить было нечего.
С того дня Александр изменился. Он не сломался, но замкнулся и с головой ушёл в службу. И упорно избегал разговоров и любых упоминаний о постигшей его трагедии. Тарасовы всячески поддерживали Бурлака, но Борис понимал, что рана в душе друга, вероятно, не заживёт никогда.
Из тяжёлых воспоминаний Бизона вырвал отцовский голос:
— Где-то через год после того пожара, я стал случайным свидетелем одного разговора тогда ещё полковника Волкошина. Его собеседника я не видел, но в разговоре он упомянул Бурлаков. Волкошин сказал, что ему гарантировали безопасность в обмен на что-то неразборчивое. Знаешь, мне тогда это показалось странным, они ведь, Бурлаки и Волкошин, были знакомы очень шапочно. Их ничто не связывало. Не учились вместе, не служили, не дружили. Отчего вдруг всплыла фамилия?
— Тааак… — протянул Борис, уже догадываясь, что услышит дальше. — И ты принялся копать самостоятельно? — отец кивнул, подтверждая подозрения сына.
— А ты не стал бы? Прошёл бы мимо, да забыл? Конечно, нет! Вот только как я ни пытался вытрясти из него правду, он лишь делал удивлённый вид, говоря, что ничего не понимает и ни про какого Бурлака знать не знает. А разговор мне то ли почудился, то ли я что-то понял не так. Пока я пытался докопаться, поползли слухи, и меня вызвали на ковёр. Но в прокуратуру я всё-таки обратился. Да только не имея никаких доказательств на руках… — отец устало махнул рукой. — В общем, меня выслушали и вежливо выпроводили восвояси. А лет шесть назад внезапно сами меня вызвали и давай ворошить ту историю, причём без каких-либо пояснений. Отделались отговоркой, мол, некие факты вспыли, проверяем, благодарим за участие и тому подобное. Я-то свои старые связи поднял да узнал, что Волкошина всё-таки подозревают. Только вот засекретили всё, не подступиться. Ну и мои связи по шапке получили за излишнее любопытство, — помолчав, он добавил: — Вот такие дела, сынок, что знаю, рассказал.
— Так, а Сашке ты о своих подозрениях говорил? — задал Борис внезапно возникший вопрос.
— Было дело, — признал отец. — Только позже, много позже, несколько лет прошло после… — Бизон кивнул, понимая, что имеет в виду отец. — Знаю, он тоже копал, но мне ни словом не обмолвился, узнал ли что-нибудь. И вот ещё что, — отец замялся, — ты Сашку-то пока не тревожь на эту тему. Хотя бы пока всё не выяснится. Не береди ему душу.
— Не буду, — успокоил отца Борис, а сам вновь подумал о странном совпадении задержания Волкошина и звонка Александра.
— Ты давай, дуй в ванную, — вспомнил о гостеприимстве Тарасов-старший, — умойся с дороги, я пока обед разогрею.
— Да уж, подкрепиться никогда не лишне, — хмыкнул Бизон, покидая кухню.
Приведя себя в порядок, Борис переместился в комнату, дабы не мешать отцу хозяйничать. Пока Тарасов-старший гремел на кухне чашками-тарелками, Бизон в который раз принялся рассматривать фотографии на полках: вот они вчетвером, отец, ещё живая мама, младшая сестра Иришка и он, Борис. Счастливые, улыбающиеся. А вот они с Сашкой, только после срочной службы. Руки сами собой потянулись к лежащим тут же альбомам с фотографиями. Вытянув один из стопки, Бизон уселся на диван и принялся перелистывать страницы. Глаза наткнулись на фотографии шестнадцатилетней давности, сделанные за пару месяцев до трагедии в семье Бурлаков. Они тогда отмечали день рождения Сашкиной младшей сестрёнки Оли. Несмотря на разницу в возрасте, Александр души в сестре не чаял, как только мог баловал её, шутливо называя «наша Принцесса». Даже в короткие минуты отдыха во время службы любящий брат сочинял для сестры сказки, до которых та была большой охотницей. Принцесса же, отвечала ему такой же безграничной любовью и едва ли не больше всех с нетерпением ждала каждого приезда брата в увольнительную. Грустно улыбнувшись фотографиям, Борис перелистнул следующую страницу и замер, не в силах оторвать взгляд от изображения. Со снимка на него смотрела Дарья Бурлак⁸, Сашина мать. Внезапно Бизон осознал, почему глаза девушки, задержанной в доме Волкошина, показались ему такими знакомыми. Девушка до боли была похожа на эту женщину с фотографии.
⁷, ⁸ — авторская выдумка, в каноне данные детали не указаны.