Глава 4. Режим сострадания (1/2)
Шёл шестой день в поместье. Мэнор, поддавшись ночи, спал.
Но не спала Гермиона.
Почти неделю она откладывала совет Нарциссы. Придумывала кучу дел, лишь бы не связывать себя с Малфоем хотя бы вечером, когда её полномочия, как говорится, «всё». Последние часы перед полуночью она могла провести за книгой, письмами, сном — никак не работой, и так ставшей синонимом её жизни. Но совет никуда не уходил. Он маячил на периферии, напоминал о себе случайной мыслью, стучал в дверь «Отложенные дела», пока не выбил её с ноги. Дескать, тебе и так нечего делать — так займись мной, юлящая ты тварь. Поэтому, хоть стрелки и пробили двенадцать, она сидела с включённым ночником и гипнотизировала ежедневник. Блокнот хотелось швырнуть в стену и бросить в камин.
«Как ты, блин, спишь?..»
Все эти дни она заставала Драко в одном положении: ягодицы кверху, голова под одеялом. Он просыпался исключительно для того, чтобы принять лекарство, побурчать и снова лечь. Раньше двенадцати его разбудил бы удар в гонг, и то не факт. Так как она может это исправить? Заставить его ложиться вовремя, конечно же. Вот только попытка скорректировать режим Драко всё равно что драться с троллем без оружия: глупо, опрометчиво и бесполезно. Остаётся отодвинуть свои обязанности: проверку показателей, приём пищи, прогулки — в общем, всё-всё-всё. Что тоже надо планировать.
С тяжким вздохом Гермиона глотнула воды, вспоминая, как когда-то засиживалась допоздна, делая домашнюю работу. Тогда, несмотря на усталость, она шла к своей цели напролом: лучшей наградой для неё была преподавательская похвала. Сейчас же лучшей наградой стали бы семь часов беспамятства. И чашка крепкого-крепкого кофе.
«Всё ради благого дела, — она перевернула страничку. — Потерпи».
Нет, она наслаждалась своей работой — определённой её частью. Тщеславная сторона Гермионы до сих пор не могла свыкнуться с тем, что она сиделка; другая же находила в этом плюсы. Более мягкий старт, возможность сконцентрироваться на конкретном больном, благоприятные условия труда. И, конечно, обещанный гонорар. Но, как и бывает, в любой бочке мёда найдётся своя ложка дёгтя.
Её напастью предстал её же пациент.
Малфой. Несносный, капризный болван. Он почти не говорил, а если и открывал рот, то неизменно выдавал что-то колкое. За считанные дни он успел окрестить её простушкой, пухлой обезьянкой, оценить увиденные навыки как «уверенно посредственные», посетовать на колдомедицину и сломать инвалидную коляску в попытке превратить её в крысу. Гермиона, как и подобает зрелому человеку, на шалости внимания не обращала и послушно избавлялась от последствий магии, — что, впрочем, не мешало ей злиться. Она чувствовала себя клоуном, сносящим насмешки и придирки только потому, что кто-то когда-то решил, что клоуны не живые люди, а развлечение. И, судя по тому, как часто Малфой цеплялся взглядом за её лицо, таковым она и являлась.
Но было ещё кое-что не менее раздражающее. Он терпеть не мог гулять.
Гермиона никогда не видела столь ярого противника природы. Драко одевался через силу, ахая и охая. При этом он не позволял увидеть своё тело, прикрывал ноги, стыдясь последствий проклятия, и отстранялся от прикосновений. Собрать его казалось настоящим испытанием! А, оказавшись на улице, он катил по аллее с таким хмурым видом, что грозовое небо меркло на его фоне, и ёжился на любое дуновение ветра. Её так и подмывало спросить: «Как же ты выжил, неженка?» — но оставалось лишь тихо вздыхать.
Спасибо, что ей не нужно его мыть. Ванну Драко тоже не любил.
Она закрыла блокнот и потянулась. Глянула на время: полвторого ночи. За окном стояла непроглядная темнота, в стекле отражался оранжевый свет ночника, который, без сомнений, выделял её комнату на фоне безжизненных арок поместья. Разделял ли с ней кто-нибудь этот момент? Смотрел ли так же на улицу, думая о первом снеге и одиночестве? О невыполненных делах, упущенных возможностях? Любви?..
В мэноре она была одна, наедине с осуждением и непринятием. Единственное, что связывало её с внешним миром, — крохотная совушка Пиф, и если днём ей удавалось скрыть свою слабость, то ночь не оставляла на это и шанса. Одна, одна, одна.
Всегда.
Она заснула с ненавистной пустотой в груди: трудно бороться с тем, что неотделимо от тебя — и проснулась, к собственному изумлению, вовсе не от будильника, а от мягких, но настойчивых прикосновений. Меланхолию минувшей ночи поглотил туман.
Щурясь от света, Гермиона приоткрыла веки. Огромные, как бильярдные шары, глаза смотрели на неё. Под ними, торча из-под тонкой, будто бы отсутствующей верхней губы, росли жёлтые зубы, наполовину скрытые за сухой, отчего-то громадной ладонью. Не отдавая себе отчёта, Грейнджер подорвалась на постели и выхватила из-под подушки палочку, направляя её на вторженца. Безобразное существо попятилось.
— Полли! — рявкнула Гермиона, узнав помощницу. — Ты меня напугала!
— Простите… Простите, мисс…
— Чёрт… Почему ты здесь? Что-то произошло?
— Не злитесь, мисс. Полли… Молодой хозяин ждёт Вас…
Ждёт?
Проскочившая мысль заставила её схватить с тумбочки часы. Ну конечно. И как он, бедненький, ещё не помер от ожидания? Всего лишь одиннадцать утра.
Она проспала.
Собиралась впопыхах: натягивала джинсы, одновременно пытаясь заплести хвост, ползала по полу, отыскивая носки и невесть куда запропастившийся блокнот. Тот нашёлся у кровати, и чёрт знает, как он там оказался. Раньше, чем подозрение успело пробраться в голову, Гермиона вылетела из спальни. Её «работа» сидела на кровати уже одетая: в свободных спортивных штанах и свитере. В одной руке она держала палочку, в другой — учебник по Чарам. Но весь трюк заключался в том, что «работа» ждала её, и ждала с нетерпением. За цепким взором последовала не менее цепкая фраза:
— Выглядите потрясающе. Вам ноги не отняло случаем?
Гермиона заставила себя улыбнуться и незаметно оправила мятую рубашку. Идиот.
— Не старайся. Твой внешний вид уже ничто не спасёт. И каким будет оправдание?
Точно идиот.
— Расписание, — она помахала блокнотом. — Всю ночь думала, сопоставляла.
Малфой задержал внимание на блокноте, как на диковинной зверушке, и медленно, почти лениво, закрыл учебник. Вышел весьма категоричный хлопок.
— Да? Посмотрим.
Гермиона ясно поняла беду Хагрида: «Зря я это сказала». Она ещё не знала, что со следующего дня её жизнь превратится в слоган «терпи или убей», но по ауре Малфоя, излучающей глубинную задумчивость, догадалась: хорошего от него не жди.
Так и случилось: она столкнулась с монстром. С большим, двадцатитрёхлетним скрытнем по имени Драко Малфой.
День, когда всё пошло наперекосяк, начался мирно, как обычно начинаются фильмы про подростков: с птичьего пения и шуршания деревьев за окном. Миссис Малфой, желая скоротать завтрак в саду, направлялась к лестницам, когда из спальни её сына выскочила девушка. Она почти хлопнула дверью — но, сделав вдох, сдержалась и прикрыла её.
Это не первый раз, когда Нарцисса находила Гермиону в таком настроении. Но никогда прежде она не слышала от неё воистину змеиного шёпота:
— Я воспользуюсь заклинанием вечного приклеивания. Клянусь, если он ещё раз разобьёт кружку…
Снедаемая любопытством, Нарцисса задержалась у поворота и прислушалась.
Что ж, не следовало ожидать, что Драко оставит попытки избавиться от помощи. Три месяца он успешно изводил целителей — так с чего бы ему прекращать?
Его план отличался гениальной простотой. Первое время Драко терпел лечение и наблюдал, нащупывал слабые стороны целителя, затем начинал вести себя самым неподобающим образом. С ним пытались поговорить, объясниться, однако ни Люциус, ни Нарцисса больше не имели для него никакого авторитета. Это заставляло сердце сжиматься. Ей хотелось подойти и обнять его, погладить по волосам, прошептать «всё будет хорошо», — но его руки наверняка оттолкнули бы её. Она могла лишь надеяться, что кто-то совладает со строптивым нравом сына. Но уходы целителей подтверждали, что упрямство и замкнутость способны сотворить мерзавца из кого угодно. Поладить с таким не то что не удастся — не захочется вовсе.
— Когда-нибудь — я верю! — мне это зачтётся. Когда-нибудь…
Поняв, что Гермиона подступила непозволительно близко, Нарцисса повела плечами и, выскользнув из-за угла — они почти столкнулись носами, — участливо поинтересовалась:
— Что-то случилось, мисс Грейнджер?
Гермиона взвизгнула и чуть не выронила кружку.
— Прошу прощения, я не хотела Вас напугать. Что-то не так с Драко?
«Дебил ваш Драко!» — мысленно взревела Гермиона, да так, чтобы стены поместья сотряслись. Вместо этого она промямлила:
— Буду честна, миссис Малфой. Когда я услышала, что он ведёт себя так, то не поверила. До этого он не пролил ни капли. Но за сегодня это уже третья кружка!
Серьёзно.
Стоило Драко услышать про расписание, как он вернулся в детство: начал выливать лекарства на ковёр, выбрасывать еду и зубоскалить. Точкой кипения стал момент, когда он превратил настойку в дубовый лист и смял на её глазах. Гермиона даже обратилась к Богу: что с ним, Драко, происходит? Проклятье повредило его мозг?
Бог на картине ответил, что это протест, и предложил Гермионе набраться терпения. Она поразмыслила и решила, что любое проявление эмоций только раззадорит Малфоя, и включила строгий профессионализм. Что спровоцировало его больше.
Итак, он разбил кружку. Три раза подряд.
Она хотела его удушить.
— …Вы прекрасно справляетесь, мисс Грейнджер. Уверена: скоро Драко оставит свои детские замашки.
— Надеюсь на это.
Слышать похвалу от Нарциссы было лестно, но она никак не уменьшила её раздражения. Продолжая вполголоса перемывать Малфою косточки и избегая нежелательных встреч, Гермиона спустилась на первый этаж и свернула в коридор. Кухня располагалась в западном крыле дома, рядом с выходом в оранжерею. За последние дни Гермиона настолько часто бывала там, что даже Тутас — домовик чуть менее неприятный, чем Кикимер — забил на её присутствие. Она скользнула на своё привычное место, игнорируя недовольные вздохи, расчистила котелок, где плавали остатки настоя, и разожгла огонь. В голове вспыхнула идея бросить в воду перец чили, но — Непреложный обет. Как и все целители, она принесла его с обещанием, что не причинит умышленного вреда своему пациенту. Жаль, что у Драко от острого распухает горло. Она бы повеселилась.
Нарезка трав заняла не более чем десять минут. Дальше в ход пошла мякоть лимона: перемолоть и отжать. Над котлом возникло золотистое облачко, которое тут же рассеялось. Перелив жидкость в стакан, Гермиона добавила апельсиновый сироп и несколько листочков мяты — для вкуса. Вездесущий Тутас зорко следил за каждым её действием.
Не дай бог Драко не выпьет настой. Она вольёт ему его в глотку.
Мерзкий скрытень встретил её безобразным хмыком. Он словно бы говорил: «О, ты до сих пор не опустила руки? Посмотрим, как долго ты продержишься». Гермиона гордо вскинула подбородок. Малфой отразил её движение и отложил палочку.