Широ (1/1)

Он вновь подвел меня к двери, за которой, как он сказал, находился кабинет Широ. Перед ней он, на мгновение, замер. - Входите, - донесся до нас голос Широ. Шу распахнул дверь, и мы оказались в комнате с высоким потолком и большими окнами, выходившими на запад. Стены и здесь были обшиты панелями из более темного дерева, только их практически не было видно. Большая часть стен была заставлена массивными книжными стеллажами, значительно возвышавшимися над моей головой, и книг в них стояло столько, сколько вне стен библиотеки мне видеть в жизни не приходилось. Широ сидел в кожаном кресле, за огромным столом красного дерева. Он как раз вкладывал закладку меж страниц толстой книги, которую держал в руках. Его кабинет выглядел так, как я всегда представлял себе кабинет ректора колледжа, вот только Широ выглядел слишком молодо, чтобы полностью соответствовать этому образу. - Чем я могу быть вам полезен? - учтиво спросил он нас, поднимаясь из-за стола. - Я хотел показать Вальту немного нашей истории, - сказал Шу, - вернее, немного твоей истории.- Мы не хотели вам мешать,- извинился я. - Вы вовсе не помешали. С чего собираешься начать? - С Вагоннера, - ответил Шу, легким движением опустив руку на мое плечо, и разворачивая лицом к двери, через которую мы только что зашли. Каждый раз, когда он касался меня, даже самым обычным жестом, мое сердце гулко отзывалось. Сейчас, в присутствии Широ, это смутило меня еще сильнее. Стена, на которую мы смотрели сейчас, отличалась от других. Вместо стеллажей с книгами, она была завешана картинами в рамах всех размеров, некоторые из них были очень яркими, а некоторые - выцветшими черно-белыми иллюстрациями. Я пытался найти какую-то логику, увидеть связующий мотив, объединявший коллекцию, но мой торопливый осмотр ничего не дал. Шк увлек меня к дальнему левому углу, и остановил перед маленькой квадратной картиной, написанной масляными красками, и вставленной в простую деревянную раму. Эта картина ничем не выделялась среди больших по размеру и более ярких работ - исполненная в различных оттенках коричневого, она представляла собой миниатюру города, заполненную крышами с крутыми скатами, между которыми были редко разбросаны немногочисленные башни со шпилями. Широкая река пересекала передний план, через реку был перекинут мост, усеянный конструкциями, выглядевшими как очень маленькие соборы. - Лондон в тысяча шестисот пятидесятых, - произнес Шу. - Лондон моей молодости, - добавил Широ, и его голос раздался всего в двух шагах от нас. Я вздрогнул - я не слышал, как он подошел. Шу крепко сжал мою руку. - Ты сам расскажешь? - спросил Шу. Я полуобернулся, чтобы увидеть ответ Широ. Он перехватил мой взгляд, и улыбнулся. - Я бы хотел, - ответил он. - Но я, вообще-то, немного опаздываю. Утром позвонили из больницы - доктор Сноу приболел и взял отгул на сегодня. Ну и, кроме того, ты знаешь все рассказы так же хорошо, как и я сам, - добавил он, широко улыбнувшись Шу. Было так странно наблюдать это сочетание - будничные заботы доктора маленького городка, прервавшие обсуждение ранних лет его жизни в Лондоне семнадцатого века. Также было неприятно понимать, что он заговорил вслух только ради меня. Еще раз одарив меня теплой улыбкой, Широ покинул кабинет. Несколько долгих минут, я рассматривал миниатюрное изображение родного города Широ. - И что же произошло потом? - спросил я, наконец, подняв глаза на Шу, который все это время наблюдал за мной. - Когда он понял, что с ним случилось? Шу неопределенно повернулся к картинам, и я проследил за его взглядом, чтобы понять, какое полотно привлекло его внимание. Это оказался большой пейзаж, написанный блеклыми красками осени - голая, затененная деревьями проплешина в лесу, а в отдалении виднеется неровный скалистый пик. - Когда он понял, чем он стал, - тихо сказал Шу, - он восстал против этого. Он попытался уничтожить сам себя. Но сделать это не так-то просто. - И что он делал? - я не собирался говорить это вслух, но из-за потрясения слова невольно вырвались сами. - Он бросался с большой высоты, - бесстрастным голосом ответил Шу. - Он пытался утопиться в океане... но он был еще очень молод на пути своей новой жизни, и весьма силен. Просто поразительно, что он сумел сопротивляться желанию... питаться... в то время, когда обращение произошло еще совсем недавно. В тот период инстинкт невероятно могуч, он заслоняет собой абсолютно все. Но он был настолько отвратителен сам себе, что ему хватило сил попытаться убить себя голодом. - А это возможно? - мой вопрос прозвучал еле слышно. - Нет. Способов убить нас вообще очень мало. Я открыл рот, чтобы задать еще вопрос, но он заговорил раньше, чем я успел это сделать. - Итак, постепенно он стал очень голоден, и, как следствие, ослабел. Он постарался уйти в дикие места, вдаль от человеческих поселений, насколько только сумел, понимая, что его сила воли тоже ослабевает. Много месяцев он скитался по ночам, выискивая самые пустынные закоулки, ненавидя свою сущность. Однажды ночью, мимо убежища, где он скрывался, проходило стадо оленей. Жажда обуяла его настолько, что он вырезал их, даже не успев задуматься. К нему вернулись силы, и пришло осознание того, что существует альтернатива. Не обязательно быть греховным и проклятым чудовищем, чего он так боялся. Разве не ел он оленину в своей прошлой жизни? За несколько месяцев, последовавших за этими событиями, сформировалась его новая философия. Он понял, что может существовать, не становясь демоном. Он вновь обрел себя. Теперь он решил более разумно распорядиться своим временем. Он всегда был умен и стремился к познаниям. Теперь перед ним простиралось неограниченное время. Он учился ночью, строил планы днем. Затем он переплыл по Францию, и... - Он переплыл во Францию? - Люди на регулярной основе переплывают пролив Ла-Манш, Вальт, - напомнил он мне терпеливо. - Ты прав, я полагаю. Просто в данном контексте звучало немного забавно. Рассказывай дальше. - Плавание не представляет для нас сложности... - Для вас ничто не представляет сложности, - проворчал я. Он помедлил, выражение его лица было довольным. - Я больше не стану перебивать, обещаю. Он мрачно усмехнулся, и закончил начатую фразу: - Потому что, технически, дышать нам не требуется. - Вам... - Нет-нет, ты обещал, - рассмеялся он, плотно прижимая свой холодный палец к моим губам. - Хочешь, чтобы я рассказывал дальше, или нет? - Ты прекрасно понимаешь, что невозможно, выдав что-нибудь этакое, ожидать, что я в ответ не пророню ни слова, - пробормотал я сквозь его палец. Он убрал руку, и переместил ее на мое горло. Биение моего сердца немедленно отозвалось на это движение, но я упорствовал. - Так вам не нужно дышать? - потребовал я ответа. - Нет, необходимостью это не является. Просто привычка, - пожал он плечами. - И сколько вы можете продержаться... без дыхания? - Бесконечно, я полагаю, хотя точно не знаю. Становится немного неудобно - не хватает обоняния. - Немного неудобно, - эхом повторил я за ним. Я не контролировал выражение своего лица в этот момент, но что-то в нем заставило Шу помрачнеть. Он уронил руку, и замер в совершенной неподвижности, а его глаза напряженно вглядывались в мое лицо. Тишина затянулась. Черты его лица были неподвижны, как у изваяния. - Что случилось? - прошептал я, прикасаясь к его застывшему лицу. Под моим прикосновением, его лицо смягчилось, и он вздохнул. - Я все жду, когда же это произойдет. - Когда что произойдет? - Я понимаю, что в какой-то момент, что-то сказанное мной, или что-то увиденное тобой, превысит предел. Окажется чересчур. И ты убежишь от меня, с криком ужаса, - он слегка улыбнулся, но глаза остались серьезными. - Я не стану тебя останавливать. Я хочу, чтобы это произошло, потому что я хочу, чтобы ты не подвергался опасности. И в то же время, я хочу быть с тобой. Эти два желания просто невозможно примирить... - он умолк, всматриваясь в мое лицо. В ожидании. - Я никуда не убегу, - пообещал я. - Посмотрим, - сказал он, снова улыбнувшись. Я нахмурился. - Рассказывай, давай. Широ переплыл во Францию.Он помолчал, возвращаясь мыслями к своему рассказу. Его глаза, неосознанно, устремились к другой картине - наверное, самой красочной из всех, вставленной в самую дорогую раму, и самой большой. Она была в два раза шире двери, рядом к которой она висела. Холст был переполнен белыми фигурами в колышущихся тогах, кружащимися вокруг длинных колонн и стоящими на мраморных балконах. Я не мог сказать точно - это представители греческой мифологии, или персонажи, парящие в облаках, скорее задумывались, как библейские. - Широ переплыл во Францию, и продолжил свое путешествие по Европе, в ее первые университеты. По ночам он занимался музыкой, изучал науки, медицину, и нашел свое призвание, свое искупление в этом - в спасении человеческих жизней, - выражение лица Шу стало почтительным, почти благоговейным. - Я не могу должным образом описать эту борьбу. Широ понадобилось почти два века, чтобы, посредством мучительной работы над собой, довести свой самоконтроль до совершенства. Теперь - иного слова не подобрать - у него иммунитет к человеческой крови, и он в состоянии заниматься той работой, которую любит, без терзаний. Его очень умиротворяет работа там, в больнице... - Шу рассеянно загляделся в никуда, и замер на минуту. Внезапно, он словно вспомнил, что делал. Он постучал пальцем по огромной картине, которая висела перед нами. - Отец учился в Италии, когда впервые обнаружил европейских вампиров. Они оказались куда более цивилизованы и образованы, нежели призраки лондонских канализаций. Шк прикоснулся к относительно степенному квартету фигур, изображенному на самом верхнем балконе, невозмутимо глядящих на суматоху, царящую внизу. Я внимательно рассмотрел эту группу, и осознал, подавив изумленный смешок, что узнаю белобрисого мужчину. - Друзья Широ весьма вдохновляли Солимену. Он часто изображал их богами, - усмехнулся Шу. - Амо, Маркус и Кейус, - произнес он, указывая на троих других - двое из них были черноволосы, а один - белоснежный блондин. - Ночные патроны искусств. - И что с ними произошло? - снова спросил я вслух, пока кончик моего пальца парил в сантиметре от фигур на холсте. - Они по-прежнему живут там, - пожал он плечами, - Как прожили уже неизвестно сколько тысячелетий. Широ присоединился к ним лишь на краткий период, всего на несколько десятилетий. Он в высшей степени преклонялся перед их цивилизованностью, перед их утонченностью, но они настойчиво и упорно пытались вылечить его неприятие к "его естественному источнику питания", как они это называли. Они старались убедить его, а он старался убедить их, но и то, и другое, было безуспешно. В конце концов, Широ решил попробовать пожить в Новом Свете. Он не прекращал мечтать о том, что найдутся и другие, такие как он сам. Понимаешь, ему было очень одиноко. Проходили десятилетия, но ему не удавалось никого найти. Однако, по мере того, как чудища начали становиться просто персонажами сказок, он понял, что может общаться с ничего не подозревающими представителями рода человеческого наравне с ними, будто бы он один из них. Тогда он начал медицинскую практику. Но отношения, которых он жаждал, ускользали от него - рисковать, вступая в слишком близкие контакты, он не мог. Когда произошла вспышка эпидемии "испанки", он работал в ночную смену в одной из больниц Чикаго. На тот момент, вот уже несколько лет одна идея не переставала крутиться у него в голове, и он практически решился действовать - так как найти товарища ему не удалось, возможно, удастся его создать. Он не был совершенно уверен в том, как именно произошла его собственная трансформация, так что он не спешил. Кроме того, мысль о том, чтобы украсть чью-то жизнь так же, как была украдена его, была ему ненавистна. Именно с таким умственным настроем он однажды наткнулся на меня. Для меня тогда не было надежды - меня уже перенесли в палату к умирающим. Он был врачом при моих, ранее погибших родителях, так что он знал, что я остался один. И он решил попробовать... Голос Шу, который итак уже перешел на шепот, совсем затих. Невидящим взором, он устремился сквозь западные окна. Мне было интересно, какие картины сейчас заполнили его разум: воспоминания Широ или его собственные. Я просто молча ждал. Когда он снова повернулся ко мне, мягкая ангельская улыбка озарила его лицо. - Вот так все и стало на круги своя, - закончил он. - Значит, с тех пор ты постоянно жил с Широ? - спросил я. - Почти постоянно, - он легонько положил руку мне на талию, и увлек меня за собой через дверной проем. Я обернулся на увешанную картинами стену, думая о том, удастся ли мне когда-нибудь услышать рассказы и об остальном. Шу не проронил ни слова, пока мы шли по коридору, и я спросил сам: - Почти? Он вздохнул, и отвечать ему, кажется, не хотелось. - Ну, у меня был типичный период мятежной юности. Примерно через десять лет после того, как я был... рожден... создан, называй это как тебе угодно. Я не был в восторге от его жизни в воздержании, и я негодовал на него за то, что он заставлял меня ограничивать свой аппетит. Так что, на какое-то время, я отделился. - Серьезно? - я был больше заинтригован, чем напуган, причем, скорее всего, со мной должно было произойти как раз последнее. Судя по всему, Шу это понял. До меня, как в тумане, дошло, что мы подошли к еще одной лестнице, но я не слишком внимательно сейчас следил за окружающей обстановкой. - Тебя это не отталкивает? - Нет. - И почему же? - Ну, наверное... потому что звучит логично. Он хохотнул, намного громче, чем раньше. Мы уже поднялись по ступенькам, и оказались в начале еще одного, обшитого панелями, коридора. - С момента моего нового рождения, - пробормотал он, - у меня было преимущество: я знал, что думает абсолютно каждый вокруг, причем, как человек, так и не-человек. Поэтому мне и потребовалось целых десять лет, прежде, чем я открыто отказался подчиниться Широ... Я читал в его уме кристальную искренность, я понимал все тонкости того, почему он живет так, как живет. А потом мне хватило всего лишь нескольких лет, чтобы вернуться к Широ, и чистосердечно принять его видение. Я думал, что я-то буду избавлен от... депрессии... которую рождает совесть. Так как мне известны мысли моей добычи, я считал, что сумею пропускать невинных, и стану преследовать только злодеев. Если я пойду за убийцей в темном переулке, где он подкрадывается к молодому парнью, если я спасу его, тогда, безусловно, сам я не буду таким уж монстром. Я вздрогнул, слишком хорошо представив себе в точности то, что он описал - темную улицу, напуганого парнья, темную фигуру мужчины позади него. И Шу по время охоты, устрашающего и великолепного, как молодой бог, и совершенно неумолимого. Был бы он благодарен, та молодий парень, или напугана еще больше, чем раньше? - Но по прошествии времени, я стал видеть чудовище, глядевшее моими глазами. Я не мог перестать думать о растущем долге отнятых человеческих жизней, неважно, насколько оправданными могли быть мои действия. Тогда я вернулся к Широ и Мирай. Они приняли меня без упреков, как блудного сына. Такого хорошего отношения я не заслужил, - с этими словами, он подвел меня к последней двери в конце коридора. - Моя комната, - сообщил он мне, открыв дверь и проведя меня вовнутрь. Его комната выходила на юг, и окна были во всю стену, как в большом зале внизу. Видимо, весь задний фасад дома был застеклен полностью. Из комнаты открывался вид на реку Сол-Дак, петлявшую до самого горного хребта Олимпик, сквозь девственный лес. Горы казались куда ближе, чем были на самом деле. Западная стена была полностью увешана полками с компакт-дисками. Собрано их здесь было побольше, чем в некоторых музыкальных магазинах. В углу стояла довольно навороченная стереосистема, из тех, которые я боюсь и пальцем тронуть, чтобы чего-нибудь не сломать - с меня станется. Кровати не было, только широкий и привлекательный на вид черный кожаный диван. Пол был застлан толстым ковром красного цвета, а стены задрапированы плотной тканью немного более темного оттенка. - Хорошая аккустика? - попробовал угадать я. Шу усмехнулся и кивнул мне. Он поднял пульт и включил стерео. Громкость была небольшой, но мягкая джазовая композиция звучала так, будто группа находилась в комнате вместе с нами. Я сделал шаг к его невероятной музыкальной коллекции. - Они у тебя в каком порядке стоят? - спросил я, не сумев самостоятельно найти ни системы, ни принципа. Казалось, он не сразу обратил внимание. - М-м-м-м, по году, а потом по личному предпочтению в тот период времени, - сказал он отсутствующим голосом. Я обернулся на него, и обнаружил, что он смотрит прямо на меня, с занятным выражением в глазах. - В чем дело? - Знаешь, я был готов к тому, что буду чувствовать... облегчение. Когда ты узнаешь обо всем, когда не будет необходимости что-то от тебя скрывать. Но я не ожидал каких-либо ощущений сверх этого. Мне это нравится. Я... счастлив, - пожал он плечами, и слегка улыбнулся. - Я рад, - улыбнулся я ему в ответ. В действительности, сам я беспокоился, что он может пожалеть о том, что рассказал мне все это. Хорошо, что дело обстоит совсем не так. Но тут же, по мере того, как его глаза вглядывались в выражение моего лица, улыбка начала спадать, а лоб нахмурился. - Ты все еще ждешь, когда я начну убегать с криками, не так ли? - догадался я. Слабий улыбка тронула его губы, и он кивнул. - Уж прости, что разрушаю твои иллюзии, но ты на самом деле далеко не такой ужасный, как ты себе воображаешь. Лично мне страшным ты не кажешься вовсе, - солгал я недрогнувшим голосом. Он остановился, и его брови поползли вверх от нескрываемого недоверия. А затем, он просиял широкой и хитрющей улыбкой. - А вот этого тебе говорить действительно не стоило, - хохотнул он. И зарычал. Низкий звук доносился из глубины его горла, губы ощерились, обнажив совершенные зубы. Его тело внезапно переместилось, он припал к полу, напряженный словно лев, изготовившийся к прыжку. Я отпрянул, уставившись на него мрачным взглядом. - Ты ничего не сделаешь.Я не заметил, когда он бросился на меня - движение было слишком быстрым.Я только внезапно оказался в воздухе, а затем мы рухнули на диван, который врезался спинкой в стену, сдвинувшись под нашей тяжестью. Во время всего этого маневра, его руки обхватывали меня, как стальная клетка, обеспечивая полную защиту, так что я не почувствовал никаких толчков. И все же я ловил ртом воздух, пытаясь высвободиться и нормально сесть. Он был на это не согласен. Он сжал меня в комочек у себя на груди, удерживая крепче, чем стальная цепь. Я сердито глянул на него, встревожившись, однако он выглядел вполне контролирующим себя, его челюсть расслабился в усмешке, а глаза его сверкали только от смешинок. - Ты что-то сказал? - шутливо прорычал он. - Что ты ужасно, кошмарно страшное чудовище, - ответил я, мой сдавленный голос слегка смазал сарказм. - Намного лучше, - одобрил он. - Ну... - пожалая плечами, - можно мне встать теперь? Он лишь рассмеялся. - Можно нам войти? - донесся из коридора нежный голос. Я яростно попытался вырваться, но Шу просто перевернул меня так, чтобы я оказался в более удобном положении, усаженной на его колени. Мне было видно, что в дверях стоял Луи, а сразу за ним - Фри. Мои щеки горели, но Шу и не думал напрягаться. - Входи-входи, - Шк все еще тихонько посмеивался. Луи, казалось, ничего необычного в нашем объятии не находил. Он вошел - практически протанцевал, так изящны и легки были его движения - в центр комнаты, где одним волнующимся движением опустился на пол, подогнув ноги. Фри, однако, замер в дверях, и выражение лица у него было слегка шокированное. Он вглядывался в лицо Шк, и мне пришло в голову, что он, вероятно, прощупывает атмосферу своим необычным восприятием. - Звуки были такие, будто ты принялся обедать Вальтом, вот мы и пришли поинтересоваться, может, не против будешь поделиться, - заявила Луи. Я, на мгновение, замер, пока до меня не дошло, что Шу улыбается во весь рот. Только не ясно было, над чем - над егл фразой, или над моей реакцией. - Простите ребята, мне самому мало, чтобы еще делиться, - ответил он, и его руки прижали меня к себе безответственно близко. - Вообще-то, - проговорил Фри, выдавливая из себя улыбку, проходя в комнату, - Луи говорит, сегодня вечером будет настоящая гроза с бурей, и Кен захотел погонять мяч. Ты в игре? Все слова были вполне обычными, но их смысл меня совершенно озадачил. Однако я заключил, что Луи тут надежнее метеорологов. Глаза Шу зажглись, но он не торопился с ответом. - Конечно же, ты должен пригласить Вальта, - прощебетал Луи. Мне показалось, я заметил, как Фри кинул на него быстрый взгляд. - Ты хочешь пойти? - обратился ко мне Шу, уже возбужденный, со сверкающими энтузиазмом глазами. - Конечно, - я не мог разочаровать такое лицо. - М-м-м, а куда мы поедем? - Нам нужно дождаться грозы, чтобы начать игру - ты увидишь зачем, - пообещал он. - Так мне зонт взять? Все трое расхохотались. - Он ему понадобится? - спросил Луи Фри. - Нет, - он был совершенно уверен. - Буря накроет город. В нашем просвете будет довольно сухо. - Вот и отлично, - энергия в голосе Фри, разумеется, не мог не зажигать. Я обнаружил, что уже горю желанием двигаться, а не сидеть здесь напуганной и зажатой. - Пойдем, узнаем, с нами ли Широ, - Луи грациозно двинулась вверх и в направлении двери; его манеры и изящество разбили бы сердце любой балерины. - Будто ты итак не знаешь, - поддразнил его Фри, и в мгновение ока они покинули комнату. Фри умудрился незаметно закрыть за собой дверь. - А во что мы будем играть? - потребовал я объяснений. - Ты будешь смотреть, - пояснил Шк. - А мы будем играть в бейсбол. Я закатил глаза. - Вампиры любят бейсбол? - Это прошлое самой Америки, - проговорил он с напускной торжественностью.