Часть 67 (2/2)
Он и вправду умер за своего ученика, не моргнув и глазом. Эгоистичный, вздорный и верткий как угорь Шэнь Цинцю пожертвовал собой.
Но теперь… он все еще жив, но уже не лорд. Все еще наставник, но уже наставником быть не может. Обучать не имеет права, но все еще не отпустил.
От одних этих переплетений становилось тошно, а ведь Бинхэ еще и влюблен, кажется. Каково ему сейчас?
— Что ты собираешься делать после?
Лю Цингэ не осознал даже, зачем спросил. Предрассветная синева медленно сползала в расщелины, небо понемногу светлело, а звезды казались размазанными светящимися пятнами. Слишком много усталости скопилось внутри, и захотелось говорить о будущем, которое обязательно настанет после всех испытаний.
— Вернусь на пик, — хрипло отозвался Бинхэ и уперся подбородком в колени. Легкий ветер трепал выбившиеся волнистые пряди у висков, набрасывая их на высокий лоб. — Если Гунъи Сяо не прогнали, то, может, и меня оставят? Мне больше некуда идти.
— Нам всем больше некуда идти, — отозвался Лю Цингэ и замолчал.
Было что-то странное в желании говорить. Уж точно не стоило душу раскрывать мальчишке, который то соперником тебя считает, то просит убить по случаю.
— А когда мы доберемся до постоялого двора, я напьюсь, — спокойно сообщил Бинхэ и поднялся. — Уже светает. Может, пойдем?
— Напьешься? — насмешливо переспросил Лю Цингэ и скинул с себя одеяло. — Ученикам пить запрещено. А можно ли напоить демона?
— У меня день рождения, — со вздохом напомнил Бинхэ. — А еще я многое отдал бы, чтобы хоть один день ни о чем не думать. Или один вечер.
Остаток пути они преодолели как на крыльях. Впереди маячила мягкая постель и возможность помыться, а еще руки чесались от недовольства собой, и Лю Цингэ где-то в глубине души понадеялся, что местные обитатели окажутся столь же мерзкими, как и в прошлый раз.
Можно будет успокоить этот внутренний зуд хорошей дракой, даже не вынимая меча из ножен.
Бинхэ свое слово сдержал — едва войдя под покосившуюся крышу постоялого двора, он сухо потребовал воды для мытья, ужин на двоих и три бутылки вина. Удивленно приподняв бровь, Лю Цингэ решил не вмешиваться в математику ученика.
Воду им принесли быстро — у границ ее было достаточно, а солнц шпарило целых три, никакой зимой тут и не пахло. Наскоро освежившись и с отвращением выбросив одеревеневшие от грязи тряпки, лорд спустился вниз.
— Нужно сменной одежды купить. И плащ, — бросил он, осторожно усаживаясь за стол: купленное на скорую руку ханьфу было пошито из грубой ткани и жало в плечах.
— Не собираюсь больше прятаться под плащом, — Бинхэ нахмурился, глядя на измученного вида паренька-подавальщика. — Дальше я смогу себя контролировать, а сегодня… не буду.
Ухмыльнувшись, он встряхнул влажными волосами. Костяные наросты вспухли и вырвались из-под кожи.
Похоже, думаем мы об одном и том же, решил Лю Цингэ и оглядел полупустой зал.
В прошлый раз они шли не этой дорогой и останавливались в другой деревне. Жители приграничья демонов не боялись, но и любить их было не за что. Оставалось только дождаться, пока алкоголь не ударит в голову и не поднимет извечное противоречие между двумя народами.
Однако первым алкоголь добрался до Бинхэ.
Разморенный после многодневного напряжения и дикой усталости юноша жадно ел и запивал еду вином, словно водой. В этих краях вино было темным и пахло странновато — похоже, в него добавляли какие-то ягоды с демонических земель. Они-то и свалили неопытного в выпивке полудемона со скоростью упавшего на голову камня.
Лю Цингэ поначалу пристально следил то за мелькающими палочками, то за пустеющим стаканом, а потом одернул сам себя и принялся за еду. Беспорядков он не потерпит, в случае неприятностей сможет что унять Бинхэ, что защитить, а восемнадцатилетие ведь раз в жизни случается.
Даже такое горькое и одинокое.
Наверное, взгляд у лорда был говорящий, или за время путешествия Бинхэ научился его читать. Отставив стакан, Бинхэ перегнулся через стол и тихо заметил:
— Вы меня жалеете. Не надо. Никто никогда не встречал со мной праздников и даже время не проводил, а сегодня я не один.
— Вряд ли ты мечтал провести этот день со мной, — проворчал Лю Цингэ и внезапно смутился. В растерянности он потянулся к бутылке, но Бинхэ опередил его и быстро налил половину стакана.
— Я вас ненавидел, — честно заметил он и прищурился. Темные, влажно-вишневые глаза заблестели, а движения стали растянутыми, плавными. — Оказалось, это не вы плохой, это я идиот.
— Думаю, тебе уже хватит, — решил Лю Цингэ и потянулся отобрать вино, но Бинхэ хитро усмехнулся и спрятал бутылку под стол.
— Я долго думал, как можно любить и не бороться. Разве возможно отказаться? А потом подумал, что так даже правильнее. Я всегда мечтал сделать учителя счастливым, но на самом деле я хотел стать счастливым сам. Но разве наше счастье обязательно одинаково? Не лучше ли остаться с тем, кто любит тебя, или просто найти кого-то, с кем хорошо, и не причинять друг другу боли?
— Нельзя любить и не причинять друг другу боли, — Лю Цингэ оценивающим взглядом окинул слегка поплывшее тонкое лицо, расфокусированный взгляд и едва слышно вздохнул. — Если хочешь сказать что-нибудь еще, то говори. Завтра как раз не вспомнишь.
— У вас ведь кто-то есть, — пробормотал Бинхэ и опустил голову. — Каково это? Когда не… не любишь, а просто спишь?
Лю Цингэ передернул плечами и насмешливо фыркнул.
— Что такое любовь? Можно любить по-разному, можно уважать и хотеть оберегать, ты любишь так, я — иначе, какая разница? Совсем без чувств ничего не выйдет, но сколько у тебя за всю жизнь будет разных чувств, никто не сможет предсказать. Давай-ка поднимемся наверх.
К ночи посетителей стало больше. В углу зала гомонила компания, у стойки ругался какой-то потрепанного вида мужчина, шум становился все громче, и сквозь этот шум Лю Цингэ едва услышал вопрос.
— Вы ведь расстались?
— Это тебя не касается, — вздохнул лорд и поднялся. — Давай, завтра вернется Ян Исюань, и отправимся домой.
— Вы расстались?
— Да что это такое, — сердито пробормотал Лю Цингэ, глядя на окончательно расплывшегося по столу юношу. — Какое твое дело?
Приобняв Бинхэ за талию, лорд потянул его с лавки. Полудемон лишь немного уступал ему ростом, но был немного изящнее и легче. Тащить такой вес для Лю Цингэ не составляло никаких трудностей, но нести ученика на руках или через плечо по узкой лестнице не хотелось.
— Ногами перебирай, — сухо приказал он, но поднятый на ноги Бинхэ кулем повис в его руках и уткнулся носом в плечо.
— Я ведь красивый, я знаю, — забормотал юноша. — Я же… я во сне видел, я кажусь вам красивым, я такое сразу вижу. Я же красивее того, кого вы бросили? Вам любовь не нужна, и мне не нужна тоже.
— Ногами перебирай, — прорычал Лю Цингэ, но Бинхэ только хмыкнул и едва не рухнул.
Взбесившись, лорд приподнял его за талию и понес так, не давая коснуться ногами земли.
— Тошнит, — сонно пожаловался полудемон и поежился. — А я тогда влез в вашего этого парня и оказался, ну, в вашей постели. С вами, в тот день, когда вы прощались. Это не я придумал, это все Мэнмо, старая мразь… запер меня с вами, я и вырваться не мог, просто… Я теперь ни о чем другом думать не могу.
Выругавшись сквозь стиснутые зубы, лорд удержался от желания сбросить Бинхэ с лестницы и потащил его наверх.
Значит, по снам… Понятно тогда, чего он шарахался.
Вспомнив ночь и утро перед отъездом, Лю Цингэ ощутил, как щеки опалило огнем, и даже остановился на мгновение.
— Мы с вами провели утро вместе, — сонно подтвердил Бинхэ, отчаянно зевнул и пристроил голову на плече лорда, покачивая ногами. — Сначала было страшно и противно, а потом… вам ведь тоже любовь не нужна. Мы можем…
Лю Цингэ торопливо зажал ему рот свободной рукой и втащил в комнату.
— Надеюсь, на утро ты ничего не вспомнишь, — пробормотал он, сгружая безвольное тело на постель. — И за ночь никуда не денешься.
Ночевать рядом с Бинхэ он теперь не согласился бы ни на каких условиях. Все эти брожения по снам и памяти — всего лишь давнее прошлое для него, но не для полудемона. Слишком мал он еще о таком раздумывать, слишком глуп и влюбчив, и восемнадцатилетие никакой роли не играет.
Перебравшись в соседнюю комнату, Лю Цингэ некоторое время прислушивался к негромкому дыханию за стеной, прежде чем уснуть.
Спустя несколько часов его разбудил отчаянный и неумелый поцелуй.