Часть 33 (1/2)
— Повтори все слово в слово, — потребовал Шэнь Цинцю и остановился напротив стола, сверля Юэ Цинъюаня тяжелым взглядом.
— Это просто речи выжившего из ума старика, — в десятый раз устало повторил Юэ Цинъюань. — “Через год вот на этом самом месте он узнает о демонической крови ученика и низвергнет его в бездну, не задумавшись ни на секунду…”
Лорд пика Цинцзин презрительно фыркнул и взмахнул веером, раскрывая его.
— Ошибочка, старая мразь, — прошипел он. — Я уже давно обо всем знаю. Но откуда такая точность? Даже если он выжил из ума, его словами нельзя пренебрегать. Он так давно и плотно общается с демонами, что может и вправду знать что-то важное… То есть мог знать, пока ты его не убил. Объясни мне, зачем ты полез туда в одиночку?
— Думаешь, мне могло не хватить сил? — удивился глава Юэ. В глубине иссиня-черных, с неразличимым зрачком глаз заплясали смешинки.
— Благоразумия тебе не хватает, причем постоянно, — буркнул Шэнь Цинцю и отвернулся, внезапно заинтересовавшись пейзажем за окном. — Силы твои непостижимы и недостижимы, даже ты сам вряд ли осознаешь, насколько они велики. Иногда мне кажется, что ты провел уже несколько жизней в непрерывном совершенствовании и скопил такой опыт, рядом с которым все остальные заклинатели — беспомощные дети… Что не отменяет везения или случайности. Ни в коем случае не покушаюсь на авторитет уважаемого главы, но на вас впору колокольчик вешать, чтобы по звону отслеживать…
Легко разбрасывая ядовитые слова, Шэнь Цинцю обернулся и замер, оборвав свою речь на полуслове.
Сегодня над пиками собрались пушистые серые тучи. Толкаясь боками, они скрыли солнечные лучи и приготовились пролиться первым весенним дождем; рассеянный блеклый свет съедал цвета, делая их темнее и строже.
Глава Юэ сидел за столом, не глядя на мечущегося Шэнь Цинцю. Под стать тучам он выглядел серым и уставшим и казался куда старше, чем был на самом деле; а ведь время вовсе не трогало могучих заклинателей, оставляя их тела юными на долгие-долгие годы. Слегка ссутулив широкие плечи, глава молча смотрел на темное дерево стола прямо перед собой, и в глазах его ярче обозначились красные прожилки. На мгновение лорд пика Цинцзин ощутил укол беспокойства.
Юэ Цинъюань всегда смотрел на него. Всегда. Пусть краем глаза, но он никогда не выпускал младшего брата из своего внимания, кроме тех редких случаев, когда смотреть на Шэнь Цинцю ему было физически больно.
Всплеснув широкими рукавами, Шэнь Цинцю в два шага обогнул стол и опустился на колени, пытливо заглядывая в опустевшее лицо Юэ Цинъюаня.
— Снова снилось? Снова я?
Глава Юэ отвел глаза. Казалось, ему хотелось вовсе закрыть лицо обеими руками.
Он видел тот день, когда из пещер вынесли тело Лю Цингэ, погибшего от искажения ци. Видел, как вызывающе и болезненно-внимательно смотрел тогда Шэнь Цинцю и щерился, словно раненый волк.
Поверишь или нет? Поверишь ли мне — или снова другим?
Тогда Юэ Цинъюань сторговался с собственной совестью и принял вину Шэнь Цинцю со смиренным вздохом и лицемерным чувством очередного вонзенного в спину ножа. А-Цзю был опасен, как опасен сбежавший из клетки зверь, мучимый ранами от хлыста. Он виноват, но не виновен.
Юэ Цинъюань принял сторону большинства и поверил в вину брата, но все-таки постарался скрыть произошедшее. Он находил тогда странное удовольствие от этой игры, словно владелец опасного чудовища, мурлычущего на его коленях. Этот зверь принадлежал только ему, и если он кого-то и разорвал, то это вина хозяина, а не чудовища.
Перед глазами проплывали все те моменты, когда он верил кому угодно, кроме Шэнь Цинцю. Сколько среди обвиняющих было таких Лао Гунчжу, которые просто пытались ударить побольнее, и неважно, кому достанется удар: самому ли Шэнь Цинцю, главе Юэ или школе в целом?
Тогда он не смел ни до конца принять, ни окончательно отвергнуть. Остатки искаженной морали сходились в смертельной схватке с личной привязанностью, раскалывая душу. Тогда он еще не был готов.
Теперь он ясно видел цену благочестия, которую выворачивали в любую сторону и крутили, кому как нравится; самые страшные события люди накрывали праведностью, словно труп отрезом ткани.
— Прекрати, — сухо скомандовал Шэнь Цинцю и поднялся с колен. Приблизившись на расстояние вдоха, он одной рукой прижал голову Юэ Цинъюаня к своему животу, а второй накрыл его глаза. — Ничего этого не было, запомни. Теперь все хорошо и будет еще лучше. Слышишь?
Но это было, беспомощно подумал глава Юэ и зажмурился, ощущая веками прохладную шероховатость ладоней. Было, но я не посмею рассказать.
— Одно меня беспокоит, — задумчиво заметил Шэнь Цинцю над его головой. — Ты слишком силен, и отбрасывать твои сны… я не решаюсь. Быть может, это вовсе не кошмары, а предчувствие. Что у нас там через год?
— Собрание Союза Бессмертных, — эхом отозвался глава Юэ.
Шэнь Цинцю напряженно замер.
— И каков шанс, что его станут проводить после уничтожения дворца? — осторожно спросил он и отстранился. — И каков шанс, что собрание произойдет именно в ущелье Цзюэди?
Юэ Цинъюань неопределенно пожал плечами. Он и сам уже не слишком понимал, какие события повторятся, а каким никогда не суждено случиться.
— Если там я должен узнать о демонической крови Бинхэ… — Шэнь Цинцю забормотал себе под нос, постукивая веером по бедру. Дважды неспешно обойдя комнату, он поднял на Юэ Цинъюаня влажно блестящие сине-зеленые глаза. — Вряд ли кто-то подсядет ко мне на трибуне и расскажет о семейном древе моего ученика. Кровь могут пробудить демоны, а значит, они каким-то образом окажутся на собрании. Прорыв, нападение? Возможность уничтожить самых сильных юных заклинателей, пока они не вошли в полную силу? Мы должны быть готовы, даже если все это пророчество окажется полной чушью. Сбросить Бинхэ в бездну? А зачем я тогда тратил на него столько времени?! Нет уж, пусть он и оказался демоном, но я вколочу в него покорность и отвращение к половине своих корней и точно не стану убивать… Слишком расточительно.
“Ты должен был прирезать его еще ребенком, или тебе тоже запрещено вредить ему? Растишь будущего мужа для своего возлюбленного, Юэ? Печальная судьба”
“Этот полудемон уведет Шэнь Цинцю и сделает своим, а ты будешь молча наблюдать, не имея возможности ничего изменить. Сначала я думал прикончить зеленоглазую змею, потом пытался приручить, но не вышло. Теперь я думаю, что отдать его на потеху Бинхэ — тоже достойная кара”
Юэ Цинъюань почувствовал, что голова его стала огромной и невесомой, готовая отделиться от тела и взлететь под потолок. Неужели он снова попал в ту же ловушку, в которую, очевидно, попал совсем другой Юэ Цинъюань? Настолько смягчил отношение лордов к демонам, что для Шэнь Цинцю стало возможным полудемона принять и полюбить?
— Демон остается демоном, — резко заговорил он, едва слыша собственные слова. — Демоны не есть абсолютное зло, но с людьми они несовместимы.
Пусть Му Цинфан решает сам, но для Шэнь Цинцю он такой судьбы не допустит, и пусть летят в ту же бездну все смиренные возгласы о судьбе и невмешательстве. Он целую жизнь провел в стороне, за порогом. Больше никогда он не станет надеяться на высшие силы.
— Демоны-демоны, — пробормотал Шэнь Цинцю и загадочно прищурился. — Лорду Му ты забыл прочесть эту часть лекции. Разве тьма в его ци — повод не доверять ему? А ведь я знаю его куда хуже Бинхэ.
— Тьма — не зло, — повторил Юэ Цинъюань и замялся, силясь подобрать верные слова. — Тьма может скрывать непонятные посторонним мотивы или призывать действовать как-то иначе. Если встанет перед твоим учеником выбор, кого спасти: внезапно обретенную родню по крови, о которой он так мечтает, или нас — кого он выберет? Зов рода бывает слишком силен. Я просто хочу, чтобы ты был готов к такому варианту.
— Я всегда ко всему готов, — буркнул Шэнь Цинцю и задрал подбородок, холодно глядя куда-то в пустоту. — Я не верю до конца даже себе, хотя Му Цинфану доверяю ровно настолько, насколько вообще могу верить людям. Я уверен, что он не предаст нас. И я уверен, что с его-то прошлым для него страшнее всего было открывать свой разум и учиться не делить мир только на белое и черное…
Я не узнаю тебя, едва не произнес Юэ Цинъюань, но только усмехнулся беззвучно. Прошлый Шэнь Цинцю таял в его памяти, и уже почти не удавалось вспомнить, каким он был — человек с детскими глазами на тонком лице, научившийся ненавидеть всех и умеющий только обороняться, но не подпускать. Родившийся под несчастливой звездой, сломанный обстоятельствами и превративший свой изъян в свою силу и свою же погибель.
Тот Шэнь Цинцю не раздумывая уничтожил бы и Ло Бинхэ, и Гунъи Сяо, и Му Цинфана, на худой конец. Боль делает людской разум узким и хрупким, не давая ему раскрыться.
И пусть в этой жизни все странно, но Шэнь Цинцю здесь куда сильнее и человечнее, потому что трещинка внутри него едва заметна. Только бы не дать этой трещинке разрастись до прежних размеров.
— Темнишь, — равнодушно бросил лорд и посмотрел на Юэ Цинъюаня сосредоточенно, как кухарка смотрит на свежую рыбину, раздумывая, как бы половчее ее выпотрошить. — Уверен, задай я нужный вопрос, и ты не смог бы отпереться, но я не знаю, о чем спрашивать. Храни пока свои секреты, глава. Только не рассчитывай, что они останутся твоими надолго.
Му Цинфан ощущал приближение Мобэя каким-то звериным чутьем. С самого утра его начинало преследовать чувство чужого взгляда между лопаток, колючего и внимательного. После нескольких часов лорд становился рассеян, и зелья валились у него из рук. В таких случаях ученики поднимали гвалт и вежливо, но неотвратимо выставляли своего наставника немного прогуляться или поспать. Каждый ученик пика целителей помнил одно простое правило: если концентрация потеряна, в глазах двоится, а склянки с лекарствами неотличимы одна от другой, то следует позвать другого лекаря, а самому отправиться на отдых. В таком состоянии можно нанести больше вреда, чем пользы.
Му Цинфан вздыхал и выбирался из подвалов, как крот из норы; он с раздражением щурился на солнце и недружелюбно поглядывал на природное ликование вокруг. После нескольких тяжелых вздохов отлученный от инструментов лорд неспешно брел в дальний уголок сада, где заканчивались грядки с лекарственными травами и начинался настоящий лес, спускающийся вниз по склону. Здесь было сумрачно, влажно и тихо.
Именно это место и облюбовал Мобэй-цзюнь. К приходу своего лорда он обычно уже оказывался в нужном месте и сидел на земле, понемногу покрывающейся инеем. Му Цинфан так до сих пор не определился, как относиться к своему нежданному поклоннику, но каждый раз замирал в невольном восхищении.
Ледяной демон обладал грацией огромной снежной кошки. Он вытягивал длинные ноги в расшитых серебром синих сапогах, спиной опирался о большой валун и запрокидывал голову, открывая увешанную цепочками длинную бледную шею. Белоснежные волосы со множеством косичек достигали земли, вольно расплескавшись по плечам и меху накидки, а голубоватые рога сияли в полумраке, как подсвеченный речной лед.
При виде целителя он поднимал инеистые веки, и в глазах его таилось целое море; лениво улыбнувшись, демон одним движением оказывался на ногах и учтиво склонял голову, не теряя царственного достоинства.
— Мой лорд, — тихим и низким, пробирающим до костей голосом произносил он, и Му Цинфан ощущал прохладные потоки ветра, заключающие его тело в мягкий кокон. По коже расходились волны дрожи, а ледяной меч на груди становился почти осязаем.
Но на этот раз ощущение было слишком уж сильным. Мобэй не показывался с середины зимы, а за окном уже вовсю расходилась весна; Му Цинфан несколько раз встревоженно оглядывался. Сегодня он остался в одиночестве: внезапно проникшись близостью собрания Союза Бессмертных и припомнив нападение демонов, лекари в едином порыве решили обучиться хоть какой-то самообороне и теперь дважды в неделю страдали вместе с учениками лорда Лю, тайком делясь с ними рецептами быстрого избавления от синяков.
Мобэй все равно не посмеет открыть портал прямо на пик. Он может проскользнуть куда угодно, что служит постоянным источником головной боли для самого Му Цинфана, боящегося очередного нападения. Он даже не сдержался и пошел прямиком к Юэ Цинъюаню, выложив все свои сомнения. Глава Юэ выслушал, покивал и попросил ни о чем не беспокоиться, но как тут не беспокоиться, когда демон в любой момент…
По спине прошелся язык ледяного ветра, и Му Цинфан выпустил из рук банку с драгоценным порошком из семян трихозанта.
Тонкий и гибкий хвост подхватил банку в воздухе и осторожно опустил на поверхность стола. Онемев, Му Цинфан наблюдал за голубоватым шипом на конце хвоста — острие влажно мерцало.
Какой-то яд, растерянно подумал лорд. Мобэй еще и ядовит. А раньше всегда в плаще приходил и хвоста не показывал…
— Мой лорд, — хрипло выдохнул демон на ухо Му Цинфану, и ухо, несмотря на холод, обдало жаром. — Не сдержался. Прошу простить.
— Меня пугают такие появления прямо в комнатах пика, — Му Цинфан развернулся и нос к носу столкнулся с Мобэем. Тот глуповато моргнул, и вытянутые узкие зрачки его расплескались на всю радужку, скрыв яркую голубизну. — Прошу вас больше так не делать.
Демон склонил голову к плечу и виновато поджал губы: