Часть 25 (1/2)
Расправив потертое письмо, Шэнь Цинцю осторожно пригладил разлохмаченные уголки. Письмо было написано старательным и угловатым почерком, который у Бинхэ выходил только в минуты вдохновения после двадцати-двадцати пяти испорченных листов бумаги. Сколько раз он переписывал это короткое послание?
Шэнь Цинцю никогда не получал писем. У него не было семьи, которая по праздникам присылала бы ему длинные свитки с новостями и непременным пожеланием здоровья в самом конце, не было возлюбленной, украдкой передающей надушенные записки. Даже Юэ Цинъюань не писал ему, потому что либо был рядом, либо всеми силами стремился рядом оказаться и на бумажную волокиту времени тратить не хотел.
Простой лист бумаги вызывал в горном лорде неописуемые чувства. Их было слишком много, и ни одно не удавалось поймать за хвост. Шэнь Цинцю чувствовал себя нищим, которому вдруг на колени вывалили целую гору золота, и золото это все сыпалось и сыпалось, превращая реальность в сон.
Быть может, все началось со слов Юэ Цинъюаня, сказанных уже сотни раз, но никогда не достигавших сердца, или со слов Му Цинфана, или со злосчастного веера, который Лю Цингэ с такой силой вбил в камни, что вытащить его не представлялось возможным. Письмо стало последней каплей, и лорд вдруг со всей беспомощностью и ужасом осознал, что более не одинок.
То, к чему он стремился и чего страшился, все-таки случилось. Несмотря на его колючки и дурной нрав, на отчаянную язвительность и неумение признать свою неправоту люди все-таки пробрались под его панцирь и достигли мягкого нутра, так и не успевшего окончательно закаменеть. Однако это чувство чужого присутствия где-то в глубине сердца ощущалось болезненной занозой, которую хотелось выдернуть.
Зима перевалила за середину, но дело так и не сдвинулось с мертвой точки. Ло Бинхэ никак не мог подобраться к секрету зелья, Лао Гунчжу до сих пор не бросил на юношу ни одного двусмысленного взгляда, и бестолковый ученик все глубже проваливался в отчаяние.
Закат за окном понемногу бледнел, и по небу потянулась пелена плотных облаков. На востоке их окрасило в густой фиолетовый, и Шэнь Цинцю со вздохом сложил письмо.
Ничего в нем и нет такого, кроме заверений в уважении и просьб немного поверить в юного ученика, дать ему возможность принести пользу. Ничего, кроме короткой приписки в конце.
“Этот бестолковый ученик умоляет не оставлять его.”
— Мелкий манипулятор, — пробормотал Шэнь Цинцю и запалил свечу, готовясь отойти ко сну.
Бинхэ поджидал на той тонкой границе, на которой еще были слышны неясные шорохи бамбука за окном и шепот ветра, но тело уже становилось расслабленным, мягким. Здесь он был неясной тенью — протягивал руку, приглашая шагнуть глубже.
Шэнь Цинцю приходилось касаться этих бесплотных пальцев, ощущая их неплотную прохладу. Ученик с поклоном проводил его в темноту и только там обретал объем и цвет, словно кое-как вылепленную фигурку наконец обжигали в печи и покрывали краской.
Ло Бинхэ сильно вырос. Лицо его понемногу теряло — слишком рано теряло! — юношескую миловидность и становилось резче, а глаза уже не казались такими широко распахнутыми, беззаветно-доверчивыми. Теперь он смотрел холодно, с прищуром, однако при взгляде на учителя вся эта ледяная надменность таяла без следа. Вместо желто-золотого одеяния дворца ученик являлся в привычном бело-зеленом наряде, словно и не покидал пик Цинцзин. Только густые волосы начали завиваться еще отчаянней и топорщились во все стороны, а плечи изрядно расширились.
— Ваша бессонница доконает и вас, и меня, — вздохнул Бинхэ и растерянно потер ладонь. Каждый раз в сон учителя приходилось пробиваться с боем: спал Шэнь Цинцю короткими урывками, поминутно просыпаясь. Приходилось пробираться к самой поверхности, ловить суетливый, неспокойный разум и тянуть на дно, насильно заставляя не столько присутствовать на встречах, сколько отдохнуть хоть немного. — Почему бы вам не посетить лорда Му? Ваша усталость тревожит меня..
— Почему бы тебе не перейти к делу побыстрее? — ровно отозвался Шэнь Цинцю и осмотрелся. Сегодня пространство сна было полной копией комнаты Бинхэ во дворце Хуаньхуа, и только за окнами зеленым маревом шелестел бамбук. — Опять тратишь силы на всякие глупости, еще и наглости набрался меня отчитывать.
Ученик только развел руками и смущенно улыбнулся. Не рассказывать же учителю, с каким удовольствием и трепетом он воссоздает дорогие бирюзовые наряды и драгоценные веера!..
Пока он не может преподнести их в реальном мире, не может честно сказать о том, как же соскучился, но сон — его территория.
— Я могу прийти к нему во сне и поделиться тем, что узнал здесь, — продолжал гнуть свою линию Ло Бинхэ. — Я нашел много рецептов сонных настоев. Только поговорите с ним заранее, чтобы он не решил чего…
— А, то есть просить меня поговорить с Лю Цингэ ты не желаешь? — прищурился Шэнь Цинцю и с намеком хлопнул тяжелым веером по ладони. — У нашего железного шиди вдруг тоже появились проблемы со сном, какое совпадение!
— Я тут ни при чем, — торопливо заверил Бинхэ и посмотрел на учителя кристально-честными глазами. — Разве мог я осмелиться потревожить сон лорда пика Байчжань?
— С твоей наглостью ты в любой сон с ногами влезешь, и не строй мне тут глазки, — рассеянно отмахнулся Шэнь Цинцю и присел на идеально застеленную постель. Во сне его тело не уставало, но говорить стоя казалось слишком неправильным. — На белую овечку ты совершенно не похож, прекрати.
Бинхэ мигом опустился на пол напротив него.
— Ты по-прежнему не желаешь отвечать, откуда взял эти странные знания и как смог научиться ими пользоваться, — сложенный веер развернулся, открывая изящный сине-зеленый пейзаж с редкими росчерками серебра. — Врешь и не признаешь своих ошибок. Сегодняшний день не станет исключением?
— Учитель, я все объясню при личной встрече, — умоляюще пробормотал Бинхэ. — Сны не слишком надежны. После пробуждения часть сказанного забывается, поэтому я рассказываю вам лишь общее, упуская детали. Я веду записи и передам их, как только представится возможность.
— Я запоминал бы все, если бы после сразу просыпался, — Шэнь Цинцю снова сложил веер, наклонился вперед и мстительно ткнул кончиком Бинхэ прямо в лоб.
— Вам нужно отдыхать, а без моей помощи…
Сине-зеленые глаза опасно прищурились, но Бинхэ не заметил сгущающихся туч.
— Без твоей помощи, значит, — холодно повторил Шэнь Цинцю и коротко стукнул веером по излишне задранному носу. — Совершенно беспомощен твой старый учитель, даже поспать самостоятельно не может.
Бинхэ с обидой потер пострадавший кончик носа. Тот немедленно распух, но под выразительным взглядом Шэнь Цинцю мигом принял нормальный цвет.
— Рассказывай, — коротко повелел лорд. Лицо его стало слегка скучающим, но взгляд остался цепким. — Не знаю, сколько мне удастся продержаться в этот раз.
Бинхэ с готовностью кивнул и подобрался.
— До зелья я никак не могу добраться, но я подружился со старшим учеником. Он очень тепло отзывается о вас — в прошлый раз именно ему довелось встретить вас с лордом Му. Лао Гунчжу ему очень доверяет, и это доверие вполне оправданно. Гунъи Сяо очень… порядочный? Непонятно, как этот мерзкий старик смог воспитать такого добросердечного и вместе с тем отважного юношу.
— Не мерзкий старик, а Лао Гунчжу, — поправил Шэнь Цинцю и закатил глаза. — Это я могу обзывать его как вздумается, а ты изволь-ка с уважением относиться к старшим. Что же во всем этом неясного? Я ведь смог воспитать тебя, а в глазах людей я куда большая мразь, чем хозяин дворца.
Глаза Бинхэ блеснули. В глубине его зрачков взметнулось пламя.
— Хотел бы я увидеть того, кто посмеет оскорбить учителя в моем присутствии, — пробормотал он и улыбнулся так тепло и ласково, что даже у Шэнь Цинцю вдруг мурашки пробежали по спине.
— В шестнадцать юношам положено быть нежными и ласковыми, а не скалить зубы. Ну-ка сделай человеческое лицо.
Бинхэ с недоумением моргнул.
— Что, забыл? — лорд склонил голову к плечу и усмехнулся. — День твоего рождения. Ты взрослеешь слишком быстро, и я не хотел бы такой юности для тебя, но не мне выбирать.
— Я выбрал сам, — пожал плечами Бинхэ и бросил на учителя вороватый взгляд. — Даже против вашей воли.
Он и вправду позабыл о своем дне рождения.
— Мы снова отвлекаемся.
Юноша выпрямился и с примерным видом сложил ладони на коленях.
— Я стараюсь общаться с учениками и вызывать у них чувство расположения, — тоном праведника начал он и хитро ухмыльнулся.
— И как, получается? — бесстрастно уточнил лорд и обмахнулся веером. Юноша сник.
— Иногда получается не совсем так, как я предполагал.
Под пристальным взглядом Шэнь Цинцю Ло Бинхэ взмахнул рукой, и комната растворилась во тьме. Вокруг поднялись рослые, лишенные листвы деревья, верхушки их касались густых туч. На крошечной заснеженной полянке горел костерок.
— В последнее время демоны слишком активны, а еще случилось кое-что странное, — бросил Бинхэ, со стороны наблюдая за самим собой. Бинхэ из воспоминания мирно грел руки у огня. — Нас направили в деревню неподалеку от дворца, чтобы мы…
— Шиди, шиди! — зазвенели два девичьих голоса в унисон. — Посмотри, какие чудные цветы мы нашли! Откуда они здесь посреди зимы?
Две девушки в ярких золотых одеяниях и пушистых шубках бросились наперегонки к помрачневшему соученику. Волосы они украсили нежно-голубыми соцветиями, источающими едва заметное сияние.
При виде безобидных цветов хмурый Бинхэ подскочил, будто его оса ужалила. Бросившись к девушкам, он вырвал венки из их волос и швырнул в костер, сминая нежные лепестки.
Шэнь Цинцю выразительно хмыкнул и закатил глаза. Бинхэ рядом только пристыженно опустил взгляд, пока его трехдневной давности воспоминание разворачивалось перед учителем.
Бинхэ тогда не слишком церемонился и вырвал цветы вместе с несколькими волосками, досадуя, что самих спутниц нельзя сбросить в костер вместе со всеми их глупостями, болтовней и назойливостью.
— Вы их нюхали? — прорычал он, надвигаясь на опешивших девушек.