Часть 40 (1/2)

— Я больше не могу, — сказал Гарри и рухнул на землю. Влага мгновенно пропитала его свитер, и холод пополз по разгоряченному телу. Наверное, не стоило падать в пожухлую осеннюю траву, будучи насквозь пропотевшим, но Гарри верил в силу лечебных зелий. Он лежал и смотрел на небо: необыкновенно звездное в эту ночь. Блэк сел рядом с ним и принялся подбрасывать квоффл.

— Вам нужно больше тренироваться, если вы хотите сбежать от меня, — заметил он.

— Я не играл всерьез уже несколько лет, — обиделся Гарри. — Да и когда я был капитаном…

— Вы были капитаном? — оживился Блэк. — Строгим?

— Занятым, — Гарри закинул руки за голову. На шестом курсе ему было не до квиддича, и он не чувствовал в себе сил и желания всего себя отдавать спорту. А тренировки с первым курсом явно не были настолько усердными — он действительно подрастерял форму.

— Капитан должен быть строгим, — сказал Орион со знанием дела. — Иначе остальные не будут серьезно относиться к делу. А для меня это важно — чтобы они выкладывались.

— Кто-то может играть ради своего удовольствия.

— Пусть ради своего удовольствия играют у себя во дворе, — фыркнул Орион. — Мы представляем Слизерин.

— Все вы, слизеринцы, обожаете свой факультет.

— Будто бы остальные не такие же. И почему вы не поддерживаете нас?

— Я болею за Гриффиндор, — улыбнулся Гарри. — Не вижу причин менять свои симпатии. К тому же я и так достаточно помог команде Слизерина.

— Возможно, — Орион оперся о землю одной рукой, садясь к нему полубоком. — Вы скучаете по играм? Настоящим?

— Не знаю, — честно признался Гарри. — Мне нравится летать, но я никогда не вкладывал в это… много. У меня получалось, и было весело. Но я не строил планов, как ты.

— Почему? Разве быть звездой квиддича — плохой план?

— Звездности мне и так хватало, — сказал Гарри и тут же прикусил язык. Он уставился в небо, игнорируя заинтересованный взгляд Ориона. Тот чуть наклонился вперед, нависая над ним.

— Неужели? — спросил он. — Вы были популярны в своей школе?

— Чрезмерно, — мрачно буркнул Гарри. Как бы отреагировал Блэк, если бы он рассказал ему о своей популярности? О том, чье неудачное заклятие сделало Гарри знаменитостью? Гарри до ужаса хотелось это сделать, поделиться с ним своими мыслями и сомнениями — в конце концов, Гермиона была права, и Орион мог посмотреть на их ситуацию новым взглядом. Он видел в Реддле только того, кем тот являлся в данный момент, а вовсе не человека из прошлого. Он никогда не видел его красных глаз.

Почему-то Гарри был рад этому.

— Расскажите, — Орион разглядывал его с улыбкой. — У вас было много девушек?

— Меньше, чем у тебя.

— Не так уж их и много, — хмыкнул Орион. — У меня есть невеста.

— А она знает, где ты проводишь свои ночи? — не удержался Гарри.

— Она не стала бы ревновать, — честно ответил Блэк, совершенно не смущаясь своей откровенности. В темноте он не мог разглядеть, что щеки Гарри покрылись румянцем. — Она бы решила, что я просто помешался на квиддиче. У нее довольно… консервативные взгляды.

— И тебе это нравится? — Гарри представил перед собой Вальбургу. Она не была красавицей, это точно. У нее была гордость, присущая богатым, чистокровным девушкам: она всегда держала подбородок высоко поднятым, а спину прямой. Длинные черные волосы красиво спадали на плечи. Но ее лицо всегда было искажено каким-то неприятным выражением, что портило ее внешность гораздо сильнее мелких недостатков, которые легко бы скрылись за улыбкой и приветливым взглядом. Неудивительно, что ее портрет был таким вредным. Гарри перевел взгляд на Блэка: — Она тебе нравится?

— Она моя сестра, — уклончиво ответил Орион. — Я знаю ее с самого детства.

— И все же ты должен на ней жениться. Это… немного странно для меня.

— Это нормально для нашего общества, — в голосе Ориона появилась усталость. Тяжело вздохнув, он вдруг повалился на траву рядом с Гарри. Он тоже был горячим и вспотевшим, от его плеча шел жар. — Наши отцы довольно дружны, и мы фактически живем на две семьи. Наш с ней брак лишь укрепит это единство. Мы давно друг друга знаем и неприятных сюрпризов не будет — это хороший вариант для нас обоих.

— И все же ты лежишь здесь.

— А вы ревнуете?

— Нет, — Гарри тут же отвернулся.

— Она вам не нравится. Вальбурга.

— Я учитель, — напомнил Гарри скорее самому себе, нежели Ориону. — У меня нет особого мнения о твоей невесте. А даже если бы было — я бы не рассказал тебе.

— Как жестоко, — усмехнулся Орион. Он тоже посмотрел на небо и вдруг резко сменил тему: — Почему Сириус — ваша любимая звезда?

Гарри вздрогнул, и он знал, что Блэк плечом почувствовал его дрожь.

— Она яркая, — ответил Гарри тихо. — У нее красивое название.

— А мне нравится Бетельгейзе, — выдохнул Орион мечтательно. — Я помню, что вы считаете это ужасной идеей для имени. Но она красивая. Вы можете разглядеть ее красноту?

— Могу, — Гарри нашел взглядом созвездие Ориона. — Думаю, она ничего.

— Самая красивая звезда на небосклоне, — он вдруг усмехнулся. — Когда я уеду, вы сможете вспоминать обо мне, глядя на небо. Это очень романтично, правда?

— Пожалуй, — признал Гарри. Созвездие Ориона было большим и ярким.

Он повернул голову и увидел, что Орион больше не смотрит на звезды — он смотрел на него. В полумраке невозможно было разглядеть выражение его глаз: они были черными и глубокими. Гарри казалось невероятно глупым то, что они валялись на грязной, холодной траве. В этом не должно было быть никакой романтики, потому что они просто выбрались полетать. Он помнил, как они с Джинни лежали на пахучем лугу около Норы, и ее рыжие волосы разметались по зеленой траве… Сейчас все было иначе. Гарри чувствовал себя так, будто он лежал на дне глубокого колодца — неужели он был настолько несчастен? Холодный воздух проникал в его легкие.

— Расскажите мне что-нибудь, — попросил Орион.

— О чем?

— Не знаю. Кем был тот человек, которого я вам напоминал?

Гарри на миг стало тяжело дышать.

— Он был моим крестным, — признался он тихо. — Моим другом.

— И что с ним стало?

— Его убили.

— Во время вашего побега из Польши? — Орион выделил Польшу голосом. Он знал, что это не правда — догадывался об этом еще в прошлом году. Не было смысла его переубеждать.

— Вроде того, — Гарри сглотнул.

— И каким он был? Как его звали?

— Он был… особенным, — Гарри прикрыл глаза и улыбнулся, проигнорировал его последний вопрос. Он не хотел врать насчет имени Сириуса. — Его семья была очень консервативной, и он с ними разругался. Шел против правил. Был верным другом. Он принял меня, как родного, хотя совсем меня не знал.

— А его семья? Она вас приняла?

— Они все умерли к тому моменту. Его мать была редкостной сукой, — Гарри посмотрел на Ориона и понял, что глаза начинает щипать. Он не мог отвернуться. — Но его отец был вполне ничего. Жаль, что я никогда его не встречал.

Орион открыл рот, глядя на него. Он утопал в полумраке, и Гарри был рад, что он не может разглядеть его как следует. Раньше в такие моменты он видел на его месте Сириуса, но даже разговор о крестном не воскресил его облик. Он мог представить, как тот отступает в темноту, посмеиваясь над его наивностью и неопытностью, над его желанием довериться кому-то… Гарри медленно, но верно забывал его. И сейчас он чувствовал себя маленьким мальчиком, изголодавшимся по чужому теплу. Он вдруг как никогда ясно понял все, что ему говорила Гермиона — такая грустная, уставшая Гермиона, пытающаяся найти свое место в этом новом мире. Было ли оно у Гарри?

Он задыхался в месте, которое считал своим домом.

Орион вдруг протянул руку и нежно коснулся его щеки. Это движение было мягким, но откровенным: как признание, сказанное шепотом в полумраке. Гарри не был уверен в том, что он готов его услышать. Мысли, обличенные в слова, могли быть опасны.

— Ты снова это делаешь, — прошептал Гарри.

— Делаю что? — большой палец смахнул влагу с его щеки.

— Заигрываешь.

— Такова моя натура, — усмехнулся Орион. Гарри отмахнулся от его руки и сел, упираясь локтем в колено. Ну и что он творил? Гарри прекрасно понимал, к чему все идет, но все равно продолжал. Он мог заставить его прекратить, мог твердо и ясно показать, что между ними ничего не может быть, но… Ему не хотелось этого делать. В начале этого года Орион не разговаривал с ним дольше необходимого, и это было неприятным воспоминанием.

Он просто ему нравился. Гарри не встречал еще таких людей, как он.

— О чем вы думаете? — спросил Блэк, тоже выпрямляясь. Они были грязными и промокшими, и Гарри сомневался, что на самом деле эта картина была столь уж романтичной. Но все же она ему нравилась. Орион оперся руками о землю позади себя и откинул голову назад, глядя на звезды. Его темные волосы, спутанные и чуть влажные, обрамляли светлое лицо. Черный свитер обтягивал торс, плотно прилегая к телу.

Гарри смотрел на него и не двигался.

— О том, что ты просто невыносимый, — сказал он. Орион криво усмехнулся.

— А вы — упрямый и загадочный. Сколько вам лет?

— Уж побольше, чем тебе.

— Но ненамного, — он посмотрел на Гарри с мягкой улыбкой. — Не так ли?

— Какая разница? Я все равно твой преподаватель.

— Вы сказали, что мы можем быть друзьями.

— Я начинаю в этом сомневаться, — Гарри оперся о траву рядом с его бедром. Орион вдруг резко подался ему навстречу: его лицо оказалось так близко, что Гарри застыл, пойманный ощущением его дыхания на своей коже.

— Почему же? — спросил Орион с улыбкой. Гарри отпихнул его от себя, чувствуя, что все в его животе сжалось от странного, но приятного чувства. Блэк ухватил его ладонь и прижал к своей твердой груди. Его сердце быстро колотилось. — Я тоже смущаюсь.

— Если бы ты держал свое слово, то и смущаться было бы нечему, — Гарри отнял руку. Его ладонь горела, словно бы чужое тепло впиталось в кожу.

— Я сказал, что зову вас полетать. Мы полетали. Все честно.

— А еще ты сказал, что твои намерения самые чистые. А я уже весь вымазался.

Орион искренне рассмеялся.

— Что ж, мне тоже нечасто приходится валяться в лужах. Но не упускать же момент.

Он смотрел на Гарри так открыто и честно, что на него сложно было злиться. В конце концов, он сам согласился прийти сюда. Он ведь все понимал. Ему тоже этого хотелось: веселья, азарта, ночных приключений… Если бы только он мог почаще выбираться из замка.

— Вы полетаете со мной снова? — спросил Орион. Гарри пожал плечами.

— Я не должен поощрять твои ночные гуляния.

— А еще я должен готовиться к матчу. А вы — отдыхать от пыльных кабинетов.

— Не такие уж они и пыльные.

— Разве вам не скучно? — Орион снова придвинулся к нему. — Целыми днями сидеть за бумагами, а в Хогсмид ходить только с профессорами? Они все намного старше вас.

— Мы с Гермионой ездили в Лондон летом, — напомнил Гарри.

— Но вам ведь одиноко здесь. В Хогвартсе.

Гарри отвернулся от него и посмотрел на замок. Черная громада заслоняла звезды, и лишь несколько окон были освещены в столь поздний час. Хогвартс был для него родным: Гарри знал каждый его закуток, каждый тайный проход, каждую башню… Но внутри Хогвартс был совсем другим. В другом времени Гарри жил в тени Волдеморта, в постоянном ожидании ужасных новостей или жестоких насмешек, однако в то же время рядом с ним были его друзья. Не только Рон и Гермиона, но и остальные: Невилл, Луна, Дин, Симус… Джинни.

— Немного, — признался Гарри тихо. Орион вдруг погрустнел.

— Скажите, — задумчиво спросил он, — вы проводите со мной время, потому что я вам нравлюсь или потому что остальные не так настойчивы?

— Кажется, мы сошлись на мнении, что ты меня шантажируешь, — мрачно ответил Гарри, чувствуя, как начинает биться его сердце.

— Я серьезно.

— Если бы мне было все равно, с кем общаться, я бы гулял с Патрицией, — Гарри уставился на свои руки. У него тоже были сомнения. Мог ли он высказать их? В конце концов, он уже зашел так далеко, что прикрываться преподавательской этикой было уже поздно. Ему вообще не стоило летать со студентом ночью. Не стоило позволять прикасаться к себе или говорить так, будто они вели какую-то скрытую, неприличную игру. Гарри вздохнул и выпалил: — Ну а ты?

— А что я?

— Зачем ты это делаешь? — Гарри повернулся и посмотрел на него. — Пополняешь список побед?

— Ух ты, — легкая улыбка пропала с губ Ориона. — Такого вы мнения обо мне?

— Не знаю, — Гарри прищурился. — Это не меня в замке ждет невеста.

— Нет, вас ждет ваш драгоценный Реддл, — Блэк резко выпрямился. — И он отреагирует похуже Вальбурги, если узнает, с кем вы проводите свои ночи. А он вам даже не жених, насколько мне известно. Или у него есть на вас что-то эдакое, раз вы перед ним так прогибаетесь?

Трава была очень, очень холодной — Гарри только сейчас это понял. Он давно уже промерз до костей, но не замечал этого за разговором. Но сейчас неприятные ощущения от мокрой одежды и холодного ветра вдруг пронзили его насквозь, и Гарри обхватил себя руками, пытаясь согреться.

— Ты не ответил на мой вопрос, — заметил Гарри тихо.

— А что я должен ответить? — Орион нахмурился. — Оправдаться за мой «список побед»? Неужели я не могу захотеть с кем-то подружиться?

— Ты же меня совсем не знаешь.

— А вы и не даете себя узнать, — кажется, он начинал злиться, и Гарри было жаль, что он испортил этот момент. — Вы отвергаете все мои приглашения. Не отвечаете на мои вопросы. И думаете лишь о том, как бы Вилкост и Реддл не узнали. Велика беда!

— Не ты несешь ответственность за эту ситуацию, — осадил его Гарри. — Я пытаюсь хоть раз сделать что-то правильно. Думаешь, мне не приходилось с головой бросаться в опасные авантюры? Да я вообще не помню, когда я в последний раз думал о последствиях!

Он поднялся на ноги, и Орион тут же вскочил следом.

— И что произойдет, если они узнают, что мы с вами летаем по ночам? — спросил он дерзко и прямолинейно. — Я уже совершеннолетний. Со Слизнортом мы иногда сидим до глубокой ночи, и он наливал нам выпить еще курсе на четвертом! Может, Вилкост это и не понравится, но в этом нет ничего предосудительного.

— Ты не понимаешь.

— Чего? Что на самом деле вы просто боитесь Реддла? — Орион вдруг схватил его за локти и крепко сжал, привлекая к себе. — Он вас чем-то шантажирует? Угрожает? Поэтому вы постоянно с ним?

— Ты с ума сошел, — Гарри уперся ладонями ему в грудь. — Ему нужна моя помощь.

— Ему нужна помощь целителей из Мунго, — фыркнул Орион. — Он просто вцепился в вас, будто клещ. И что он нам сделает, если узнает? Убьет?

Гарри усмехнулся. Так оно и будет, не так ли? Если он отпустит Тома, если потеряет его доверие и оставит наедине с той тьмой, что упорно пыталась пробраться в его сердце — Волдеморт убьет их обоих. Гарри был единственным, кто стоял между Реддлом и его страшным будущим, и он не собирался сходить с этого пути. Это была его единственная опора — надежда. Воспоминания о мире, который они с Гермионой покинули, все еще были живыми и яркими.

У Ориона был долг перед семьей, а у Гарри — перед своими друзьями.

— Хватит, — он отстранился от него. — Я хочу вернуться в замок.

— Вам проще сбежать от меня, чем честно поговорить?

— Ты не понимаешь, о чем говоришь.

— Ну так расскажите мне, — воскликнул Орион. — Я помогу вам.

Гарри хотел ему рассказать. Правда хотел. Иногда он перед сном представлял этот сюжет и обретал в нем некоторое успокоение. Но они с Гермионой не знали, что случится, если они начнут рассказывать о своем путешествии. Ведь Дамблдор сказал им тогда, еще на третьем курсе: «Вас не должны увидеть». Никто не должен был знать о вмешательстве в ход времени, поэтому Гарри молчал и смотрел, как ветер треплет кудри Ориона.

— Я не могу, — прошептал он, наконец. — Это не мой секрет.

— Профессор…

— Я хотел бы тебе рассказать, — признался Гарри. — Но все очень сложно. И будет проще, если ты не будешь настаивать. Я не хочу снова с тобой ругаться.

— Ладно, — Орион прищурился. — Как скажете.

Гарри подумал, что он попытался обнять его за талию, но теплые ладони лишь легко скользнули по его бокам, прежде чем Блэк отступил. Он посмотрел на их брошенные метлы, и Гарри тут же пожалел, что их вечер закончился на такой ноте. Все ведь было хорошо. Общаться с Орионом было легко и весело, и Гарри действительно не хватало такого общения. Гермиона была его лучшим другом, конечно, но Гарри скучал по Рону. С ним они могли обсуждать квиддич и всякие глупости, могли пихаться и валяться на траве…

— Вы ведь придете снова? — спросил Орион, когда они двинулись к замку. Он шел очень близко, задевая Гарри плечом.

— Посмотрим.

— Я обещаю больше не спрашивать вас о Реддле. Раз эта тема вас так расстраивает.

Гарри пожал плечами. Он хотел полетать снова. Рядом с Орионом он будто бы пробуждался от странного сна, в который превратилась его жизнь — он будто бы возвращался обратно. Потому что он был так похож на Сириуса? Или потому что от него веяло надежностью и уверенностью — теми качествами, которыми не могла похвастаться жизнь Гарри.

Орион порывался проводить Гарри до комнаты, но тот наотрез отказался от этого предложения: в конце концов, хоть в чем-то он должен был проявлять свой преподавательский статус. Орион скрылся в полумраке замка, а Гарри вернулся к себе.

***</p>

Альфард никогда в жизни не чувствовал себя таким счастливым. Он бежал по коридору, и ему казалось, что в любой момент у него за спиной могут раскрыться крылья. Реддл бежал следом, и они стремительно удалялись от Поттера и его растерянного взгляда. Это был настоящий подвиг — увести Реддла от своего любимого профессора… Но сегодня был особенный день. Альфард раскрыл секрет восьмого этажа.

Когда впереди показался знакомый гобелен, Альфард притормозил. Он хотел представить свою находку в лучшем виде, чтобы удивить Тома — и доказать ему, что он был способен на большее, нежели просто следовать за ним, будто тень. Он не хотел быть таким же, как и все остальные. Его воодушевленные мысли, которые он отринул еще на первом курсе, вдруг вернулись к нему, и Альфард снова ощущал надежду. Образ Ориона, заслоняющий его от мира, покачнулся, будто гигантский колосс — сейчас, прямо сейчас, Альфард начинал новую главу своей жизни. Он мог изучать магию и разгадывать загадки, мог стать мастером окклюменции и легилименции — и наплевать, что его не взяли в Клуб Слизней. Он мог сделать все сам.

— Как ты нашел это место? — спросил Том. Он тяжело дышал, запыхавшись от бега. — Мы все тут облазили…