Часть 36 (2/2)

— А почему нет? Они же не мои друзья, — она пожала плечами. — Он хороший мальчик, но очень одинокий. Жалко его.

Альфард пожал плечами. Было ли ему жалко этого Хагрида? Наверное.

— И часто ты так гуляешь по Лесу?

— Нет. Мы с Роуз обычно вместе, а она терпеть его не может. Иногда он помогает мне найти Джульетту.

Кэти вытащила жабу из кармана. Та равнодушно смотрела перед собой, шевеля лапами.

Около Башни Когтеврана Кэти остановилась.

— Спасибо, что проводил, — она улыбнулась. — Надеюсь, на следующих выходных сможем сходить в Хогсмид компанией поменьше.

— Ага.

Она приподнялась на носках и поцеловала его в щеку. Альфард вздрогнул, но не успел ничего сказать: Кэти развернулась и быстрым шагом начала подниматься по лестнице. Он проводил ее взглядом, а потом поплелся обратно в Слизерин, чувствуя, как горит щека.

Всю дорогу он размышлял над тем, что именно сказать Тому, чтобы выиграть в этой ситуации и в то же время… Может, им вообще ничего не нужно было делать, как Реддл и предлагал? Хагрид никак им не мешал, торчал в своем Лесу и копался в навозе — Поттер никогда бы не променял Тома на этого парня.

Кто вообще в здравом уме смог бы отказаться от Тома?

Альфард добрался до гостиной и обнаружил, что его друзья все еще не вернулись. Вместо них его встретили второкурсники: Малфой покосился на него и принялся нашептывать что-то на ухо Эйвери. Другие студенты не обратили на Альфарда никакого внимания: кто-то играл в плюй-камни, кто-то читал…

— Где Реддл? — спросил Альфард у Малфоя, подойдя поближе и скрестив руки на груди. Тот расплылся в неприятной улыбке.

— Не знаю, — сказал Абраксас. — А где твои новые друзья?

— Чего? — Альфард вздернул бровь.

— Мы тебя видели. С этим… уродцем-переростком.

— И что? — Альфард надеялся, что по его лицу не видно, насколько его встревожила эта новость.

— Это твой план? — спросил Эйвери. — Хочешь разнюхать что-нибудь про полукровку? Амбициозно.

— Зачем мне это делать? — Альфард закатил глаза.

— Кто тебя знает. Ты же встречаешься с грязнокровкой, — ухмыльнулся Малфой.

— Да иди ты, — отмахнулся Альфард. — Придурок.

— Тогда что ты делал с ним в Лесу? Узнал что-то интересное?

— Сам сходи и проверь, — Альфард развернулся и направился в спальню. Малфой и Эйвери хихикали у него за спиной, но ему было наплевать: они были просто глупыми второкурсниками. Не стоило даже думать о них.

— И он не говорит, кто это сделал? — уточнил Гарри. Флимонт покачал головой.

— Да я даже не знаю, что случилось, — сказал он. — Просто видел, как он плакал.

Гарри пожевал губу.

— И как ты думаешь, кто мог его обидеть?

— Если честно — кто угодно, — вздохнул Флимонт. — Но вы понимаете, что я всегда буду подозревать слизеринцев. Они магглорожденных-то обижают, не говоря уже о… других.

— Да уж, — Гарри растрепал волосы. — Ты не знаешь, что произошло, Хагрид ничего не рассказывает. В итоге, я ничего не могу сделать.

— Поговорите с Реддлом? — предложил Флимонт неожиданно. Гарри вздрогнул и поднял на него глаза, на мгновение ощутив себя до странного уязвимым. Но он тут же себя успокоил: то, что Том был его помощником, не являлось секретом.

— Зачем?

— Не думаю, что этим стали бы заниматься старшекурсники, — хмыкнул Флимонт. — Может, кто-то из его друзей? Он должен знать.

Гарри поджал губы. Он не хотел говорить с Томом о Хагриде: он успешно избегал этого разговора почти месяц, стараясь держать их подальше друг от друга. Том ничего не спрашивал, хотя наверняка знал о прогулках Гарри и Хагрида: друзья бы давно ему доложили. Лучше бы все так и оставалось: пока Том не обращал на Хагрида и Миртл никакого внимания, сердце Гарри было спокойно. И если Миртл действительно совершенно не выделялась из толпы первокурсников, была тихой и прилежной, то о Хагриде рано или поздно пришлось бы поговорить. Том мог посчитать, что от него что-то скрывают…

А не он ли стоял за тем, что произошло с Хагридом?

Гарри не хотел так думать. В конце концов, Том тоже прошел через издевательства. Он был довольно спокойным в отношении вопросов крови, если дело не касалось его самого. Он бы не стал этим заниматься.

Поэтому Гарри решил для начала позвать Гермиону и попытаться расспросить Хагрида. Подруга была гораздо более чуткой и мягкой, и ей хотелось доверять — Рубеус проникся к ней симпатией с самой первой встречи. Он с готовностью рассказывал ей о своих питомцах, о профессоре Кеттлберне, о Запретном Лесе… Он не любил говорить только об издевательствах, с которыми ему приходилось сталкиваться в школе. Он никогда не жаловался — так случилось и в этот раз.

— Ничего не произошло, — сказал Хагрид тихо. Он сидел на траве, спрятав лицо, и обдирал кору с веток, складывая ее в корзину.

— Ты можешь нам рассказать, ты же знаешь, — Гермиона похлопала его по руке.

— Все нормально.

— Хагрид, — Гарри поймал его взгляд. — Нет ничего постыдного в том, чтобы поделиться своими проблемами. Мы твои друзья.

— Да, — кивнула Гермиона. — Мы говорим с тобой не как преподаватели. Мы просто видим, что ты очень грустный в последнее время… Ты бы тоже хотел узнать, что произошло, если бы кто-то из твоих друзей был расстроен, правда?

— Наверное, — Хагрид шмыгнул носом. Он покосился на них и вздохнул. — Я просто… Не уверен, что случилось. У меня есть маленький тайник в Запретном Лесу…

Гарри и Гермиона испуганно переглянулись.

— И кто в нем живет? — не удержался Гарри.

— Я надеялся, что там будут жить лукотрусы. Даже посадил лескирет, взял росточек у профессора Бири… В общем-то, у меня был маленький ящик и гнездо, я их к дереву приклеил. А потом пришел… И все разрушено.

— Ужас, — Гермиона нахмурилась. — Ты думаешь, кто-то сломал этот… домик?

— Наверное, — Хагрид шмыгнул носом. — Там все было раскидано, доски сломаны. Но самое обидное — гнездо растоптали. Хорошо, что в нем никто не успел поселиться.

— И кто это мог сделать? Кто знал об этом месте?

Хагрид вздохнул.

— Несколько человек, но… Я не хочу никого обвинять. Оклевещу еще.

— Это кто-то из слизеринцев? — настоял Гарри.

Хагрид замотал головой, но взгляд его забегал, выдавая его с головой. Он вцепился в ветки и принялся рвать кору так отчаянно, что она чуть ли не разлеталась во все стороны. Гермиона успокаивающе похлопала его по плечу и обеспокоенно покосилась на Гарри: они думали об одном и том же. Флимонт сказал верную вещь: старшие курсы могли презирать Хагрида, но они не стали бы тратить свое время на пакости первокурснику. За этим стоял кто-то из младших — а они все так или иначе приятельствовали с Реддлом.

Гарри стоило с ним поговорить. Хотя бы чтобы быть уверенным, что тот ни при чем.

Ночь была теплой и безоблачной. Такие моменты нельзя было упускать: впереди были самые дождливые месяцы осени, которые редко позволяли насладиться ночными полетами. Поэтому Гарри, нацепив свитер и шарф, отправился на поле. В воздухе всегда лучше думалось: ветер будто бы выдувал из головы все лишнее. Тяжесть оставалась внизу, и все казалось проще.

Гарри наворачивал круги над стадионом. Метла была непокорной, слишком тяжелой — Гарри тосковал по своей Молнии. Ему казалось, что он уже почти забыл, каково было летать на ней. Но ему не приходилось соревноваться, поэтому той скорости и маневренности, которую ему предоставляли старые школьные метлы, было достаточно. Гарри облетал кольца, закручивал петли вокруг столбов, поднимался к небу, глядя на блестящие звезды… Растущая луна освещала окрестности, и Гарри мог разглядеть отблески ее света на воде Черного Озера.

Все это было не так уж сложно.

Два года не прошли бесследно, и Гарри верил в это. Он верил в Тома — тот пил какао в его комнате, смешно фыркал, когда хитрое заклинание сбивало его с ног, и улыбался, когда Гарри прикасался к нему. Если Гарри не мог доверять ему, то все это не имело значения. В конце концов, они были связаны до конца своих дней.

Что-то вдруг просвистело мимо его уха. На мгновение ему показалось, что в него кто-то кинул камнем, но затем он заметил серебряный блеск и шелест крыльев. Это был снитч — и откуда он тут взялся? Гарри не успел додумать эту мысль до конца: он невольно протянул руку за мячиком, но не успел его схватить. Снитч ловко увернулся, и Гарри кинулся за ним.

Краем глаза он заметил фигуру на трибунах. Вдруг это был Реддл? Может, он каким-то чудом почувствовал, что Гарри о нем думает — это не было бы чем-то удивительным. Было бы даже забавно: не стоило, конечно, поощрять побеги из спальни по ночам, но Гарри и сам был в подобном повинен.

Гарри не был уверен, что он сумеет поймать снитч на такой метле и в темноте. Тот поблескивал, отражая лунный свет, но этого было недостаточно: стоило ему отлететь подальше, как ночь поглощала его. Однако снитч не пытался скрыться: он то и дело возвращался, словно маня Гарри за собой.

Вскоре стало понятно, что именно это он и делал. Мячик возвращался к своему владельцу: темной фигуре, застывшей у подножия трибун.

Это был не Том, конечно.

— Простите, что помешал, — сказал Орион. Мячик покружил над его головой, а потом послушно упал в протянутую ладонь. Гарри опустился на землю и крепко перехватил метлу: нехорошее чувство словно вдавило его во влажную траву, лишив всякой легкости.

— Что ты здесь делаешь? — он вытер нос и отвернулся. То злополучное занятие с Вилкост было несколько дней назад, и с тех пор Гарри старался не вспоминать о Блэке. Он обсудил случившееся с Гермионой и пришел к выводу, что он вообще не будет об этом думать. Разве это было не лучшим решением? Он чувствовал странную несправедливость в том, что Орион сказал ему, и попытка разобраться в этом ощущении делала все только хуже.

Гарри не ожидал увидеть Блэка посреди ночи — и он не хотел его видеть. Это было время, которое он проводил наедине с собой, и Гарри совсем не хотел тратить его на Ориона. Если бы на поле появился Том, они хотя бы могли обсудить ситуацию с Хагридом, поговорить по душам — Реддл бы оценил этот интимный полумрак и стал бы покладистым, почти ласковым. В теплые моменты он расслаблялся, словно дикое животное, и Гарри смог бы ощутить себя немного уверенней.

С Орионом все было в точности наоборот, и Гарри подумывал просто сесть на метлу и улететь, чтобы не переживать это смятение.

— Я патрулировал коридор и увидел, что кто-то летает, — Орион подкинул снитч и тут же снова поймал. — Мне положено проверять такие вещи.

— Тебе запрещено ночью выходить из замка.

— Да, но вдруг это был бы какой-нибудь студент? Я должен был проверить.

Гарри пожал плечами. Он никогда не был старостой и не знал, как на самом деле происходят патрулирования. Рон отчаянно пренебрегал этой обязанностью и пользовался своими привилегиями только ради полуночных свиданий с Лавандой. Орион, видимо, был ответственным, хотя Гарри ему не верил — уж слишком все складывалось удачно.

— Что ж, это просто я, — он покрепче сжал метлу. — Можешь возвращаться в замок.

Орион поглядел на снитч. Люмос освещал его лицо, делая кожу белой, а волосы — смоляными. Отвести взгляд было непросто, но Гарри искренне старался не пялиться на него. Гермионе бы это понравилось: она бы наверняка сказала, что это прекрасная возможность помириться. Вот только Гарри не собирался этого делать.

— На самом деле я солгал, — признался Орион. — Я знал, что это вы.

— И зачем ты пришел?

— Хотел извиниться за то, что произошло в классе.

Гарри дрогнул.

— О, — он шмыгнул носом. — Ничего страшного. Ты все правильно сказал.

— Правда?

— У тебя сейчас много важных обязаностей, и я, как преподаватель, должен поощрить твое желание больше внимания уделять учебе.

— Ну конечно.

— Профессор Вилкост очень довольна тем, что ты так ответственно подходишь к своей задаче. Если ты хочешь получить ее рекомендацию, то это верный путь.

— Вот как.

— Да.

Они молчали несколько секунд. Гарри не был готов к этому разговору.

— Вы обиделись на меня, не так ли? — Блэк улыбнулся кончиками губ.

— Я твой профессор, Орион, — хмыкнул Гарри. — Я не могу на тебя обижаться.

— Да, это было бы несправедливо.

— Нет, это не так, — тут же возразил Гарри, нахмурившись.

— Разве я не прав? В прошлом году вы сказали, чтобы я оставил вас в покое.

— Зачем ты вообще говоришь это мне? — пробубнил Гарри себе под нос.

— Я хочу помириться. Правда.

— Орион, хватит. Я не злюсь на тебя. Я просто… в общем, ты был прав, и нам лучше не обсуждать такие вещи.

— Какие?

Гарри беспомощно посмотрел на него. Как он должен был объяснить ему то, что сам едва понимал? Он просто осознавал, четко и ясно, что эти тайные беседы с Орионом были чем-то запретным, неправильным. То чувство азарта, которое захватило его в кабинете Вилкост, всегда присутствовало где-то на фоне, но оно вовсе не было чем-то здравым. Из-за него Гарри попадал в смертельные передряги, оно толкало его на авантюры. Толкало к Блэку, который стоял и спокойно разглядывал его, словно ничего странного не происходило. Если Гарри и должен был иметь какой-то авторитет над ним, то пора было признать: он провалил это задание. Орион видел в нем своего сверстника: нескольких лет, которые разделяли их, было слишком мало, чтобы возвести непреодолимую стену. Орион подобрался слишком близко.

— Вы не ответили на мои письма, — вспомнил вдруг Орион.

— Мерлин, — Гарри вздохнул. — Это было сто лет назад.

— Этим летом.

— А ты действительно думал, что я встречусь с тобой в Лондоне?

— Нет, но я хотел поговорить с вами.

— Да неужели, — фыркнул Гарри.

Орион прищурился и поджал губы. Он отвел взгляд, и Гарри тут же почувствовал себя виноватым: он не хотел грубить. В конце концов, может, что-то действительно произошло?

— Извини, — он сделал вперед маленький шаг. — Я… Если бы я встретился с тобой, это можно было бы понять… превратно. Что ты хотел обсудить?

— Теперь вам интересно.

— Хватит, — Гарри поднял руку. Он не собирался превращать этот разговор в обмен претензиями: они оба должны были быть выше этого. — Ты сказал, что хочешь помириться — мы не ссорились. Ничего не произошло. Я просто сказал тебе, что все должно оставаться в рамках профессиональной этики, которую мы оба обязаны соблюдать. Тебе, может, все равно, но у меня могут быть неприятности, если другие профессора узнают, что я близок со студентом.

— А у вас есть лимит на таких студентов?

— Началось, — Гарри бросил метлу на землю и скрестил руки на груди. — Хватит. Если я еще хоть раз буду вынужден выслушивать это…

— Будто бы вы хоть раз прислушивались ко мне.

— Вот об этом я и говорю! — воскликнул Гарри. — Где-то тут должна быть граница. Я твой преподаватель. Я старше тебя.

— Да неужели, — Орион улыбнулся, и Гарри вспыхнул. Этот разговор не имел никакого смысла, и Гарри чувствовал себя так, будто с ним играли, пользуясь его растерянностью. Он не должен был ощущать такое смущение. Когда-то давно он не мог и слова связать рядом с Орионом, постоянно вспоминая о Сириусе, и сейчас все это чувство вернулось.

Мысли о Сириусе заставили его ужаснуться. Орион был отцом его дорогого друга — и пусть сейчас он даже не подозревал о таком будущем, Гарри-то знал правду. Как бы Сириус отреагировал, узнав о том, что тут происходит? Он ненавидел свою мать и мало что говорил об отце, но все же…

— Прекрати, — Гарри мотнул головой. — Все, я ухожу.

— Меня заставляют пойти в Аврорат, — выпалил вдруг Орион, когда Гарри поднял метлу с земли. Он замер, глядя на него удивленно.

— Что ты имеешь в виду? — Гарри нахмурился. — Я думал, ты не хочешь быть аврором.

— Не хочу. Но отец считает, что для меня так будет лучше.

— В каком смысле? Он же не отправит тебя на фронт?

— Конечно, нет, — Орион вздохнул. — Раньше он считался с моим мнением, но в прошлом году… Он был очень зол из-за ситуации с Амелией и Альфардом. Министерство копалось в наших делах, и это была моя вина. Поэтому для меня ситуация изменилась.

— Но ты ведь его первенец и все такое, — Гарри махнул рукой. — Разве ты не должен заниматься семейными делами?

— Должен, но сейчас у меня нет ни связей, ни опыта, ни профессии. Если отец продвинет меня по службе в Аврорате, перед нашей семьей откроются новые двери.

— Звучит не так уж плохо, — заметил Гарри. — Я, конечно, осуждаю такую политику, но у тебя будет хорошая работа. Тебя это так расстраивает?

— Аврорат ничем не лучше маггловской армии. Не хочу отдавать честь. И их дисциплина мне тоже не нужна.

— А чем ты хотел заниматься?

Орион задумался. Гарри поглядел на свою метлу, вспомнив, что он вообще-то собирался прервать этот разговор и вернуться в замок. Но Блэк теперь казался грустным, а не самоуверенным, словно он действительно хотел это обсудить. В прошлом году он поделился своими опасениями насчет бытия аврором, и Гарри помнил, каким уязвимым он казался… Так все и происходило в чистокровных семьях? Он вспомнил о Малфое и его родителях — о многих других слизеринцах, у которых не было иного выбора, кроме как следовать за своими семьями.

— Я получал несколько предложений из квиддичных клубов, — Орион подошел к скамье на первом ряду и сел. Гарри потоптался на месте. Блэк пытался сменить тему, загасив их спор, но это было важной частью его жизни, и Гарри не мог просто уйти. Он вздохнул и опустился рядом, вцепившись в метлу, как в спасательный круг.

— Хочешь играть?

— Я думал совмещать, — Орион откинулся назад, опираясь локтями о второй ряд скамеек. Гарри скользнул взглядом по его телу: белая рубашка казалась сияющей из-за Люмоса. Когда Орион двигался, можно было разглядеть очертания его мускулов — какого черта он вообще не застегивал свою теплую мантию? Гарри отвернулся и потер кончик носа. — Один мой приятель с прошлого курса смог попасть в Отдел Тайн. У меня отличные оценки по заклинаниям, трансфигурации и рунам, а моя семья славится своими артефактами.

— Звучит интересно. Разве это не так же перспективно, как Аврорат?

— Из-за войны в Аврорат стекается много денег, — хмыкнул Орион, чуть потянувшись. — Там работает много людей, которые могут быть полезны. Глава Аврората может стать Министром. Об Отделе Тайн нельзя сказать того же. А квиддич… для Альфарда это было бы отличной возможностью, которую поддержали бы в семье, но от меня ожидают чего-то более практичного.

— Ты поэтому взял тему про Гринготтс? — спросил Гарри.

— Нет, я просто обожаю гоблинов и защитные чары.

Гарри посмотрел ему в глаза и не удержался от смеха. Орион прыснул.

— И почему ты хотел обсудить это со мной? — поинтересовался Гарри.

— А почему нет? В прошлом году я многое с вами обсуждал.

— Я никак не могу тебе помочь.

— Я знаю. Летом я много ругался с отцом из-за этого и из-за Альфарда. И вы были в Лондоне. Поэтому я хотел с вами поговорить. К тому же эта история и вас касалась.

— Лишь косвенно, — Гарри тут же нахмурился.

— Это так. Однако мне начинает казаться, что вы «косвенно» поучаствовали во всем, что произошло за эти три года. Вы притягиваете неприятности.

— Ага, — хмыкнул Гарри. — Неудивительно, что ты здесь.

Орион усмехнулся и ничего не сказал. Какое-то время они сидели в тишине. Гарри начинал замерзать, поэтому прятал кончик носа в своем шарфе. Было уже довольно поздно, и им обоим стоило вернуться в замок. Но Гарри не спешил подниматься: ему казалось, что в воздухе между ними повисла какая-то недосказанность. Орион смотрел на него и молчал; острые тени лежали на его лице. В таком свете он был не похож на Сириуса, не похож… Его глаза казались черными, а губы — бледными и сухими.

— Помните, на первом курсе мы тоже здесь сидели, — вдруг сказал он.

— Когда я помогал Альфарду, — вспомнил Гарри. Тогда все было иначе. Орион заставлял его ощущать тошноту и слабость, которые выкручивали его внутренности. Воспоминания и ассоциации были еще слишком свежими. Сейчас прошлое казалось подернутым дымкой, и Гарри мог вспоминать о своем крестном без боли.

— Этот снитч был для него, — Орион вытащил мячик из кармана. — Мне стоит подарить его школе.

— Оставь себе. Может, однажды ты сможешь отдать его Альфарду.

— Он не делает успехи? В классе?

— Он хороший мальчик, — Гарри пожал плечами. — Полагаю, ему не достает целеустремленности? Он немного теряется на фоне остальных.

— Полагаю, поэтому профессор Слизнорт его не пригласил, — сказал Орион. — Он первый Блэк, который не оказался в Клубе на третьем курсе.

— Слизеринцы слишком большое значение придают этому Клубу.

— Вы просто в нем не были.

Гарри не удержался от смешка. Если бы только Орион знал, что Гарри не просто был в этом Клубе — он был его маленькой звездой, которую Слизнорт показывал своим гостям, словно диковинку. И однажды Гораций говорил ему о Блэках, о своей коллекции, в которую не входил Сириус. Звучало так, будто все остальные присутствовали на полке.

— Возможно, он тебя еще удивит, — улыбнулся Гарри и вздохнул. — Нам пора возвращаться в замок.

— Пожалуй.

Они поднялись и медленно двинулись по полю. Тишина давила на уши: Гарри казалось, что они избегали правильных слов, которые бы прогнали это чувство. Но какие это были слова?

Он вдруг подумал о Реддле, и внезапная вина затопила его. Том был так счастлив в последнее время: они не ругались и не спорили, и на его лице часто блуждала нежная улыбка. То, что Орион пропадал где-то вдалеке, не могло его не радовать, и Гарри не хотел, чтобы все развалилось. В конце концов, они просто разговаривали.

Пусть даже игнорируя то нечто, что по-прежнему находилось между ними. Гарри видел, каким тяжелым был взгляд Ориона, и ему никогда не приходилось испытывать подобное на себе — может, только с Реддлом, и это не было хорошим знаком. Это был взгляд человека, который точно знал, чего хотел — и Гарри совсем не нравилось стоять у них на пути.

Но все же ему стоило рассказать. Орион тянулся к нему так, словно они действительно были кем-то друг для друга, и он не знал, что Гарри помогает Тому подготовиться к дуэли с ним. Он обманывал их обоих.

Гарри вдруг почувствовал себя невероятно паршиво.

— О чем вы думаете? — спросил Орион странным, чувственным шепотом.

— О школе, — Гарри поднял лицо. Он нашел взглядом созвездие Ориона и грустно улыбнулся. — У меня тоже есть много важных дел.

— Вы можете мне рассказать.

Мог ли он?

— Не стоит.

Блэк издал странный звук, похожий на тихое рычание.

— Вы так боитесь говорить о нас? Или дело в том, кого нельзя называть?

Гарри вздрогнул и замер.

— Что? — голос предал его. — О ком ты?

— О Реддле, — Орион прищурился. — А вы о ком подумали?

— Ни о ком, — Гарри отвернулся. — Я не хочу об этом говорить.

— Почему?

— Мы преподаватель и студент, и это все, что тут происходит, — Гарри повторял это, как мантру.

— Мы оба знаем, что есть кое-что еще.

Гарри крепче вцепился в свою несчастную метлу.

— Что ты делаешь?

— Что я делаю?

— Ты знаешь, что так нельзя.

— Почему?

— Хватит это спрашивать, — Гарри разозлился.

Они замолчали, глядя друг на друга. Гарри думал, что они простоят так целый час, не делая попыток прервать эту тишину, но затем Орион шагнул к нему. Гарри вскинул лицо и уперся рукой ему в грудь. Он был твердым и теплым, и его сердце быстро билось. Ветер трепал его кудри. Гарри смотрел на него мгновение, чувствуя, как медленно что-то разогревается внутри него. Может, было бы проще, окажись Том на месте Ориона — Гарри не пришлось бы ощущать себя так, будто он предает целый мир, возложивший на него свое спасение, просто одним фактом своего нахождения здесь.

Гарри мотнул головой.

— Мы можем быть друзьями. И все.

— Хорошо, — Орион кивнул.

— И больше не будем об этом говорить.

— Вы даже ничего не сказали.

— Ты меня прекрасно понял. Это не то, чем я занимаюсь со своими друзьями.

Орион коснулся его плеча в каком-то растерянном жесте.

— И чем же вы занимаетесь?

— Играю в шахматы?

— Шахматы не самая моя любимая игра, — Орион отпустил его рукав. — Но я тоже люблю летать по ночам. И в подземелье нет окон, если вы понимаете, о чем я.

Гарри закатил глаза и тяжело вздохнул.

— Ты просто невыносим.

— Думаю, в глубине души вам это нравится.