Часть 35 (1/2)

— Его зовут Рубеус Хагрид, — сказал Роберт Дунган. — Он тот еще придурок.

Альфард прищурился.

— Почему придурок?

— Да он отсталый, — Роберт пожал плечами. Он казался самым активным среди первого курса Слизерина, поэтому Том решил расспросить именно его. После прошлогоднего происшествия в Дуэльном Клубе престиж их компании сильно упал, но первокурсники все равно были впечатлены и шли на контакт. До них долетали только слухи, в которых Том казался почти мучеником: он, конечно, проиграл бой, но он сражался со старостой Слизерина, который из-за него получил отработку и пропустил матчи.

— Что значит отсталый? — Том скрестил руки на груди.

— Он туповат, — ответил Роберт. — Не может даже простой Люмос сделать без того, чтобы опозориться на весь класс. Профессора его просто жалеют.

— Все?

— Кроме профессора Слизнорта, — Роберт приосанился. — Он справедливый. А вот Дамблдор и Поттер, конечно… Они любят гриффиндорцев.

Альфард усмехнулся и покосился на Тома. Тот сидел на подлокотнике дивана и выглядел недовольным. Новости о переростке его не обрадовали, и Альфарду казалось, что он почти может услышать, как носятся мысли в голове Реддла. Тот смотрел перед собой, покусывая губу. Строил планы? Эта задачка была непростой: если Поттер воспылал симпатией к переростку, то Том мало что мог сделать.

— Что он вообще забыл в Хогвартсе? — спросил Максимилиан. — Разве для таких, как он, нет каких-то специальных заведений?

— Вот-вот! — поддержал его Малфой. Он сидел на диване, и Альфарду казалось, что он то и дело наклоняется к Тому, чтобы прижаться плечом к его бедру. — Мне отец про него писал. Родительский комитет был против его зачисления. Они не уверены, что он… не опасен для других студентов. Он ведь полувеликан — это очевидно. Это даже хуже, чем быть грязнокровкой.

— Мы тоже так думаем, — Роберт кивнул на своих друзей, которые помалкивали и с интересом разглядывали собравшуюся перед камином компанию. Альфард торчал рядом с Томом, словно маяк, и ловил их пронзительные взгляды. — Да и не только мы… Ему никто не рад. Я удивлюсь, если он вообще доучится этот год.

— Надеюсь, он просто отчислится, — пожал плечами Абраксас.

— Так будет лучше для всех, — кивнул Бенджамин. — Да, Том?

— Определенно, — ответил тот.

Альфард усмехнулся.

— Вам следует напомнить этому Хагриду, почему ему здесь не рады, — посоветовал он Роберту. Тот ухмыльнулся и кивнул.

— Нет, — сказал вдруг Реддл. Альфард вскинул голову.

— Нет? — удивился Розье. — Что мы тогда будем делать?

— Мы ничего не будем делать. Поглядим, как все пойдет.

Он уставился перед собой, мрачный и напряженный.

Его «поглядим» растянулось на две недели. За это время Альфард несколько раз замечал Поттера и Грейнджер в компании переростка Хагрида: они то гуляли вокруг озера, то торчали в Лесу. Каким-то образом Хагрид сумел познакомиться с профессором Кеттлберном, который вел Уход за магическими существами. Максимилиан говорил, что он был диким и помешанным на своих зверях — может, поэтому он взял великана под свое крыло? Тот тоже был магическим существом в некотором смысле.

Том только хмурился, но ничего не делал.

— А что он может? — спросил Эдвин, когда Альфард заговорил на эту тему. Они сидели в библиотеке, а Том как всегда пропадал со своим профессором. — Поттер делает свою работу. Он ведет у первого курса. И он только разозлится, если Том навредит этому парню.

— К тому же он не делает ничего… эдакого, — сказал Розье.

— Думаете, Том просто забудет про него?

— Том обязательно что-нибудь придумает, — легкомысленно отозвался Бенджамин.

Но Реддл не спешил решать эту проблему. Он просто наблюдал за тем, как первый курс издевается над переростком, не поощряя и не останавливая их. Он презирал этого Хагрида, но мало что мог тому предъявить — и Поттер не спешил представлять их друг другу.

— Вот что странно, — заметил Эдвин, отвлекая Альфарда от своих мыслей. — Хагрид только появился в замке, а Поттер и Грейнджер уже порхают вокруг него, словно он их драгоценный друг. Они вели себя иначе, когда мы были на первом курсе.

— Не напоминай, — шепнул Максимилиан. — У тебя тут что написано? Почерк ужас.

— Эй, — Эдвин тут же закрыл свой конспект рукой.

— Но ты прав, — сказал Альфард. — Это странно.

— Тому тоже так кажется, — Эдвин вскинул брови. — Не стоит забывать, что мы так и не поняли, что скрывают эти двое. Но он не будет демонстрировать свой интерес, пока все тихо.

Может, тогда стоило подтолкнуть события?

Альфард не мог придумать, что сделать, поэтому просто ждал, что что-нибудь произойдет. Однако в школе по-прежнему было тихо. И Том, несмотря на переростка, прогуливающегося с его Поттером вокруг озера, казался почти счастливым. Он приходил в Слизерин с улыбкой на губах и тут же начинал хмуриться, словно все его проблемы были сосредоточены в их гостиной. Альфарду казалось, что он теряет его — хотя Том никогда ему не принадлежал.

Эту осень можно было бы назвать золотыми временами. Теплые, ясные дни, наполненные обычной школьной суетой. Альфард узнал, что вместо Слизнорта Орион решил писать работу у Вилкост, однако тот не спешил делать следующий ход — ему будто бы стало абсолютно наплевать на события прошлого года, на Тома и Поттера... И на Альфарда.

Все было до отвращения спокойно и славно, и даже война теперь звучала издалека.

Единственной радостью Альфарда был Дуэльный клуб и тайные исследования, которые они проводили в своей комнате. Несмотря на безмятежные деньки, Том не отказывался от своих планов на бой с Орионом — и от своего желания узнать как можно больше о волшебных науках. Однажды он притащил в спальню книги по легилименции и окклюменции: раз Орион владел этими искусствами, то он тоже должен был, и Альфард с готовностью вызвался быть его ассистентом. Он делал это постоянно: остальные немного побаивались вставать в пару с Томом, но Альфард был совсем не против. У Реддла был исключительный талант к магическим наукам, и за ним было не угнаться, но все же Альфарду казалось, что и он сам становится умелее с каждым новым боем.

Но окклюменция и легилименция были намного сложнее, чем боевая магия.

— А если мы что-то сделаем не так? — опасливо спросил Бенджамин. — И останемся дурачками? Легилименцию не просто так ограничивают по возрасту.

— Ты и так дурачок, — захихикал Максимилиан.

— Да пошел ты, придурок!

— Если бы у этой магии могли быть непоправимые последствия, книги по ней нельзя было бы так просто найти, — твердо сказал Том. — И ей бы точно не владели семикурсники. Мы сначала хорошо изучим теорию и подготовимся.

— Я знаю, что легилименцию применяют с помощью одного единственного заклинания, — сказал Альфард. — И чтобы научиться окклюменции, нужно раз за разом испытывать его на себе и учиться сопротивляться.

Он вдруг подумал — если Том хотел овладеть этим искусством, значит, кто-то должен был применить к нему легилименцию. Альфард мгновенно загорелся этой идеей. Может, он становился немного одержим им, но разве это было плохо? Разве можно было сойти с ума от любви к кому-то? Нет, это было просто фигурой речи.

— Ваша семья действительно в этом разбирается? — спросил Том у него.

— Это считается важным и престижным занятием.

Они начали знакомиться с теорией. Реддл тащил к ним в спальню все, что могло быть полезным — и чему Поттер не стал бы его учить. Практиковать магию в комнате было не слишком удобно, но других вариантов у них не было. Если бы только где-то в замке была комната, в которой они могли бы скрываться… Что-нибудь большое, но тайное. У Альфарда не было никаких идей, поэтому мелкие сглазы приходилось проверять прямо посреди спальни, то и дело падая на холодный пол.

Так, наверное, могло продолжаться вечно. Некоторую радость Альфарду приносили редкие моменты уединения с Томом, маленькие прикосновения и взгляды, которые он коллекционировал где-то под сердцем. Не было смысла снова заводить тот разговор, поэтому приходилось довольствоваться тем, что имелось.

К тому же Том по-прежнему переодевался рядом с его кроватью. Альфард наблюдал за ним из-за страниц журнала, делая вид, что он читает статью, а на самом деле разглядывая его тело. Он был красивым, стройным… Его крепкий живот, легкий изгиб талии, ровные плечи… Том, наверное, не считал себя изящным или нежным, но Альфард не мог не смотреть на него так. Видеть его обнаженным равнялось тому, чтобы видеть его уязвимым. Реддл не нуждался в защите, не нуждался даже в помощи, но Альфард все равно жаждал окружить его собой.

В такие моменты он всегда вспоминал Ориона и их летние разговоры. Тот всегда знал, как подступиться, что сказать — он мог соблазнить кого угодно. У Альфарда не было даже этого таланта, и он ощущал себя абсолютно пустым.

Кем он был? Он — Альфард Блэк?

Этот вопрос стал почти болезненным, когда Слизнорт пригласил Тома и Максимилиана в Клуб Слизней. Все слизеринцы мечтали там оказаться, и многие оказывались — за выдающие способности или за впечатляющие семейные связи. Альфард надеялся, что фамилии хватит, чтобы открыть ему дверь на эту закрытую вечеринку, но он ошибся.

— Какого черта взяли тебя? — возмутился Бенджамин, когда Розье довольно приосанился, выйдя из кабинета Слизнорта. — Ты умудрился сдать на «удовлетворительно» даже астрономию. Единственный со всего курса!

— Я вообще-то попал в сборную на втором курсе, — Максимилиан вздернул нос. — Не всегда же за книжками сидеть!

— Это несправедливо, — надулся Бенджамин. — Почему нас не взяли?

— Я думал, что тебя возьмут из-за оценок, — сказал Максимилиан Эдвину.

Тот пожал плечами, но было видно, что он тоже расстроен.

— К тому же у нас богатые семьи! Он же всегда берет… таких, как мы.

— С нашего курса вообще никого больше не взяли, — заметил Том. — Но я думаю, что он и вас пригласит. Может, он не хочет, чтобы это казалось явным фаворитизмом? Пригласить сразу пятерых.

— Наверное, — вздохнул Бенджамин. — Ух отец разозлится… Он столько мне про этот Клуб рассказывал. Они с матерью там и познакомились.

— Кстати! — воодушевился Максимилиан. — Там же можно с кем-то познакомиться!

— Там все старшекурсницы, — заметил Альфард. — Ты им не нужен.

— Вы пессимисты, — Розье отвернулся.

То, что Бенджамин и Эдвин тоже остались за кормой, делало ситуацию не такой паршивой, но все же Альфард начал тревожиться: как бы не оказалось, что в итоге в Клубе окажутся все, кроме него. Семейство Блэков было известным и богатым, но у Слизнорта уже были Орион и Вальбурга, и он мог отказаться от Альфарда.

Пару дней Альфард думал об этой ситуации, а потом понял, что нет никакого смысла грызть себя — он просто решил остаться после урока и расспросить профессора.

— Ох, Альфард, — вздохнул тот, услышав вопрос. — Я не хочу, чтобы ты воспринимал это как личное оскорбление. Ты талантливый юноша. Просто в этом году я решил пригласить тех, кто… особенно старается.

— И что мне надо сделать, чтобы попасть в Клуб?

— Мальчик мой, это же не задание, — улыбнулся профессор. — Каждый талант раскрывается в свое время.

— А если у меня нет таланта?

— У каждого он есть, — Слизнорт похлопал его по плечу.

Альфард вздохнул.

Это был один из немногих вечеров, которые Альфард провел вдалеке от друзей. Он забрался на Астрономическую Башню и оттуда разглядывал окрестности Хогвартса. Ему было холодно и тоскливо, но он не уходил, с головой погрузившись в странное, печальное чувство.

Нечто таинственное будто повисло в воздухе. Все вокруг словно замерло: облака не двигались по небу, а Лес не шумел. Это было похоже на ожидание — тревожное и неумолимое.

Альфард не понимал, что происходит.

Но когда на уроке прорицаний профессор Мерт решила предсказать судьбу Тома Реддла, он вновь ощутил проблеск этого ощущения. Это было дурное предчувствие.

***</p>

— Это очень заботливо с твоей стороны, Гарри — приглядеть за мальчиком.

Гарри повернулся и посмотрел на Дамблдора. Тот стоял в дверях и щурился, глядя на солнце. Ветер трепал полы его мантии. Профессор казался довольным и расслабленным, и Гарри ощущал странное тепло, глядя на него. Он сидел на каменных перилах и издалека наблюдал за тем, как профессор Кеттлберн что-то копает на поляне. Хагрид стоял чуть в стороне, держа в руках огромную корзину.

— Я рад, что хоть как-то смог повлиять на ситуацию.

— Удивительная прозорливость насчет волшебных существ, — Дамблдор встал рядом с ним. — Рубеус добрый мальчик, и забота о других поможет ему сохранить эту доброту. Как ты пришел к такому решению?

— Это была идея Гермионы, — ответил Гарри.

— Что ж, благодаря вам развивается институт ассистентства, — улыбнулся Дамблдор. Но Гарри все равно поежился: ему показалось, что Дамблдор намекал ему на Тома, хотя тот ни слова не сказал о Реддле. Профессор смотрел только на Хагрида.

— А у вас нет никого на примете? — спросил Гарри осторожно.

— Пожалуй, нет. Многие делают успехи в трансфигурации, но я еще не встречал ученика, который бы действительно полюбил эту науку. Когда он — или она — появится, я обязательно возьму его под свое крыло. В конце концов, когда-нибудь и мне понадобится замена на посту преподавателя.

— Уверен, это будет нескоро, — Гарри улыбнулся. — Профессор…

— Да?

— Я хотел поблагодарить вас за то, что вы присматриваете за нами. В прошлом году…

— Не стоит, — мягко сказал Дамблдор. — Мы все должны помогать друг другу. В конце концов, вы с мисс Грейнджер тоже заботитесь… о будущем Хогвартса.

— Пожалуй, — Гарри подозрительно прищурился. — Что-то вас беспокоит?

— В моем возрасте беспокойства редко покидают мысли, — усмехнулся Дамблдор. — Однако я питаю надежду, что однажды наши дни станут безмятежнее.

— Когда война закончится, наверное.

— Наверное, — кивнул Дамблдор. — Есть мысли, когда это случится?

— Ну, — Гарри отвернулся, — когда победят Гриндевальда и магглов?

— Ты прав, пожалуй. Магглы разберутся и без нашей помощи, но кому-то придется сразиться с Гриндевальдом.

Гарри краем глаза наблюдал за его лицом. Что на самом деле связывало Дамблдора и Гриндевальда? И знал ли профессор уже сейчас, что именно он выйдет на бой с Темным волшебником? Гарри стоило узнать его лучше, стоило хотя бы прочитать ту ужасную книгу Риты Скиттер…

— Придется, — согласился Гарри. Дамблдор кивнул.

Они немного помолчали. Кеттлберн на полянке принялся размахивать руками: он, наверное, что-то вопил, но Хагрид терпеливо слушал и не выпускал корзину из рук.

— А как нагрузка? — сменил тему Дамблдор. — Справляешься?

— С трудом, — признался Гарри. — Теперь мне стыдно за то, что я недооценивал моих учителей в школе. Работа отнимает все время.

— Просто ты еще не привык. Со временем станет легче, обещаю.

Гарри посмотрел на профессора и улыбнулся. Он опасался, что тот начнет говорить с ним о Реддле, но Дамблдор будто бы действительно справлялся о его самочувствии и не более того. Рядом с ним было спокойно.

И все было хорошо.

Ровно до того момента, как Вилкост с улыбкой сообщила ему, что он уже достаточно отдохнул после каникул и готов помогать ей. Гарри совершенно не был готов ни к какой помощи: он был вынужден следовать планам Вилкост насчет домашних заданий, поэтому не мог схитрить и освободить себе вечерок. Если бы не Том, на которого Гарри постепенно сваливал весь первый курс, он бы не вылезал из кабинета. Порой Гарри думал, а если бы он пошел к Дамблдору? Трансфигурация, конечно, не была его сильной стороной, но профессор бы точно не стал мучить его… И Слизнорт, и Флитвик… Гарри начинало казаться, что Вилкост была самым строгим преподавателем в этом замке, и он достался именно ей.

— Клянусь, когда я займу место Вилкост, домашней работы вообще не будет, — сказал Гарри как-то вечером. Гермиона только рассмеялась в ответ.

— Отдел образования не одобрит такой подход.

— Ой, где был этот отдел, когда нам преподавал Локонс? — фыркнул Гарри. — Буду задавать детям тесты на тему «Любимая квиддичная команда профессора Поттера». А это будет и то полезней, чем тесты Локонса!

Но была и другая причина, почему Гарри не был рад возросшей нагрузке. Впервые заглянув к Вилкост на ее занятия для выпускников, он сразу же наткнулся взглядом на Ориона Блэка — тот сидел на стуле около окна и с интересом наблюдал за тем, как Вилкост чертит на доске схему движений. Взгляд его темных глаз мгновенно устремился к Гарри, и тот с трудом поборол желание просто закрыть дверь и уйти.

Может, Орион его преследовал — Гарри не мог найти другой причины, почему он постоянно натыкался на него в разных частях замка. Прошла пара недель с того разговора с Гермионой, который лишь сильнее смутил его и без того неуверенные мысли, и за это время Гарри старательно пытался изжить из себя всякие сомнения. Ему было чем заняться — спасибо Вилкост, Тому и Хагриду, с которым он иногда прогуливался вдоль леса, — и Блэк был совсем некстати.

И все же он был там. Гарри потоптался на пороге, не зная, что он должен делать. Они занимались в прошлом году, но тогда они изучали заклинания. Дуэли были совсем другим искусством — и Гарри ничего в нем не смыслил, разумеется.

— Мистер Поттер, вы здесь, отлично, — кивнула ему Вилкост. — Сегодня практикуем Протего.

— Ура, — Гарри помахал рукой, делая вид, что держит маленький флажок. Студенты заулыбались. Он поймал сияющий взгляд Патриции.

Орион на него не смотрел. У Вилкост готовилось всего четыре семикурсника: Орион со Слизерина, Патриция и Марк Веблен с Гриффиндора и Люсьен Харм с Когтеврана. Блэку, должно быть, было одиноко без своих слизеринцев, но на их курсе не было особой вражды, и они все общались друг с другом довольно дружелюбно. Однако Гарри все равно казалось, что Блэк ведет себя подозрительно: и что на него нашло? Гарри стоял у стола Вилкост, выслушивая ее объяснения, и смотрел в пол.

— Так как нас теперь четное количество, мы разделимся на пары, — сказала Вилкост. — Один держит щит, другой нападает. И наоборот. Суть этого упражнения в том, чтобы вы не просто укрепили свою защиту, но и научились ощущать чужую. Если когда-нибудь вы окажетесь в настоящем бою, то, не поняв силу чужого Протего, вы можете зря потратить силы и время. Нет смысла биться головой о стену. Если вы не можете пробить щит, ищите другие способы. Используйте воображение. Понятно?

Студенты закивали.

— Блэк, вы будете со мной. Харм, вы с Гарри. Бишоп с Вебленом. Потом меняемся.

Гарри посмотрел на Люсьена. Он был невысоким и тонким, будто тростинка. Светлые волосы обрамляли его лицо. Он был похож на Флер: такой же воздушный и легкий. Он не показывал особых успехов в прошлом году, но был старательным, и Вилкост высоко оценивала его желание совершенствоваться. Гарри кивнул ему, и Люсьен улыбнулся.

Они начали тренировку. Люсьен ставил довольно слабый щит, и он все делал неправильно: неустойчивая поза, дрожащая рука, сомнение в голосе… Гарри останавливался и пытался поправить его, Люсьен краснел и кивал, заламывая тощие руки.

Потом Гарри достался Веблен — полная противоположность Харма, который, бедняга, встал в пару с Орионом. Марк Веблен был загонщиком гриффиндорской команды, и заклинания он использовал так же, как и играл: быстро, резко и напористо. Это была их общая с Блэком черта — очаровательная уверенность в собственных силах.

Но у Гарри было то, чего не было даже у этих талантливых семикурсников. Когда Орион вдруг опередил Патрицию и встал перед ним, Гарри сразу увидел это в его движениях. Уверенность, воспитанная в классных комнатах, отличалась от подлинного опыта. Для Гарри и его друзей Протего и прочие чары были не просто зачетами на экзаменах, они были вопросом выживания. Когда они создавали ОД, то знали, что им придется применять их в настоящем бою — в том, где правильное использование магии может спасти их жизни.

На самом деле суть была не в позе и не в ударении при произношении заклинания. Суть была в невероятно сильном желании сотворить это самое заклинание. Когда Гарри ставил перед собой щит Протего, он вспоминал размытую фигуру в черном плаще: он представлял, как та вскидывает палочку, и чары крепли. Потому что Гарри не мог проиграть.

Никому.

Ни одно заклинание Ориона не достигло цели. Гарри смотрел на него сквозь голубую завесу Протего: темные глаза Блэка, наконец-то, были прикованы к его лицу. Пристальный взгляд словно пытался донести до него какую-то мысль, но Гарри не мог сосредоточиться.

Он отступил в сторону, когда Орион попытался напасть сбоку. Тот двигался стремительно и резво, как настоящий охотник — но Гарри не был его добычей. У него больше опыта, и это давало ему фору: Гарри следил за движениями его рук и ног, чтобы предугадать следующую атаку.

— И что я делаю не так? — спросил Орион, загнав его в дальний угол, но так и не проломив щита. Он тяжело дышал. Гарри опустил палочку, и голубоватое мерцание погасло.

Его собственное дыхание тоже сбилось. На миг ему показалось, что между ним и Блэком все по-старому, но затем Орион отвел взгляд и сделал шаг назад.

— Ты слишком напорист, — сказал Гарри, не сдержав нотки раздражения. — Ты пытаешься меня напугать. С некоторыми это работает, с некоторыми — нет.

— И что мне сделать?

— Если ты не можешь напугать противника, то должен его удивить. Вывести из равновесия.

Орион кивнул. Его волосы чуть растрепались. Он казался уставшим, почти вымотавшимся, но это вовсе не портило его красоты — даже наоборот, он будто становился реальней. Учеба на седьмом курсе, совмещенная с обязанностями старосты и капитана, тяжело ему давалась.