Часть 30 (1/2)

— Мне не нужно в больничное крыло, — сказал Том.

Они ушли достаточно далеко от зала, чтобы немного расслабиться. Том уже не выглядел так, словно он готов в любой момент хлопнуться в обморок: он все еще был мокрым, но порез перестал кровоточить. Цвет постепенно возвращался к его лицу.

Его эмоции больше не заполняли воздух, словно грозовые облака.

Гарри остановился.

— Как ты себя чувствуешь?

— Нормально.

— Том, — Гарри положил руку ему на плечо.

— Я не хочу идти в больничное крыло, — Том отстранился от его прикосновения. Он все еще не смотрел Гарри в глаза, разглядывая пол. — Можно посидеть у вас?

Гарри растерялся на миг. Вилкост всего пару минут назад сказала, чтобы он прекратил сближаться с учениками, и если она узнает, что сразу после этих слов он потащил студента к себе в комнату… Но это же был Том. И ему нужен был комфорт сейчас, нужно было ощущение безопасности — то, что Гарри и Гермиона собирались ему дать. Кто еще мог утешить его? Кому еще он мог доверить свое разбитое состояние?

— Конечно, — Гарри постарался улыбнуться. — Пойдем. Высушим тебя.

Том с тоской покосился на свою мокрую мантию.

До комнаты Гарри они не разговаривали. Было понятно, что Том не будет обсуждать произошедшее сейчас — он смотрел под ноги и кусал нижнюю губу, — поэтому Гарри не пытался забраться к нему в душу. Он просто шел рядом, позволяя плечу Тома порой задевать свое собственное, и пытался понять, какого черта произошло. Ничто же не предвещало беды. Даже авроры перестали казаться такими уж подозрительными: они по-прежнему мелькали где-то поблизости, но не предпринимали никаких попыток вывести Гарри и Гермиону на откровенный разговор. Все было нормально, и новости с фронта были единственными их печалями.

Может, захват Шармбатона сыграл роль? Это было единственным значимым событием, которое Гарри мог выделить, но он не понимал, как это могло повлиять на семью Блэков. И Орион — он относился к своему кузену и его друзьям с раздражением, но без ослепляющего гнева. Он держал себя в руках. Что его взбесило?

Они дошли до комнат, и Гарри пропустил Тома вперед. Тот неуверенно застыл посреди гостиной и обхватил себя руками: видимо, он тоже вспоминал обстоятельства их последнего разговора здесь. Это было немного неловко, но Гарри не собирался выказывать своего смущения. В конце концов, если они оба будут растерянными и несчастными, ничего хорошего не получится.

— Садись, — Гарри подтолкнул его к дивану. — Хочешь какао?

— Не обращайтесь со мной так, словно я болен.

Шрам дернуло.

— Извини, — Гарри стушевался, борясь с желанием потереть лоб.

— Нет, вы извините, — Том посмотрел на огонь. — Я знаю, вы не имели в виду ничего плохого.

Гарри вздохнул и опустился перед ним на корточки. Он достал свою палочку и прикоснулся к плечу Тома: он редко использовал такие бытовые заклинания, как высушивание одежды, поэтому получалось у него не слишком хорошо. Ткань сохла медленно и неохотно.

— Я обычно ничего не сушу, — признался он. — И если промокаю, то просто жду, когда все само высохнет. Поэтому…

— Все нормально.

Том, наконец, посмотрел на него. Его лицо немного расслабилось, и Гарри решил, что это хороший знак. Медленно, словно боясь спугнуть дикое животное, он положил руку Тому на колено и тихо спросил:

— Что там произошло?

Том дернул плечами и сразу закрылся.

— Блэк решил преподать нам урок.

— Зачем он это сделал?

Том молчал. Он выглядел до странного уязвимым, и Гарри не привык видеть его таким. Даже когда Том плакал или расстраивался, он не казался таким… потерянным. Он был таким невинным, несчастным и растерянным — Гарри хотелось сделать хоть что-то, чтобы он снова стал собой. Он и понятия не имел, насколько на самом деле самоуверенное выражение лица шло Тому. И насколько оно ему нравилось.

— Ты можешь мне рассказать, — шепнул Гарри. — Я никому не скажу.

Реддл моргнул.

— Я не знаю, что произошло, — ответил он тихо. — Альфарда забрали авроры по дороге в Клуб, а вернулся он уже с Орионом.

Авроры. Гарри нахмурился. Неужели опасения старшего Блэка в том, что авроры подозревают их в помощи врагам, вылились во что-то серьезное? Но даже если так, это не объясняло, почему Орион решил нарушить столько правил и унизить Тома на глазах у всех.

— А о чем говорил Орион? Когда мы уходили?

— Я ничего не сделал, — сказал Том. — Письмо отправил Альфард.

— Письмо?

— Бывшей девушке Ориона, — он опустил глаза. — Она училась в Хогвартсе раньше. Старший Блэк заставил ее перевестись в Шармбатон. Мы думали, она может рассказать что-нибудь гнусное об Орионе, но она нам не ответила.

Гарри молчал — он понятия не имел, что сказать.

— Я не знал, что еще делать, — Том вскинул глаза.

Сердце Гарри пропустило удар. Странное чувство вдруг наполнило его: какое-то стремление, надежда, отчаянье… Оно словно бы проникало в Гарри вместе с воздухом, который он делил с Реддлом, и сейчас это ощущалось так невероятно остро. Он понятия не имел, как утолить его. Словно сама собой его рука, сжимающая колено, дрогнула, и он осторожно коснулся лица Тома, стирая пальцем размазанную кровь. Гарри ощутил ладонью мягкость его кожи, и это чувство вдруг поглотило его — нежность была совсем не тем, что он привык ощущать. Том прильнул к его руке, словно зверь, жаждущий ласки.

— Были другие варианты?

Том вдруг накрыл его руку своей, прижимая крепче. Он чуть повернул голову, и край его губ коснулся ладони Гарри, заставив его сердце забиться быстрее.

— Я о многом думал, — его горячее дыхание опаляло запястье Гарри. — Вам не понравятся мои мысли.

— Почему ты вообще этого хотел? — Гарри хотел убрать свою ладонь, но почему-то этого не сделал. Он прекрасно осознавал, что это нежное прикосновение нельзя было допускать, что оно за секунду превратило вполне приличную заботу во что-то, чему он не мог найти названия. Том не видел границ, и он не собирался останавливаться — Гарри стоило это сделать. Если бы кто-то увидел их сейчас, у него были бы большие неприятности.

Но все же… Может, он не хотел прерывать Реддла. Его прикосновение, его желание ощутить комфорт и заботу — все это создавало странную атмосферу доверия. Словно в пространстве между ними не могло быть секретов, и Гарри, наконец, видел Тома таким, каким он был на самом деле — переживающим за свою раненую гордость и не знающим, как выразить свой гнев. Ему было больно глубоко внутри, и он старался скрыть свою боль, но его жажда быть окруженным чужим присутствием выдавала его.

Он был очень хорошим лжецом. Сейчас Гарри осознавал это ясно и четко.

— Потому что он презирает меня? Потому что пока он пользуется популярностью на Слизерине, я не смогу добиться уважения? Потому что он пытается забрать вас у меня? — Том мягко повел плечом. — Я уже и не помню, какая причина была первой. Просто в какой-то момент я понял, что с этим нужно что-то делать.

— Ты действительно поместил ревность в ряд причин, почему ты хотел бы навредить Ориону? — Гарри покачал головой и отнял руку от чужого лица. Что он должен был сделать? Воспитание, очевидно, не было его сильной чертой. Он был учителем, но это были просто слова. Вилкост была права: Орион и Том не видели в нем профессора, и он ничего не мог поделать с их конфликтом, потому что абсолютно не понимал своего места в нем.

Что он должен был сделать? Что? Ему нужна была помощь.

— Похоже, я действительно очень ревнив, — Том удержал его ладонь в своих руках. — Я понимаю, что неправильно так думать. Но сейчас все, чего я хочу, это заставить его ответить.

— Уверен, Вилкост назначит ему очень серьезное наказание, — Гарри уставился на их сцепленные руки. Том медленно покачал головой.

— Это совсем не то же самое, — его голос звучал тихо и твердо, а в глазах, недавно полных отчаянья, вдруг появился темный огонек. Том наклонился вперед, приближая свое лицо к лицу Гарри. — Он унизил меня, а я ничего не мог сделать. Он сказал, что я ничтожество, и если я снова встану у него на пути, то пожалею, что вообще встретил его.

Недовольство вновь вспыхнуло внутри Гарри. Том вовсе не был невинным ангелом, и он понимал это лучше всех, но Ориону не стоило на нем отыгрываться таким образом. Это никак не решало их спор, не ставило никакой точки — это было просто жестоко.

— Это я заставлю его пожалеть, что он встретил меня, — произнес Том вкрадчиво. — Потому что он понятия не имеет, кто я такой, — он замолк на миг. — Я узнал кое-что. Сегодня.

— Что? — сердце Гарри ушло в пятки. Что еще произошло, пока он был занят уроками?

Несколько секунд Том ничего не говорил, и Гарри казалось, что он слышит далекий гул, медленно приближающийся к ним. Словно волна или лавина стремилась накрыть их собой.

— Я узнал, к какому роду мы принадлежим, — произнес Том, и Гарри замер, глядя на него. Он не смел пошевелиться и даже вздохнуть. — Их фамилия Гонты. Они есть в Справочнике чистокровных семей, значит, их можно отыскать. Если они сохранили способность говорить со змеями, значит, они не разбавляли свою кровь. Наследие важно для них. И когда они поймут, что мы с вами говорим на парселтанге, то, может…

— Хочешь попасть в их семью?

— Я не хочу, чтобы меня считали никем, — упрямо сказал Том. — Если бы история пошла иначе, я был бы таким же, как и все остальные чистокровные. Слизерины владели огромными богатствами, а Джон Гонт был принцем — я был бы лордом над всеми лордами. Но они все забрали. Они забрали наше наследие, понимаете?

— Они? — шепотом переспросил Гарри.

— Магглы, — выдохнул Том. — Магглы и грязнокровки, которые боялись той магии, что владел наш род. Они все забрали. Они убили их всех. Наша память была потеряна, и я хочу вернуть ее. Гонты и Тайная Комната — это наша последняя связь с Салазаром Слизерином.

Гарри слушал его, не зная, что сказать. Ему казалось, будто бы он падает в глубокую яму, из которой никогда не сможет выбраться. Гермиона сказала, что Тому нужно найти еще семь букв, чтобы сложить полную анаграмму своего имени, но, кажется, четыре он уже нашел. И теперь он будет искать Гонтов, найдет Марволо, узнает о Меропе…

И убьет Реддлов.

Нет. Гарри не мог этого допустить.

— Как ты узнал о них? — произнес он глухо.

— Спросил у Кровавого Барона, — ответил Том. — Оказывается, все это время ответ был прямо передо мной, а я и не догадывался об этом. От такого начинаешь задумываться, вдруг и остальные разгадки прячутся где-то у меня под носом.

Гарри сглотнул.

— Почему ты так одержим этим? — он отвел взгляд. — Мне казалось, ты оставил это после Рождества.

— Потому что его у меня не было, — Том отстранился, и голос его похолодел. — Потому что какой-то высокомерный ублюдок может тыкать меня носом в то, что у меня ничего нет, и это будет правдой. Я получил форму из фонда помощи обездоленным. Все мои учебники из магазина подержанных книг. Когда я вернусь в приют, мне придется работать на фабрике или на складе и питаться этой мерзкой кашей в столовой. Я не хочу так жить. Я не хочу, чтобы люди вроде Ориона Блэка каждый день напоминали мне, что они во всем лучше меня.

— Богатство — это не то качество, что делает человека лучше, — горько произнес Гарри. — Скорее наоборот. Орион еще не самый худший представитель этого класса, если так подумать. Ты помнишь, как вел себя Маркус в прошлом году — и такого немало. Когда я учился в школе, среди богатых ребят не было никого, кого я бы хотел назвать своим другом.

Том поджал губы.

— И что, мне всю жизнь ходить в обносках? Таким я буду вам нравиться?

— Ты нравишься мне таким, какой ты есть.

Том молчал и смотрел на него с тоской во взгляде. Он переплел свои пальцы с пальцами Гарри и, кажется, сам этого не заметил. Отчего-то в этот момент он вовсе не казался юным: в чертах его лица проступило что-то взрослое, что-то решительное. Том умел превращать свои мечты в реальность, и Гарри знал, насколько всеобъемлющей может быть его воля. Если он вырастет, никто не сможет его сдержать — действовать нужно было сейчас.

Он надеялся, Гермиона будет не против ускорить их план.

Они могли спросить совета у профессоров. У Вилкост, Уолбрика… У Дамблдора.

— Я придумаю что-нибудь, — сказал Гарри. — Чтобы помочь нам обоим.

— Хотите купить нам дом на берегу моря?

Гарри улыбнулся.

— Было бы неплохо, да?

— Да, — Том улыбался всего лишь пару секунд. — Но что делать мне? Я не хочу, чтобы Орион и его друзья ходили и думали, будто они могут унижать меня.

— Не думаю, что ты много что можешь сделать сейчас.

— Вы правы, — задумчиво произнес Том. — Такие, как он, понимают только силу.

— Я вовсе не это имел в виду! — запаниковал Гарри. — Я хотел сказать, что Орион вряд ли снова подойдет к тебе сейчас. Если ваше письмо втянуло его в неприятности с аврорами, то он едва ли захочет еще сильнее все усугублять.

— Возможно, — Том склонил голову набок. — Но это ничего не меняет. Рано или поздно он снова попытается поставить меня на место, и у меня должно быть чем ответить ему.

— Хочешь победить его в честной дуэли?

— Это один из вариантов.

Гарри прикусил губу. Он был почти уверен, что не сможет уговорить Тома и Ориона решить конфликт мирно: первый в целом не был склонен забывать о конфликтах, а второй был Блэком — и, пожалуй, был очень зол на Гарри сейчас. Едва ли он стал бы его слушать. Они собирались сцепиться снова, это было очевидно, и Гарри не хотел, чтобы это произошло где-то в темных подземельях. Он не хотел, чтобы Том проиграл и решил, что убить Ориона во сне — тоже выход. Если с Орионом что-то случится, то Сириус может никогда не родиться, а Гарри не мог этого допустить. С другой стороны, если Орион проиграет, Том поднимется в глазах всего факультета — не станет ли это еще одним соблазном для сущности Волдеморта?

Гарри не знал, что делать. Он просто понимал, что нельзя оставлять ситуацию без присмотра. Следующий год будет последним для Ориона — нужно было лишь не позволить ничему непоправимому нарушить мир в школе. Всего один год.

Дуэль могла никогда не случиться — если Гарри ей помешает.

— Если я буду с тобой заниматься, ты оставишь Слизерина в покое?

— Заниматься? — Том усмехнулся.

— Я научу тебя защищаться на тот случай, если Орион снова попытается что-то сделать. А ты взамен не будешь раздувать этот конфликт еще сильнее. И никаких змей.

Том прищурился.