Часть 28 (2/2)

— Ох, — вздохнул он. — Если бы только… Кандида Когтевран и Салазар Слизерин, несомненно, были не только могущественными волшебниками, но и гениальными умами своего времени. Они больше прочих были ориентированы на развитие наук. Сколько материала мы могли бы получить… Однако род Когтевран угас быстрее остальных. А что до Слизеринов… Трагедия, какая трагедия. Все было уничтожено.

— Уничтожено? — переспросил Том шепотом. Они так и толпились около стола Биннса, но в этот момент Альфарду захотелось присесть. И коснуться Тома. Тот смотрел на профессора круглыми глазами: он казался пораженным и расстроенным…

— Увы. Слизерин и его потомки изучали темные искусства. Их интересовала власть, могущество и бессмертие их семьи. Однако прочие были несогласны с подобными воззрениями. Сначала от них отвернулись волшебники, затем и магглы… Священное пламя настигло их всех, и было решено уничтожить все их труды, дабы не соблазнять новые умы темными искусствами.

— Священное пламя, — шепнул Том.

— Темные времена в истории волшебников, — вздохнул Биннс. — Когда-то мы жили с магглами бок о бок. Мы видим следы тех времен в их воспоминаниях о Средних веках… Но так не могло длиться вечно, я полагаю. Волшебники были слишком амбициозны, а магглы — слишком уперты в своей вере. Если бы все было иначе… Но история не знает сослагательного наклонения, как говорится. Если хотите, я могу посоветовать вам весьма объемное рассуждение на эту тему, написанное одним моим старым товарищем, но я рекомендую вам читать в греческом оригинале…

— Но ведь не могли эти рода полностью исчезнуть, — сказал Эдвин, поглядев на Тома.

Биннс вдруг прокашлялся, прервав свой монолог, и продекламировал:

Мудрость угасла в веках,

А храбрость осталась в легендах,

И лишь барсуки в своих норах

Во снах вспоминают о змеях.

Альфард моргнул.

— Простите, что? — переспросил он. Биннс посмотрел на него с осуждением.

— Это мой перевод четверостишия из одной великолепной песни.

— В нем же нет рифмы, — заметил Розье.

— Рифма, молодой человек, не так важна, как смысл.

— Очень хороший перевод, — Том глянул на Розье раздраженно. — И что он значит?

— Кто-то считал это предсказанием, кто-то — лишь поэзией… Но итог таков, что в живых остались лишь потомки рода Пенелопы Пуффендуй. Если остался кто-то из других семей, то они, вероятно, и сами не ведают о своем наследии.

— И как можно узнать? Остался ли кто-то?

— Возможно, если вы поработаете с источниками. Могу посоветовать вам любопытный труд, основанный на анализе волшебной живописи. Его написал мой старинный друг, и он приводил в пример и гобелены, изображающие родословные. Многие из них уничтожены к сегодняшнему дню. Правда, книга на греческом…

— А если спросить у Пуффендуев? — предложил Бенджамин. — Может, в их семье передаются какие-то предания…

— Устные свидетельства — тоже источники, — заметил Биннс. — Мне известно, что потомки Пуффендуев носят фамилию Смит, однако Смитов так много, что я не могу с уверенностью сказать, какая именно семья восходит к основателю.

Том стиснул зубы. Он уставился на доску, и по его лицу было видно, как сильно его раздражала вся эта ситуация. Они ничего не могли нарыть, ничего — все зацепки обрывались на моменте нехватки новой информации и необходимости знать греческий. Реддл, очевидно, был расстроен, и Альфард не знал, как его подбодрить. История семьи Слизерина была окутана тайнами и мрачными событиями… Неудивительно, что спаслись только Пуффендуи, прячущиеся по своим норам.

Он подумал о строках, которые им процитировал Биннс. Может, в этом был какой-то скрытый смысл, и если они узнают побольше…

— Впрочем, — сказал вдруг Биннс, — вы можете обратиться к Елене. Едва ли она сможет вам помочь, но никто не знает историю семьи Когтевран лучше, чем она. Я бы посоветовал вам так же обратить внимание на французские хроники века эдак пятнадцатого. Возможно, если вы рассмотрите корпус окружающих их волшебных текстов, то сможете найти некоторые детали…

— Подождите, Елене? — Том выгнул бровь. — Елене Когтевран?

— Отправимся в десятый век и сразу расспросим, — хмыкнул Максимилиан.

— Зачем же так далеко? — моргнул Биннс. — Можно просто подняться в башню Когтеврана, в самую дальнюю северную галерею…

Что-то в голове Альфарда щелкнуло. Он схватил Тома за руку, крепко сжав его пальцы — тот обернулся на него с недоумением.

— Это Серая Дама? — удивился Альфард. — Серая Дама — дочь Кандиды Когтевран?

— Это так, — кивнул Биннс. — Давайте вернемся к хроникам…

— А почему мы не знали об этом? — Том не дал ему продолжить бубнить. — О том, что это Елена?

— Она не желает общаться с живыми, — призрак покачнулся. — Многие студенты пытались добиться ее расположения, но не смогли найти к ней подхода.

— Спасибо вам, — Том повернулся к друзьям. — Мы попробуем.

— Я рад, что юные умы заинтересованы в истории… — Биннс медленно кивнул. — Надеюсь увидеть ваш энтузиазм на уроках…

— Конечно, — Том улыбнулся ему самой располагающей из своих улыбок.

Он, конечно, хотел броситься к Серой Даме немедля. Он спешно распрощался с профессором и быстрым шагом покинул кабинет; остальные бросились за ним, оставив призрака одиноко парить в полумраке. В коридоре они остановились около окна, полные предвкушения.

— Отправимся искать ее, — решил Том. — Она может знать что-то.

— Или ничего, — заметил Эдвин. — Она ведь жила тысячу лет назад, а твои предки — совсем недавно.

— Может, у Слизерина были еще дети, которые создали бы другую ветвь, — сказал Том. — Малоизвестную. Мне говорили, что меня назвали в честь отца, так что, может, фамилия Реддлов как-то всплывала в истории. И она могла знать самого Слизерина. Знать о Тайной Комнате.

— Боюсь, сегодня мы уже не успеем, — сказал Альфард. Он кивнул на часы: комендантский час авроров приближался, а до Башни Когтеврана путь был неблизкий.

— Тогда завтра сразу после уроков, — Том был полон энтузиазма. Может, его вдохновлял тот факт, что он может встретить другого наследника, но он, наконец, казался воодушевленным. Его лицо просветлело. Альфард любовался им, пытаясь подавить желание снова взять его за руку. Смутное ощущение чужих пальцев не покидало его.

Весь оставшийся вечер они обсуждали разговор с Биннсом и предстоящую беседу с Серой Дамой. Альфарду нравилось это время: наконец-то они снова замкнулись в своей компании, и весь остальной мир остался где-то снаружи. Ни Орион, ни Поттер им не мешали, и Альфард бы хотел, чтобы так осталось навсегда. Его кровать была рядом с кроватью Тома: он мог смотреть на него, и в этом не было ничего подозрительного… Если бы Реддл протянул к нему руку, Альфард смог бы коснуться ее.

В каком-то другом мире они могли бы засыпать, держа друг друга за руки. Альфард покраснел и отвернулся. Том был совсем не таким. Едва ли он стал бы нежничать.

На следующее утро новости опустили их с небес на землю. Реддл уже и забыл про письмо, которое они отправили, но новости из газет напомнили им об этом. За завтраком весь Большой Зал обсуждал трагические вести из Франции: Гриндевальд вошел в Шармбатон.

— Это был лишь вопрос времени, — рассказывал Орион своим друзьям, и все остальные прислушивались к его словам. — Магглы давно уже сдались, а французские волшебники не слишком охотно принимают помощь.

— Похоже, мы не дождемся вестей от Амелии, — шепнул Бенджамин, перегнувшись через стол. — Сомневаюсь, что сейчас ей есть дело до нас. Как думаете, что там происходит?

— Не думаю, что Гриндевальд будет убивать студентов, — ответил ему Максимилиан. — Заставит их изучать Темную магию и скандировать его имя…

— Значит, он хотел пробиться не только к нам.

— Думаете, авроры смогут удержать замок, если он вернется?

Том поджал губы.

— Будем надеяться, — ответил он сухо. — Налетов давно уже не было.

Он поглядывал в сторону преподавательского стола: вероятно, ему хотелось поговорить об этом со своим профессором, но сегодня у него не было такой возможности. Альфард не мог сдержать смутного торжества, ужасно неуместного в такой печальный момент. Но Том тоже не сильно переживал — собственные дела волновали его сильнее чужих. Возможность открыть одну из их тайн вскружила ему голову, и он словно смотрел сквозь людей вокруг.

Уроки в этот день были тихими и напряженными. Учителя были не на шутку встревожены, и авроры постоянно перемещались по замку. Хогвартс мог разделить судьбу Шармбатона, и они боялись представлять такой же исход. Альфард подозревал, что меры по защите будут усилены: возможно, в какой-то момент они могли решить, что безопасней будет и вовсе закрыть замок… Он надеялся, что этого не произойдет. Оказаться запертым в семейном особняке, напоминающем ему логово змей, было бы ужасно, и он был бы далеко от друзей — от Тома…

Едва пообедав, они решили исполнить свой план и отправились в Башню Когтеврана. Идти туда, будучи слизеринцами, было странно, но Том преисполнился уверенности, и остальные семенили за ним. Биннс упомянул самую дальнюю северную галерею, и ребята сразу направились туда. Они никогда не бывали в этой части замка, поэтому с любопытством оглядывали стяги и доспехи, отличающиеся от тех, что украшали подземелья и первые этажи. Чем выше они поднимались, тем холоднее становилось.

— Знаете, я раньше завидовал когтевранцам с их шикарным видом из окна, — жаловался Максимилиан, когда они вышли к новой лестнице. — Однако представьте, каково каждый день отсюда гонять в Большой Зал… Вот так и понимаешь, что пуффендуйцы устроились лучше всех.

— Вставать наверное приходится часа за два до завтрака, — поддержал его Бенджамин.

— Они наверняка знают какие-нибудь тайные ходы, — заметил Альфард.

— Вот бы и нам узнать… Может, есть карта?

В какой-то момент украшения пропали со стен. Ребята отошли в сторону от главного коридора, ведущего к Башне, и ступили в пустынные длинные галереи. Сквозь щели в окнах немилосердно дуло. Немногочисленные двери были заперты, и Альфард размышлял о том, сколько загадок скрывается в подобных местах. Ведь замок был таким древним… Ощущение собственной принадлежности к чему-то большему, чему-то важному наполняло его.

Северные галереи были холодными и безрадостными. Отсюда открывался вид на бескрайние холмы — такие же ветреные и пустынные, как и коридоры этой части замка. Ребята все шли и шли, но на пути им не встретилось ни одного призрака. В какой-то момент Альфард начал гадать, смогут ли они вообще отыскать Серую Даму, однако вскоре в конце коридора мелькнул силуэт.

Серая Дама редко появлялась на пирах и никогда не вступала в разговоры. Она летала под потолком, грустно оглядывая собравшихся, и быстро ускользала. Это была красивая женщина с длинными светлыми волосами, колышущимся на несуществующем ветру. Она была одета в старинное платье и мантию: порой полы ее приоткрывались, и взору представала глубокая рана на ее груди.

Серая Дама парила около последнего окна, грустно разглядывая пейзаж. Заслышав шаги, она повернулась и уставилась на нарушителей ее спокойствия.

— Простите, — Том шагнул вперед и опустил палочку. — Вы же Серая Дама?

Она молчала, и ее лицо не выражало ничего, кроме меланхоличной грусти.

— Профессор Биннс посоветовал нам обратиться к вам, — Реддл принял ее молчание за согласие. — Он сказал, что при жизни вы были Еленой Когтевран. Для нас большая честь говорить с вами. Мы питаем большой интерес к эпохе основателей, научный интерес, и вы бы очень помогли, если бы…

Серая Дама вдруг повернулась и плавно ушла в стену, не проронив ни слова. Том застыл, глядя ей вслед, и в коридоре повисла неловкая тишина.

— Что? — удивился Максимилиан. — Она просто ушла?

— Это было не очень-то вежливо, — поморщился Бенджамин. — Мы же были милыми.

Альфард растерянно прикоснулся к стене: та была твердой и холодной.

— Похоже, она нам ничего не расскажет, — констатировал он.

Том прищурился и поджал губы. Он раздраженно пялился на стену и, очевидно, не знал, что ему делать дальше. Все утро он был полон предвкушения, но сейчас это светлое выражение пропало с его лица, словно его там и не было. Альфард хотел его как-то утешить: в конце концов, Елена могла ничего не знать о поздних потомках Слизерина. Но, может, он просто хотел встретить кого-то, отягощенного той же судьбой, что и он… Разве не поэтому он был так привязан к Поттеру? Потому что тот тоже был потомком основателей?

— Найдем Роуз, — сказал Том. Он развернулся на пятках и направился прочь, не дожидаясь остальных. Альфард первым бросился за ним следом.

— Роуз? — воскликнул он. — Зачем?

— Хочу спросить, что не так с их факультетским призраком.

Может, Роуз и Кэти могли подсказать — в конце концов, они были с Когтеврана. Альфард не хотел, чтобы их расследование так быстро уперлось в тупик: в конце концов, у них уже давно не было таких прорывов. Он попытался прикинуть, может ли он сыграть важную роль в поиске разгадки, но в голову не приходило ничего толкового. Казалось, он приносил пользу только в конфликте с Орионом, но Альфард хотел быть кем-то большим. Краем глаза он наблюдал за Томом, а тот ничего не замечал.

Они долго не могли найти девушек и в итоге обнаружили их на улице. Они сидели на скамейке вместе с другими девчонками и издалека наблюдали за первокурсниками: те самозабвенно гоняли по лужам. Альфард фыркнул, поглядев на них: а ведь когда-то он был таким же придурком. Тогда они думали, что эти игры имели значение, но как же они ошибались. Сейчас шла война, и над Хогвартсом сгущались тучи — им стоило быть серьезней. Проходя мимо первокурсников, Альфард ощущал себя бесконечно далеким от них.

Кэти и Роуз болтали с подружками, но сразу замолкли, заметив приближающуюся компанию. Роуз расцвела в улыбке и спрыгнула со скамейки, бросив на девушек быстрый взгляд через плечо — те захихикали и принялись перешептываться. Они наверняка обсуждали их компанию, и Альфард приосанился, надеясь, что выглядит внушительно. Он поглядел на своих друзей: наверное, в глазах девчонок они все были ничего. Кэти улыбнулась ему, и он помахал ей в ответ.

Может, ему стоило сделать какой-то шаг? Наверное, это было неплохо?

— Привет, Том, — Роуз остановилась перед ними. Ее темные волосы блестели на солнце. — И остальные.

— Привет, — Реддл деловито кивнул. — Есть разговор. Хочешь прогуляться?

— Конечно, — она снова улыбнулась. — Возьмем Кэти?

Взгляд Тома на мгновение метнулся за ее спину, а затем он просто пожал плечами.

— Если хочешь.

Роуз, видимо, нравилось таскать Кэти за собой, поэтому она позвала ее прогуляться, извинившись перед остальными девочками. Пока они шептались, те постоянно кидали быстрые взгляды на компанию парней, и Альфарду показалось, что на него они поглядывали чаще других. Что они думали о нем? Каким он им казался? Он мог спросить у Кэти, наверное, но вряд ли это помогло бы в его ситуации.

— Так о чем ты хотел поговорить? — спросила Роуз, когда они, обойдя лужи, вышли на дорожку вокруг озера. Она, ничего не стесняясь, подхватила Тома под локоть. Альфард смотрел на ее узкую ладонь, сжимающуюся на руке Реддла, и почти не обращал внимание на то, как ладонь Кэти порой задевала его собственную.

— Мы заинтересовались историей основателей, — ответил ей Том. — Но оказалось, что про них известно очень мало. Биннс посоветовал нам обратиться к Серой Даме, но она просто улетела от нас.

— К Серой Даме? — девушки переглянулись. — Он вам рассказал?..

— О том, что это Елена Когтевран? Да.

— А что? — заинтересовал Максимилиан. — Это какой-то секрет?

— Она очень скромная и нелюдимая, — ответила Кэти. — Когтевранцы считают, что должны оберегать ее от посягательств. Нам говорили, что иногда студенты преследовали ее, узнав, кто она.

— Вот как, — Том нахмурился. — Значит, она не станет с нами говорить?

— Не думаю, — сказала ему Роуз. — Вы же слизеринцы. Она не любит ваш факультет.

— Почему?

— Все из-за…

— Тш, — Кэти дернула ее за рукав, заставляя отвернуться от Тома. — Нам же говорили, что мы никому не должны рассказывать!

— Да ладно тебе, — отмахнулась Роуз. — Мы можем доверять Тому и его друзьям.

Альфард усмехнулся. Если бы она только знала правду о своем возлюбленном Томе.

— Так почему же она ненавидит слизеринцев? — спросил Эдвин.

— Из-за Кровавого Барона, — поделилась Роуз. — Это он убил ее. Только никому не рассказывайте.

— Наш Кровавый Барон убил Елену Когтевран? — удивился Бенджамин. — Но это же значит, что он тоже был во время основателей! Я думал, он моложе.

— Но почему тогда Кровавый Барон стал приведением Слизерина, а не Когтеврана? — спросил Том.

— Не знаю, — пожала плечами Роуз. — Может, он был дружен со Слизерином при жизни. Спросите его сами, в конце концов, вы же слизеринцы. Вам он расскажет.

— Так мы и поступим, — Том улыбнулся ей, и Альфарду показалось, что в этой улыбке промелькнуло что-то кровожадное. Но это была лишь игра света.