Часть 23 (1/2)

Абраксас Малфой казался абсолютно счастливым. Он сидел на диване, подобрав под себя одну ногу и закинув руку на спинку, и разглядывал Тома. Весь он — белокожий и светловолосый — сверкал как начищенный галлеон, но никто, кроме Альфарда, этого не замечал. Малфой заливался соловьем, а Реддл слушал и кивал, словно ему действительно был интересен щебет первокурсника — может, так и было, Альфард понятия не имел, о чем именно болтает Малфой. Он просто стоял в стороне, скрестив руки на груди, и разглядывал эту картину.

И она ему не нравилась. Альфард мог подойти к ним и сесть рядом, но он знал, что Том просто посмотрит на него и улыбнется, а затем вновь повернется к своему новому приятелю. Что такого особенного было в Малфое? Альфард хотел бы сказать, что ничего эдакого в нем не было, но он знал, что это неправда. Абраксас был единственным ребенком в семье, и никакая тень старших родственников не падала на его привлекательное лицо. Он был весьма способным, активным и заметным — он был всем тем, чем хотел быть Альфард.

Но это вовсе не значило, что Том должен был смотреть на него вот так.

— Ты скоро дырку в нем прожжешь, — раздался сбоку веселый голос. Альфард повернулся: Бенджамин вышел к нему из коридора. Лестрейндж быстро оценил обстановку, и его ухмылка стала шире. — Ревнуешь?

— Пф, — Альфард отвернулся. — Меня просто бесит, что Малфой крутится вокруг нас.

— Почему бы и нет? — пожал плечами Бенджамин. — Он чистокровный, у него приличные друзья — нам нужны такие люди, если мы не хотим остаться кучкой затворников.

— М.

— Ты поссорился с Томом, да? — Лестрейндж оперся о стену рядом с ним и теперь шептал ему на ухо. — Ты ходишь хмурый уже пару дней.

— Мы не ссорились.

— Но?

— Просто все вот так.

Том остыл, и все было как прежде — на первый взгляд. Но что-то произошло в тот вечер: словно вода перелилась через край, и ее уже было не затолкать обратно. Реддл провожал Ориона тяжелым, задумчивым взглядом, и Альфард знал: он размышляет. Пытается придумать план, как тот, что он провернул на первом курсе, подставив Маркуса. Прикидывает варианты, оценивает риски… А Орион, в свою очередь, ухмылялся ему свысока — он не боялся его.

А Альфард отчего-то оказался прямо между ними. Что он должен был сделать?

— Что-то не так с нашим Томом, да? — усмехнулся Бенджамин.

— В каком смысле?

— То, как он ведет себя с людьми. Он довольно холоден.

Альфард пожал плечами: Том был особенным во всем.

— Но когда ты находишься в центре его внимания, — продолжал Бенджамин, — все кажется немного другим, да? Совсем не холодным. Он словно доверяет тебе, слушает, интересуется… Но все это пропадает, когда его внимание захватывает кто-то другой.

Альфард посмотрел на друга. Бенджамин разглядывал Малфоя немного снисходительно, но в его взгляде не было враждебности — только легкое напряжение. Альфард сглотнул. Странная дрожь прошла по его телу.

— О чем ты вообще?

— К тому, что ты не должен воспринимать все так близко к сердцу, — пожал плечами Лестрейндж. — То, как ты липнешь к нему, видно невооруженным глазом, и твои блуждания вокруг да около выглядят жалко. Но он не только твой друг.

Он мой.

— Ревнуешь? — Альфард не хотел, чтобы его голос звучал так грубо.

— Не думай, что ты такой особенный, Ал, — Бенджамин покачал головой. — Лучше подумай об общем деле, о расследовании…

— Да плевать мне на расследование!

— Тогда что ты собираешься делать, а? Стоять тут и тухнуть?

— Какое тебе вообще дело?

— Ты же мой друг, — Лестрейндж снова улыбнулся. — И Том мой друг. Я хочу, чтобы мы все были вместе, как и предсказано.

— И что ты предлагаешь?

— Дай ему то, что он хочет. Мне кажется, это единственный способ с ним помириться.

Чего Том хотел?

Если бы ты знал, о чем я мечтаю, Альфард, ты бы так не говорил.

Словно почувствовав его страх, Реддл поднял глаза. Он посмотрел на Альфарда и Бенджамина и улыбнулся кончиками губ. Он выглядел спокойным и уверенным, и Альфард не мог не любоваться этим выражением на его лице. Хотя ему не стоило этого делать.

Альфард ушел из гостиной, решив, что эти ревностные стенания ниже его достоинства. Вместо этого он предпочел мрачно кружить по коридорам, недовольно поглядывая по сторонам. Он вышел из подземелий, пошатался по первому этажу, высунулся на улицу… День был солнечный и холодный, идеальный для игр в снежки. Но Альфард не собирался заниматься такими глупыми забавами: пофырчав, он вернулся в замок.

Он подозревал, что его шатанья окажутся бесцельными и бесполезными, и ему придется вернуться в подземелья еще более раздосадованным, но, к его радости, он нашел то, что привлекло его внимание. Шагая мимо окон на втором этаже, он вдруг заметил на улице скопление народу. Приглядевшись, он узнал профессора Поттера в окружении старшекурсников. Среди них было несколько парней, среди которых мелькнула кудрявая макушка Ориона, и целая толпа девушек.

Альфард оперся о подоконник, разглядывая компанию. Они раз за разом вскидывали палочки, но ничего не происходило: разве что иногда в воздухе появлялось едва заметное мерцание, но Альфард не был уверен, что дело не в отблеске солнца на снегу. Орион среди всех казался самым уверенным: он стоял рядом с Поттером, иногда наклоняясь к нему и что-то тихо говоря. Он улыбался, и Альфард был уверен, что снежинки путаются в его темных волосах. Наверняка добрая половина девушек присутствовали на этом уроке только из-за него и преподавателя: поэтому они и помахивали палочками так вяло, предпочитая пялиться.

Их можно было понять. Альфард уставился на брата, пользуясь тем, что тот никак не мог заметить его в окне. Орион привлекал внимание, он был красивым, уверенным и сильным. Кто мог устоять перед его чарами? Даже профессор Поттер, который в прошлом году сторонился его, теперь не пытался отодвинуться и улыбался ему вполне искренне.

Орион ничего не боялся. Том ничего не мог ему сделать.

Он обвел Маркуса вокруг пальца, потому что тот был весьма недалеким и ничего не видел перед собой из-за собственной ярости. Но Орион был совсем не таким. Как его удержать? Рассказать Вальбурге про его романы? Альфард подозревал, что ей и так все известно, но она, стараясь быть истинной леди, держит маску недоумения. Даже будь это не так, Вальбурга ничего не решала в этом вопросе — их отцы обо всем договорились. А дяде Арктурусу было абсолютно все равно, с кем Орион целуется по темным углам, пока он не приносит в дом бастардов.

Альфард задумался. Его кузен не мог быть таким идеальным. Он изменял своей невесте, он терпеть не мог грязнокровок и он был Блэком — их семья хранила много тайн. Хоть что-то должно было быть.

***</p>

— Том такой сообразительный юноша, — восторженно выдохнул Слизнорт. — Я рад, что вы, Гарри, перестали прятать его в своем кабинете.

— О да, — буркнул Гарри. — Просто находка.

Школа возвращалась в привычное русло. Новости с фронта казались далекими отзвуками, несмотря на трагедию в Лондоне, и профессора прятали тревоги от учеников. Гарри провел несколько бессонных ночей, составляя для Вилкост удовлетворяющие планы и отчеты, и теперь был во всеоружии. Даже с Патронусом студенты делали успехи: пару раз они встречались на улице средь бела дня и тренировались. Гарри давал им советы и наблюдал, и каждую искру он встречал искренней улыбкой. Все было просто прекрасно, за исключением одного — Тома Реддла, как всегда.

Гарри из чистого упрямства прекратил пытаться помириться с ним, и это сделало ситуацию только хуже. Том явно рассчитывал на другой исход событий и теперь злился: его взгляд, ранее деланно равнодушный, стал раздраженным. Он пялился Гарри в спину, а на уроках сидел, откинувшись на спинку стула и глядя на него из-под челки. Это было нехорошо, но Гарри не знал, что делать, и поэтому не делал ничего. Если бы Том остался после уроков, как раньше, он бы не препятствовал возвращению всего на круги своя. У него были дела, которые он уже привык откладывать, чтобы у Реддла была причина покрутиться рядом, но сейчас они копились, как мертвый груз.

На самом деле это было грустно. Это не было похоже на ссоры с Роном или на прошлогодний конфликт — это было что-то липкое и грязное, как жвачка, которую никак не отодрать. Эта ссора копилась, как снежный ком, хотя по сути ничего из себя не представляла, и это попросту раздражало. Гарри ничего не сделал и не должен был извиняться. Том это начал, ему и стоило прекращать.

Но, может, Гарри делал только хуже? Он был старше, в конце концов, и дуться друг на друга из-за случившегося было нелепо. Ему стоило поступить по-взрослому и спросить, что именно так расстроило Тома — Ремус бы так и сделал. Сириус, возможно, предпочел бы дуться, но Люпин явно был более подкован в вопросах преподавания, и Гарри пытался ориентироваться на него. Ремус стал очень близок ему во время уроков с боггартом и Патронусом — возможно, Гарри мог поступить точно так же? В конце концов, Том должен был прийти на урок и столкнуться со своим страхом, и Гарри собирался стать этому свидетелем. И он не мог остаться равнодушным, как в случае со страхами других учеников. То, чего боялся Реддл, было одной из ступеней его становления Волдемортом — это было важно.

Гарри мог подставить ему плечо. Это был хороший план.

— Я слышала, он с друзьями теперь часто к вам заглядывает, — невинно произнесла Гермиона, накладывая себе в тарелку побольше овощей. — Чем они занимаются?

— Ну, знаете, просто болтовня профессора и учеников после уроков. Иногда они помогают мне с домашними заданиями, иногда просто слушают.

— Вы, наверное, планируете пригласить их в следующем году? — вмешался Уолбрик.

— О да, — Слизнорт расплылся в довольной улыбке. Он бросил на стол Слизерина довольный взгляд, словно там сидели разноцветные жуки, которых он собирался аккуратно достать пинцетом. — У многих из них ярко выражены таланты, что не может не радовать. Хотя у меня есть некоторые сомнения.

— Насчет чего?

— Альфард и Бенджамин, как мне кажется, недостаточно себя проявляют. Вспоминаю Ориона на втором курсе — уже тогда он сиял, а Альфард скрывается в тени своих друзей. Боюсь, старший брат и успешные товарищи могут подавить его. А Бенджамину не хватает мотивации — его отец был таким же.

— Они же просто дети, — Гермиона недовольно нахмурилась. — Кто знает, что будет с ним через пару лет.

— Вы абсолютно правы, — кивнул Слизнорт. — Это лишь первые прогнозы. Как и любой учитель, я надеюсь, что каждый из моих учеников станет успешным.

Гарри поборол желание поморщиться. Вилкост втянула его в обсуждение предстоящего урока с боггартами, отвлекая от Слизнорта и его алчных планов.

Гарри надеялся, что все пройдет отлично. Он направлялся к классу в приподнятом настроении и полный оптимистичных надежд. Второкурсники уже ждали его, рассевшись по местам. Они выглядели взволнованными: боггарты были одними из самых впечатляющих существ, которых проходили в школе, и слухи о них ходили разные. Студенты уже успели вообразить себе невесть что, и теперь смотрели на Гарри, ожидая, что он развеет их страхи и сомнения.

— Вижу, вы все в нетерпении, — Гарри присел на свой стол и оглядел класс. Требовательные взгляды прожигали его. Том тоже был заинтересован, в кои-то веки он сидел за партой так же, как и раньше: выпрямившись и жадно внимая каждому слову. Гарри старался не пялиться на него все время, однако все равно то и дело кидал взгляд на его лицо. Он давно привык быть в центре внимания Реддла, но эти злополучные каникулы нарушили порядок вещей, и сейчас это чувство вернулось — неожиданно жгучее.

Глаза Тома были очень темными.

Гарри повторил все то же самое, что он рассказывал второкурсникам в прошлом году. Он старался донести до ребят мысль, что боггарт не может физически навредить им, но он питается страхом и становится сильнее, насыщаясь.

— Чем дольше он воздействует на вас, тем слабее вы становитесь. Оцепенение и растерянность — самые типичные симптомы…

Ему было безумно любопытно, и это чувство росло с каждой секундой. Если бы Вилкост узнала, как он на самом деле относится к этому уроку, то не позволила бы ему преподавать. Как профессор, Гарри должен был оставаться беспристрастным, но он не мог перестать думать о боггарте Реддла. И он знал, что Гермиона уже наверняка кусает ногти, ожидая, когда урок закончится и она сможет узнать все в подробностях.

Дамблдор говорил, что Волдеморт боялся смерти. Но Том — чего боялся он?

— Вы должны превратить вашего боггарта во что-то смешное, — пояснял он. — Это не значит, что вы обязательно начнете смеяться, но если его внешний вид перестанет пугать, то боггарт ослабнет. Стоит подумать заранее, во что вы сможете его превратить.

Взметнулось несколько рук. Гарри спросил Альфарда.

— А если кто-то не знает, чего боится? — спросил Блэк.

— Это нормально, — ответил Гарри. — Мы не всегда боимся чего-то конкретного. Возможно, нас пугает ситуация, и боггарт найдет способ выразить ее. Он может имитировать голос и озвучивать ваши неприятные мысли. Но главное помнить, что он не может причинить вам вреда, даже если его магия заставляет вас сомневаться в этом.

Он показал им, как правильно двигать палочкой, колдуя Ридикулус. Затем ученики поднялись, и Гарри отодвинул все парты к стене и приманил сундук. Тот тяжело опустился перед его столом и начал мелко дрожать.

— Сейчас я покажу вам, как справиться с боггартом. Затем вы все выйдете в коридор, и я буду звать вас по одному.