Часть 12 (1/2)

Вскоре урок со вторым курсом перестал быть далекой перспективой. Профессор Вилкост проверяла Гарри и подгоняла, и он усердно трудился, чтобы в назначенный день не ударить в грязь лицом. Вечерами он становился перед зеркалом и представлял, будто перед ним класс маленьких любознательных детей, доверчиво смотрящих на профессора — на Гарри. Он рассказывал им о боггартах, о заклинании Ридикулус, давал советы из своего опыта, пытался успокоить и приободрить… Это казалось так легко в его воображении, но с приближением назначенного дня Гарри начинал нервничать все сильнее.

— В этом нет ничего сложного, — пыталась успокоить его Гермиона. — Вспомни, что ты преподавал ОД. А это всего лишь второкурсники.

— Я понимаю, просто ОД — это же совсем другое, — Гарри растерянно смотрел на свои записи. Боггарты были несложной темой, но волнительной и интересной, и он очень хотел передать этот интерес и ученикам. — Это не собрание друзей, а испытание, и Вилкост будет наблюдать.

— У тебя все получится, — Гермиона была намного уверенней его. — Твой урок пройдет блестяще. Я тоже волновалась, когда Уолбрик сказал, что я буду участвовать в семинарах, но все прошло очень хорошо. А у меня там старшекурсники.

— Пожалуй, лучше младшие, чем старшие, — Гарри улыбнулся. — Я хочу провести урок так же, как это сделал Люпин. А на практической части буду вызывать в кабинет по одному.

— По одному? — брови Гермионы приподнялись, а затем девушка улыбнулась. — Хорошая идея.

Она вдруг резко нахмурилась. Гарри совсем не понравилось это выражение ее лица.

— Что?

— Я подумала… А какой наш боггарт теперь? — Гермиона покосилась на его записи, где среди черновика речи красовался кривой рисунок. Гарри никогда не был хорош в художествах, и дементор, вылетающий из сундука, был больше похож на кляксу.

— Я тоже об этом думал, — не мог не думать. Гарри давно не встречался с этим существом. Дементоры все еще вызывали в нем ужас и отвращение, но они уже не казались чем-то неотвратимым и всепоглощающим. Он легко мог одолеть их.

Были вещи намного хуже дементоров. Волдеморт убил много дорогих им людей, и хотя Гарри никогда не считал его своим худшим страхом, сейчас мысли об этой форме Тома не давали ему покоя. Ему казалось, что он почти забыл его лицо, и теперь его черты — гораздо более страшные, чем были на самом деле, — рисует его воображение.

— Ты ведь собираешься показать классу, как это делается? — уточнила Гермиона. — Тогда ты должен встретиться с боггартом заранее. Потому что если он превратится в Волдеморта… Представь какие слухи будут ходить по замку. Они дойдут до Реддла, и тот не сможет не заинтересоваться человеком с такой внешностью.

— Может, ему было бы полезно увидеть его, — буркнул Гарри. — То, во что превратится его очаровательный нос.

— Может быть, — Гермиона усмехнулась. — Но мы не будем проверять.

Они еще немного посидели и выпили чаю. Гарри решил сходить к боггарту ночью, когда замок будет тихим и спокойным. Это дело требовало не только уединения, но и решимости, и Гарри было проще обрести ее, когда он думал, что на него никто не смотрит. Он проводил Гермиону до ее спальни, а затем отправился к кабинету ЗОТИ: тот был открыт для него всегда, и Гарри имел доступ к материалам курса. Лампы вспыхнули, стоило ему переступить порог: когда он был студентом, они не реагировали так приветливо на его присутствие, и это было приятным изменением. Рядом с классной комнатой был кабинет Вилкост, где в клетках и вольерах находились темные существа. Гриндилоу в аквариуме оскалился, когда Гарри прошел мимо него. Пикси затрясли клетку, а болотный огонек тихонько замерцал.

Сундук, в котором держали боггарта, стоял в самом углу. Гарри взмахнул палочкой, поднимая его в воздух и опуская на свободное пространство. Тот был старым, украшенным серебряными заклепками; он затрясся, стоило ему коснуться пола. Несколько секунд Гарри просто смотрел на него, решаясь — увидеть свой страх было непросто, и даже если он знал, что простое заклятие прогонит его прочь, это требовало от него усилий. Наконец, он шепнул: «Алохомора».

Замок звякнул. Крышка открылась, и какое-то время ничего не происходило. Затем из сундука хлынуло что-то, и через миг перед Гарри вдруг развернулась страшная картина. Это был вовсе не дементор: это было небо над Хогвартсом, красное от пылающего огня. Гарри видел столпы дыма, видел разрушенные крыши, и ему казалось, что он слышит далекий рев и крики… Он помнил этот миг: тогда они с Гермионой убегали прочь из замка, и позади поднималась стена огня и дыма… Они не знали, что там происходит, не знали, есть ли смысл возвращаться… Что Волдеморт сделал с теми, кто не смог скрыться? С профессорами? С Уизли? Гарри не хотел об этом думать, не хотел: жизнь в прошлом позволила ему хоть ненадолго снять с себя ответственность, потому что этого не произошло и могло никогда не произойти… Но ведь это было когда-то. И они с Гермионой никогда не узнают, что осталось позади, не узнают, успел ли Рон выпрыгнуть из того окна… Все произошло так быстро, что у них не было времени придумать план, а потом было уже поздно…

Незнание было не менее мучительным, чем правда. Глядя на пылающий Хогвартс, Гарри дрожал от мысли, что это повторится вновь, и он опять будет не в силах сделать хоть что-то, кроме как сбежать.

— Ридикулус, — произнес он тихо, но огонь запылал лишь ярче. Гарри понял, что не придумал ничего смешного, и магия не отозвалась. Он закрыл глаза: — Ридикулус!

Алые облака превратились в тучи красных шариков. Гарри направил палочку прямо в центр видения, и боггарт, издав какой-то невнятный звук, всосался обратно в сундук. Замок щелкнул, и Гарри вновь ощутил себя в безопасности. Он слабо обхватил себя руками, пытаясь сдержать дрожь.

Через несколько дней ему нужно было показать это второкурсникам. Он мог сказать, что просто боится, как бы война не добралась до замка — это было хорошим объяснением. Хорошим. И все же Гарри не мог перестать дрожать.

— Я слышал, вы начинаете вести занятия, — улыбнулся Том после одного из уроков ЗОТИ. Гарри все занятие провел, перечитывая свою речь снова и снова: его первое испытание было назначено на завтра. Вилкост решила, что первое апреля будет хорошей датой. Снег уже растаял, и все вокруг расцветало — природа начинала новый цикл, и это должно было стать и новым этапом в жизни Гарри.

Как ни странно, весна принесла ему лучшие дни в этом году. Он волновался из-за первого урока, но не волновался из-за Реддла. У них — если Гарри мог говорить о «них» — все было хорошо. Том подходил к нему побеседовать после уроков, иногда ловил Гарри около озера, и они медленно прогуливались вместе вдоль кромки воды… Том редко заговаривал о чем-то спорном или сомнительном, чаще он говорил о магии, о новостях с континента, о будущих курсах… Тяжелое прошлое отступало, и никто не хотел затрагивать эти темы. Единственным, кто пытался всколыхнуть устоявшееся спокойствие, оказался Орион Блэк. Гарри ловко и весьма находчиво избегал встреч наедине: он кивал ему в классе и всегда уходил побыстрее, замечая на себе внимательный взгляд. Орион, в отличие от своего кузена, совершенно не изменился с отъездом Маркуса. И лишь один раз Гарри попался ему в руки: как ни странно, на квиддичном поле. Орион будто специально подкараулил его после тренировки, и Гарри не успел уйти. Из вежливости ему пришлось улыбнуться и замереть, борясь с желанием спрятаться за своей метлой.

— Орион? — Гарри смотрел куда угодно, только не ему в лицо. Ветер трепал кудри Блэка, и Гарри наблюдал за ними, пытаясь проглотить это застоявшееся чувство. Ему давно пора было привыкнуть, и все же... Дело было в Орионе, и Гарри был совершенно ни при чем.

— Мистер Поттер, — поздоровался Блэк.

— Ты что-то хотел? Профессор Борко...

— Я хотел поговорить с вами, — Орион смотрел ему в глаза так пристально, что становилось неловко. — По поводу Альфарда и его тренировок.

— Он сказал, что они ему больше не нужны, — Гарри пожал плечами.

— Вы тоже так думаете?

— У него есть прогресс. Немного практики, и у него появятся шансы.

Орион покачал головой. Он сделал шаг вперед, и Гарри тут же отступил: он мгновенно пожалел об этом. Заметил ли Блэк его нежелание находиться рядом? Гарри надеялся, что это не бросается в глаза. Он провел рукой по волосам и встряхнул плечами, сбрасывая напряжение. Он улыбнулся, надеясь, что его улыбка очарует Ориона, и тот оставит его в покое.

— Я понимаю, ты беспокоишься за кузена, — продолжил Гарри мягче. — Но он способный мальчик, я правда так думаю.

— Я это осознаю, — Орион прищурился. — Но меня беспокоит сам факт того, что он отказался от ваших занятий. Он их очень любил.

— Я не могу вечно давать ему персональные уроки.

— Да. Но все же он отказался сам, — Орион скрестил руки на груди. Он был чуть выше, и Гарри это совершенно не нравилось. — Вам не кажется это подозрительным? Я переживаю, что на него могли оказать давление.

— Давление? — усмехнулся Гарри. — Думаешь, другие студенты недовольны? Вполне может быть, наверное, в этом и проблема. Альфард сказал, что не хочет трудностей.

— Студенты? Кто-то конкретный, например?

— Что? — Гарри не понял, о чем он говорит. Он вцепился в метлу, наконец, взглянув ему в лицо. Глаза Ориона были темными и очень подвижными, а еще — жуткими. — О чем ты?

Блэк внимательно смотрел на него пару секунд, покусывая губу. Его взгляд скользнул по Гарри сверху вниз и обратно, словно оценивая, а затем Орион вздохнул. Он натянуто улыбнулся и покачал головой.

— Не волнуйтесь, профессор, — он сделал к нему еще один шаг. — Это просто домыслы...

Гарри хватило этой сцены, чтобы напомнить себе, почему он старался избегать Блэка. В некотором смысле с ним было даже тяжелее, чем с Томом, который больше ни разу не упомянул Маркуса и не дал повода заподозрить себя хоть в чем-то. Лишь пару раз он заговаривал о Слизерине и их с Гарри предположительной родственной связи, но в такие моменты все сводилось к тому, что он просто не знал, как найти какие-то зацепки.

— Мы нашли какое-то предсказание, но оно старое и запутанное, — сокрушался Том во время одной из прогулок. Они шли по вытоптанной дорожке, и холодная погода была чудесной. — Это никак не поможет мне узнать, откуда я родом.

— А ты хочешь? — осторожно уточнил Гарри. Том помрачнел.

— Я понимаю, о чем вы думаете, — он спрятал руки в карманы. — Моя мать умерла, принеся меня в приют, а отец никогда не объявлялся. Он либо мертв, либо ему нет до меня дела.

— Это не обязательно так…

— Я не питаю надежд по этому поводу, — прервал его Реддл. — Но я хочу узнать, кем он был. Меня назвали в честь него, но я не нашел ни одного упоминания Реддлов в книгах… Впрочем, мне сказали, что потомки Слизерина уже много лет ведут уединенный образ жизни. Они бы не хотели, чтобы их происхождение стало всеобщим достоянием.

Гарри не знал, что сказать. Том делился с ним догадками, ища поддержки, но он не знал, насколько хорошо Гарри осведомлен о его прошлом. Он мог бы рассказать Тому правду, но сделало бы это ситуацию лучше? Или хуже? Рано или поздно Том должен был узнать ее сам, и Гарри понятия не имел, как ему удалось докопаться до нее.

— Я не хочу, чтобы ты расстраивался, — сказал Гарри. Расстроенный Том часто становился причиной чужих расстройств, и ему действительно следовало оставаться в лучшем расположении духа.

— Я не расстроюсь, обещаю, — Том улыбнулся, бросив на него пылкий взгляд. Около воды было еще довольно прохладно, но Реддла это не беспокоило: он позволял ветру играть полами своей мантии. Знак Слизерина ярко выделялся на его груди. — Единственное, что меня расстраивает — это необходимость покинуть Хогвартс…

Его взгляд наполнился надеждой, такой откровенной и чистой, что сердце Гарри защемило. Он улыбнулся и потрепал Тома по голове — это был спонтанный жест, и Гарри не успел остановить свою руку. Волосы Тома были мягкими и шелковистыми, и мальчик замер под его прикосновением.

— Я что-нибудь придумаю, — пообещал Гарри. Они с Гермионой уже ломали голову над этим вопросом, и его нельзя было пускать на самотек. Приют был черным пятном в жизни Тома, и его нужно было оградить от подобного влияния. — В Хогвартсе нельзя оставаться летом, но, может, есть другие способы.

— Я буду вам очень благодарен, — он склонил голову на бок. — Мистер Поттер...