Часть 10 (2/2)

Гарри закрыл дверь и уставился на него. С каждой секундой сон отступал, и безмерная неправильность этой ситуации вырисовывалась все четче. Если бы директор Диппет увидел их сейчас, его хватил бы удар. Подстегнутый этой картиной, Гарри кинулся в спальню, где на стуле была свалена его одежда. Свитер на голое тело было не лучшим решением, но в этот момент Гарри не был готов взвешенно обдумывать свои поступки: его сердце все еще колотилось после кошмара, а все мысли занимал Том, который посреди ночи пришел к нему в комнату.

— Ты… — Гарри вернулся в комнату. — Что ты тут делаешь?

Том настороженно оглядывался по сторонам. Гостиная, совмещенная с рабочим местом, была не сильно больше спальни, но Гарри места хватало. Он неловко покосился на поднос с недоеденным печеньем, на какие-то листы и записочки, валяющиеся на полу носки…

— Я хотел поговорить с вами, — тихо произнес Реддл. Он застыл около кресла, не решаясь сесть или сделать хоть шаг. Его взгляд забегал по маленькому ковру около камина. Огонь был единственным источником света, и его кровавые отблески ложились на все вокруг.

— Почему сейчас? — Гарри неловко растрепал волосы. — Если бы мистер Прингл поймал тебя…

Он не хотел этого представлять. Жестокость смотрителя повергла их с Гермионой в шок, но остальные профессора смотрели на подобные методы воспитания вполне философски.

— Не поймал же, — Том пожал плечами.

Гарри замолк. Ему стоило взять Тома за руку и увести обратно в подземелья Слизерина, но он не мог сдвинуться с места. Он так хотел, чтобы Том сделал первый шаг к их примирению и признанию своей вины, что теперь понятия не имел, как действовать. Мальчик был расстроен, и он все еще дрожал. Он сбежал из своей спальни ночью, лишь бы увидеть Гарри.

— О чем ты хотел поговорить? — тихо спросил Гарри, когда стало очевидно, что Том будет просто молчать. Но Реддл не оценил его жест: он по-прежнему ничего не говорил и смотрел под ноги: растрепанная челка скрывала его лоб, а тень от ресниц лежала на щеках. Гарри с каждой секундой все сильнее погружался в пучину неловкости. Что он должен был сделать? Том сам пришел к нему — он собирался просто стоять тут всю ночь?

— Том…

— Вы меня ненавидите? — спросил вдруг Том с таким искренним опасением, что Гарри с трудом поборол желание рассмеяться.

— Что? — он сделал шаг ближе. — Нет… Конечно, нет.

Разве мог он ненавидеть его в полтретьего ночи, когда они стояли в полумраке около камина? Том склонил голову набок, словно маленькая любопытная птичка. Отчего-то в этот момент он показался Гарри особенно деликатным, хрупким, и он с трудом мог поверить в то, что этот человек был готов убивать.

Он лжец, мистер Поттер…

— Даже после того, что я сделал? — произнес Том. — После того, как я вам солгал?

— Зачем ты солгал? — шепотом спросил Гарри.

— Я не знаю, — Том вскинул на него глаза. Они блестели, и мальчик в любой момент мог расплакаться. Гарри замер, обезоруженный слабостью на его лице и тем доверием, что Реддл внезапно оказал ему, появившись в таком виде. Он просто смотрел, не зная, как подступиться к нему.

— Не знаешь?

Том покачал головой. Он потер глаза и шмыгнул носом.

— Я просто… не мог вам сказать.

— Том, — Гарри беспомощно протянул к нему руки, желая коснуться напряженных плеч, но Реддл воспринял его жест по-своему. Он резко шагнул вперед и прижался лицом к его груди, крепко ухватив за свитер. Он дрожал, и Гарри стоял, пораженный и растерянный. По его спине пробежали мурашки, и он с трудом поборол желание оттолкнуть его.

Он вновь подумал о Волдеморте, о монстре, который прижимал его к памятнику и размазывал кровь по его лбу. Сейчас он — тот же человек — обнимал его.

— Пожалуйста, не прогоняйте меня, — прошептал Том.

Гарри неловко погладил его по плечу, пытаясь хоть немного успокоить.

— Никто тебя не прогонит, Том, — пообещал он.

— И меня не отчислят? — Реддл поднял лицо, и Гарри увидел влажные дорожки слез на его щеках. Он перестал дышать на миг: картина, открывшаяся его взору, была столь поразительной… Разве мог Том плакать? Так искренне и просто, словно он был обычным ребенком? Может, он и был таковым, и Гарри с Гермионой слишком большую ношу возложили на его плечи, связав с деяниями Волдеморта? Или все это было ложью?

— Не отчислят.

— Вы не сказали, да? Не сказали, что я отравил Йорка? — голос Тома был полон надежды. Гарри покачал головой. — Почему?

— Я не знаю, — повторил он слова мальчика. Том всхлипнул.

Волдеморт никогда не плакал — это Гарри знал наверняка. Он представлял его худое белое лицо, красные глаза, растянутые в усмешке губы… Мальчик, который обнимал его сейчас, был совсем иным, и Гарри не мог поверить, что тот был способен на столь ужасные поступки. Его душа была целой, и она страдала — Гарри мог ее спасти. Ведь Том пришел к нему, переступив через гордость и ту темную судьбу, что была ему обещана. Гарри обхватил Тома, и в этот миг боль снова вспыхнула в его шраме. Но он не позволил ей отвлечь себя: Гарри зажмурился, вцепившись в чужую мантию пальцами, и Том прижался к нему ближе. Гарри услышал его тихий вдох, и этот звук заполнил его целиком.

— Ты можешь все мне рассказать, — тихо сказал Гарри.

— Вы и сами все видите, — Том немного отстранился. — Правда?

— Что именно я вижу?

— Что-то не так, — Реддл все еще держал его за свитер и смотрел в глаза. — Со мной что-то не так. Я не хотел лгать вам, правда, не хотел подкидывать Йорку змею…

— Не хотел толкать Кэти Джоул с лестницы? — уточнил Гарри тихо. Том всхлипнул и снова уткнулся в него лицом.

— Да, и это тоже, — он сильнее потянул его свитер. — Я не понимаю, почему это происходит, мистер Поттер. Иногда мне становится так паршиво, что я начинаю злиться, и в итоге происходит что-то плохое. А потом я осознаю случившееся и ничего уже не могу изменить. И я просто… мне кажется, что все вокруг меня ненавидят, и я не знаю, как вписаться, как понравиться… Я не знаю, как это объяснить. Я никому об этом не говорил.

— Ты можешь говорить со мной… о чем угодно.

— Правда? — Том чуть повернул голову. — И вы не будете думать обо мне, как о каком-то… уродце?

— Уродце? — это слово больно резануло слух. — Кто тебя так называл?

— Много кто.

Гарри пожевал губу. Он чуть отстранил Тома, стараясь не обращать внимание на то, как сильно тот цеплялся за его свитер. Он потянул его к креслу и усадил около камина. Том немного посопротивлялся, но все же поддался и послушно устроился между двумя мягкими подушками. Его глаза опухли, а в свете огня они казались слишком темными.

— Те, кто называл тебя так, ошибались, — Гарри сел на другое кресло, гораздо менее мягкое и удобное. — Они поступали очень жестоко. И это понятно, что ты хотел отплатить им тем же. Все мы этого хотим порой.

— Даже вы?

— Даже я, — Гарри отвел взгляд. Он вдруг подумал о Дамблдоре: ему не хватало его мудрости и заботы. — Но хотеть и делать — это разные вещи. То, что случилось между тобой и Маркусом, было чередой ошибок, но мы можем все исправить. Все будет хорошо.

Иначе все было зря.

— Вы обещаете?

— Что?

— Пообещайте мне, — повторил Том, скрывая требовательные нотки в голосе. — Пообещайте, что не оставите меня и больше не будете смотреть на меня, как на чудовище.

Смотрел ли Гарри на него, как на чудовище? Мог ли он прекратить думать об этом?

— Я сделаю это, если ты пообещаешь быть честным со мной. Но не так, как в прошлый раз — ты должен держать свое слово, иначе оно ничего не будет значить. Больше никаких нападений, никаких подстав. Договорились?

Том еще раз шмыгнул носом и протянул руку.

— Обещаю, — его ладонь чуть дрожала.

— Обещаю, — Гарри пожал его руку. Шрам вновь кольнуло, но он откинул это чувство прочь. Том крепко стиснул его пальцы, прежде чем отпустить.

На миг воцарилась тишина. Реддл без всякого смущения разглядывал его, а Гарри метался между желанием наблюдать за его реакциями и стыдливо прятать глаза. За их разговором он и забыл о том, насколько неправильной была вся эта ситуация. Он не был преподавателем, но на нем лежала такая же ответственность, и он не мог потакать желаниям студента. И все же…

— Хочешь какао? — спросил он тихо. Том удивленно кивнул.

Около камина висел маленький золотой шнурок, потянув за который, можно было вызвать домового эльфа. За комнаты Гарри отвечал старый домовик по имени Тиллибо: он был вежлив и аккуратен, и Гарри каждый раз испытывал муки совести, вызывая его к себе. Вот и сейчас он смущенно улыбнулся, когда Тиллибо с тихим хлопком появился на коврике.

— Мистер Поттер, сэр, — он почтительно поклонился.

— Как дела, Тиллибо? Я не разбудил тебя?

— Что вы, сэр, у нас разгар рабочего дня. Тиллибо рад помогать.

— Можешь, пожалуйста, принести какао?

Эльф кивнул и исчез. Том смотрел на место, где он стоял секунду назад, удивлённым взглядом.

— Кто это был? — спросил он.

— Домовой эльф. Он и другие работают на кухне и убирают замок.

— Как удобно.

Тиллибо вернулся через пару минут. Он поставил чашку с какао на столик, удостоверился, что его помощь больше не требуется, и вновь исчез. Том неуверенно потянулся за какао; Гарри наблюдал за тем, как по лицу мальчика расплывается блаженная улыбка. Какао было лучшим лекарством в такие моменты. Некоторое время они с Томом сидели в тишине, думая о своем. Реддл не торопился уходить, и Гарри не прогонял его.

— Ты помирился с остальными, так ведь? — спросил Гарри спустя несколько минут молчания. Его нельзя было назвать комфортным, но могло быть и хуже.

— Стало лучше, — тихо ответил Том.

— Как это произошло? Разве они не должны были переживать за Маркуса?

Реддл бросил на него пронзительный взгляд.

— Не думаю, что последние события укрепили их привязанность к нему.

С каждой секундой он выглядел все лучше. Выпив какао и пригревшись, он уже мало чем напоминал мальчика, плачущего у Гарри на груди — только опухшие глаза были последствиями. Том уютно устроился среди подушек, чуть откинулся назад, словно намереваясь остаться так навсегда. Гарри наблюдал за ним и думал, что такой исход был бы не худшим — они бы провели целую вечность в этой комнате, и Реддл никогда бы не вырос, оставшись миловидным мальчиком с большими серыми глазами.

Том поймал его взгляд, и его губ коснулась улыбка.

— Я рад, что мы помирились, мистер Поттер, — признался он.

— Я тоже, — Гарри немного неловко поерзал на диванчике. Он хотел расспросить его, но боялся давить. Действовать нужно было очень осторожно: Том открылся ему, но он по-прежнему был хитрым и способным на манипулирование, и Гарри пытался пробраться сквозь тернистый лес его реакций. Он хотел верить, что Реддл был искренен с ним хотя бы сейчас; он думал, что, может, ему стоит снова его обнять, чтобы сквозь реакции его тела понять его настоящие чувства…

— Я хотел обсудить с вами кое-что еще, — Том словно прочел его мысли. Он передвинулся на самый край кресла, будто бы желая пересесть на диван к Гарри, но не решаясь. — Я рассказал остальным о том, что умею говорить со змеями.

— Что? — удивился Гарри. Дамблдор говорил ему, что Том отрицает эту способность. — Зачем ты это сделал?

— Хотел их впечатлить, — Реддл пожал плечами. — Они бы не согласились… принять новый порядок вещей, если бы я не показал им нечто особенное.

— Полагаю, ты достиг своей цели, — с одной стороны Гарри был рад, что Реддл прекратил издевательства, но с другой… Подружившись с этими мальчиками, Том подтолкнул их к пути становления Пожирателями. Колесо продолжало крутиться.

— Возможно, — отозвался Том. — Но я хотел поговорить с вами не об этом. Розье сказал мне, что способность говорить со змеями восходит к роду Салазара Слизерина.

Мурашки пробежали по спине Гарри. Он сжал руки в кулаки, надеясь, что выражение его лица не изменилось. Очарование от чужой слабости и доверчивости испарилось, и сейчас он видел в Томе только любопытство и целеустремленность. Реддл смотрел на него выжидающе, словно маленькая змейка, и Гарри было почти больно видеть это.

Почему он не мог стать нормальным? Обычным? Просто мальчиком.

— Так говорят, — сухо отозвался он и поднялся с дивана. Гарри подошел к камину и уставился на огонь. Языки пламени напомнили ему о его кошмаре, и Гарри зябко поежился. Он совсем забыл, что стоял босиком, и сейчас прохлада вдруг резко коснулась его ног.

Действительно ли Том переживал из-за их ссоры?

— Дамблдор не рассказывал мне этого, — тихо отозвался Том. — Он сказал лишь, что это большая редкость.

— Это действительно редкость.

— Потому что только потомки Слизерина могут это делать? — голос Тома стал ниже, и Гарри вдруг ощутил страх. Ему казалось, что если он повернется, то вновь увидит Волдеморта — или юношу из Тайной Комнаты. Скоро Том станет этим юношей. Его миловидность превратится в юношескую привлекательность, худое тело окрепнет, и Гарри придется поднимать лицо, чтобы заглянуть ему в глаза. От этого образа он задрожал еще сильнее.

Он услышал шаги. Том подкрадывался к нему со спины, словно дикий зверь.

— Если это так, — его голос звучал так близко, что Гарри в миг окаменел, — то вы тоже его потомок, правильно? Это значит, что мы с вами родственники.

Гарри не знал, что ответить на это. Природа его связи с Волдемортом была загадочна, и он не мог объяснить Тому того, в чем сам не разбирался. Он мог согласиться на этот вариант, гораздо более простой и понятный — разве это обязывало его к чему-то?

— Слизерин жил тысячу лет назад. Всякое могло случиться, — устало ответил Гарри, повернувшись. Реддл стоял прямо за ним — слишком близко, чтобы это не вызывало дискомфорта. Огонь отражался в его глазах, делая их темными и алыми — такими, какими они должны были стать. Может, Гарри не стоило и пытаться? Он так устал. Он хотел просто жить дальше, вести свой кружок, быть профессором… Он не хотел бороться с Томом Реддлом и ощущать его болезненное давление.

— Но это так, правда? — Реддл, казалось, желал встать еще ближе, но в этом случае Гарри пришлось бы отступать в огонь. — Мы с вами связаны.

— Возможно. Многие волшебники связаны между собой.

— Это все объясняет, — выдохнул Том. — Объясняет то, что я чувствую к вам…

— И что же? — Гарри заговорил так сипло, как будто в его горло насыпали песка.

Том повел головой, будто птица — или змея.

— Словно я вас знаю, — шепнул он. — Я впервые ощутил это в Большом Зале после распределения. Я никогда вас раньше не видел, но когда я взглянул на вас… Между нами словно была натянута струна, и я знал, что вам было больно на меня смотреть.

Шрам снова кольнуло, и Гарри понадобилась вся его воля, чтобы не поморщиться.

— Вам все еще больно, мистер Поттер? — Том наклонился вперед.

— А ты бы хотел этого? — Гарри прижался спиной к каменному столбику около камина. — Чтобы мне было больно?

— Нет, никогда, — Том открыто потянулся вперед и обнял его, загнав в ловушку. Подбородком Гарри уперся в его макушку. Он ощущал его горячее дыхание на своей груди. Том вновь задрожал и стиснул его сильнее. — Я думал, у меня никого нет в этом мире. Но я встретил вас.

Гарри уставился на его кружку, оставленную на столике. На белой стенке чашки остались коричневые разводы от какао, но в таком свете они казались темными и похожими на кровь. Это завораживало, и Гарри казалось, что он падает в эту темноту, и ничто на свете не в силах остановить его движения навстречу неминуемой гибели.