Часть 9 (1/2)
— Это странно, вам не кажется?
Голос Дамблдора вывел Гарри из транса. Он оторвал взгляд от бледного лица Маркуса Йорка и посмотрел на профессора. Тот приблизился к кровати; длинная голубая мантия заскользила по полу у него за спиной. Дамблдор растерянно теребил свою бороду, разглядывая мальчика.
— Что странно, профессор? — переспросил Гарри.
— Я слышал, что некто написал на вас донос крайне непристойного характера, — отозвался Дамблдор. — И есть основания считать, что это мог сделать мистер Йорк.
— Этому нет доказательств.
— Конечно. Но все равно довольно подозрительно, что на следующий же день он оказался в лазарете из-за отравления.
— Профессор, вы хотите сказать, что я?.. — Гарри ужаснулся. Он уставился на Дамблдора, и все в его груди сжалось от боли. Разве мог профессор подумать такое о нем! Но, словно удивившись его искреннему ужасу, Дамблдор тут же взмахнул рукой:
— Что вы, мальчик мой! Я ни в чем вас не обвиняю!
— Тогда на что вы намекаете?
Дамблдор замолчал. Он провел рукой по лбу Маркуса, стирая капли пота. Мадам Банишер говорила, что опасность миновала, но она не могла пробудить его. Маркус боролся, и они могли только ждать, когда зелья устранят последствия отравления.
— Директор Диппет сказал, что беспокоился о вашей репутации, — издалека начал Дамблдор. — Если бы подобные записки начали приходить, а информация об этом дошла до совета… Ситуация была бы очень некрасивой.
— Да, он предупредил меня, — Гарри поморщился. — Попросил не сближаться со студентами и придерживаться профессиональной этики.
— Разумно. Вы сообщили об этом кому-то из студентов?
Гарри поймал взгляд его голубых глаз. Дамблдор смотрел внимательно и сочувственно, словно Гарри и сам был чем-то болен. Но его намеки легко прочитывались.
— Вы говорите о Томе, — Гарри отвернулся. Больничное крыло было залито солнечным светом, и за белыми занавесями проглядывало голубое небо. Эта безмятежная атмосфера была совершенно неуместна, когда здесь лежал отравленный мальчик.
— Вы легко догадались, — Дамблдор сверкнул очками-половинками. — Почему?
— Однажды мы уже вели подобный разговор. Вы его подозреваете?
— Я вижу перед собой череду происшествий. На первый взгляд все эти события кажутся не связанными между собой, но стоит приглядеться, как тенденция становится совершенно очевидной.
— Поделитесь со мной, — вздохнул Гарри. Уже второй раз Дамблдор заводил с ним этот разговор, и Гарри не знал, как ему воспринимать подобные беседы.
— Когда я общался с Томом в приюте, он признался, что умеет говорить со змеями, — задумчиво произнес Дамблдор. — Другие профессора считают это лишь всплеском его стихийной магии, а вовсе не врожденной способностью, к тому же Том все отрицает.
— Думаете, Маркус был отравлен змеиным ядом?
— Надеюсь, что нет.
Гарри молчал. Так все и было. Ему не нужно было допрашивать Тома или искать доказательства — он просто знал. Он так хотел верить, что его общение с мальчиком возымело эффект, что тяга Тома к нему сыграла роль морального ориентира, но… Было ли этого достаточно? Видимо, нет. Волдеморт всегда был главным, он притягивал к себе людей и их внимание, и Том был точно таким же. Сколько внимания Гарри должен был дать ему, чтобы мальчик ощутил себя в безопасности? Чтобы он поверил в то, что у него могут быть друзья?
Если они вообще у него были. Гарри вдруг стало стыдно и горько: он старался стать другом Тома Реддла, переступив через свое прошлое, но сумел ли он сделать это? Глядя в глаза мальчика, часть его всегда думала о Волдеморте, и эти мысли никогда не уходили прочь. Они отравляли их общение, и если Гарри знал об этом, то и Том тоже… Но все же он защищал его. Стоило поговорить с ним, послушать его — дать ему шанс.
— Почему вы подозреваете его? — спросил Гарри тихо. — У вас нет оснований.
— Вы правы, — согласился профессор. — Не слишком достойно с моей стороны сомневаться в ученике, не имея доказательств.
— Но все же?
— Я знал немало талантливых юношей, скрывающих своё истинное «я». Все они были умны, очаровательны и любимы профессорами, хотя сверстники предпочитали держаться от них в стороне — из зависти или из страха, кто знает. Все они были способны на жестокие поступки. Боюсь, Том напоминает мне такого человека.
Гарри подумал о Гриндевальде — видел ли Дамблдор сходство? Некую червоточину, скрытую глубоко внутри, некий общий тип? Он не ошибался, проводя эту параллель.
А затем Гарри подумал о самом Дамблдоре. Тот сошелся с Геллертом Гриндевальдом, потому что они были похожи, близки умом и духом. Дамблдор все должен был знать о том, как ведет себя человек, скрывающий свои амбициозные, отчасти аморальные планы.
— Это не значит, что он виновен — или потерян, — заметил Гарри.
— Не значит.
— Но?
— Но если случившееся дело рук Тома, то уже сейчас он способен контролировать свои эмоции и показывать людям то, что те хотят увидеть. Склонность к манипулированию людьми восходит к ряду довольно опасных отклонений.
Дамблдор тоже умел манипулировать. Гарри прекрасно знал это.
— Он не умеет иначе, — Гарри разглядывал лицо Маркуса. Он не должен был защищать Тома, но в то же время странная потребность выгородить мальчика пробуждалась в нем. Дурсли рассказывали соседям о том, что Гарри — опасный и взбалмошный ребенок, которого нужно поскорее запрятать в специальную школу. Заступался ли хоть кто-нибудь за него? — Мы не знаем, насколько тяжелой была его жизнь в приюте. Возможно, подобное поведение — лишь вопрос выживания.
— Вы много об этом думали? — Дамблдор пристально посмотрел ему в глаза. — О вопросах выживания?
Гарри напрягся. В словах профессора он уловил странный намек. Но он не успел ему ответить: дверь открылась, и в больничное крыло заглянула Гермиона. В руках она держала букет маленьких фиолетовых цветов. Заметив профессора рядом с Гарри, девушка замялась, неуверенно переводя взгляд с одного лица на другое.
— Я могу подождать…
— Ничего страшного, мисс Грейнджер, — Дамблдор улыбнулся ей. — Я уже уходил. Вы принесли нежную лаванду? Хороший выбор.
— Хм, да, — Гермиона смутилась. — Я подумала, что это не будет лишним.
— Забота никогда не бывает лишней, — Дамблдор прошел мимо нее и обернулся, бросив на Гарри многозначительный взгляд. — Продолжим разговор позже. Хорошего вам дня.
Он скрылся за дверью, оставив ребят вдвоем. Гермиона подошла к кровати и поставила цветы в пустующую вазочку. Несколько секунд она молчала, разглядывая мальчика, а потом повернулась к Гарри:
— Что сказал Дамблдор? — спросила она.
— Пытался поговорить о своих подозрениях. Опять, — Гарри не стал углубляться в детали. Отчего-то после этого разговора он ощущал себя вымотанным. Может, Дамблдор использовал на нем легилименцию? Это всегда отнимало много сил, и это бы объяснило его странные слова. Гарри вздохнул: он очень устал.
— У его подозрений есть основания, — сказала Гермиона тихо. — Но мы знаем о Томе то, чего Дамблдор не может знать. Так ведь?
— Думаю, он видит в Реддле себя и Гриндевальда и боится, что история повторится.
Они снова замолчали. История Тома Реддла на удивление легко склонялась к повторению: в голове Гарри вдруг прозвучал тонкий голос Добби, предупреждающего его об этом. Домовик говорил, что Гарри нельзя возвращаться в Хогвартс — что бы он сказал сейчас?
Может, им пора было спуститься в Тайную Комнату? Это было сомнительным планом, ведь они не знали, где прячется василиск, и не были уверены в том, что сумеют победить его второй раз. Но сейчас, глядя на бледное лицо Маркуса, Гарри хотелось это сделать.
— Я видела их, — произнесла вдруг Гермиона. — Тома и остальных.
— И что они делали?
— Шли в библиотеку, полагаю, — Гермиона вздохнула. — Вместе.
— Мы знали, что это случится, — горечь наполнила голос Гарри. — Рано или поздно.
— Они ненавидели друг друга целый год. И подружились за один день?
Гарри не верил, что Том мог простить своих обидчиков так просто. Но раз Гермиона видела их вместе, значит, он принял их компанию. Слова Дамблдора о манипулировании вновь всплыли в его мыслях. Гарри до ужаса вдруг захотелось увидеть Тома, заглянуть в его серые глаза, пытаясь понять, насколько глубоко Волдеморт проник в его душу. Даже если Том совершил все эти ужасные поступки, это не значило, что для него все кончено. Ему было всего четырнадцать лет.
— Думаешь, он что-то планирует?
Гермиона пожала плечами.
— Я не хочу думать о худшем, — она обняла себя руками, сжимая ткань своего свитера. — Мы ведь проводили с ним время, и он казался вполне нормальным. Обвинять его без суда и следствия не очень правильно? Как он может доверять нам, если мы не доверяем ему?
— Я надеялся, что он привязался к нам.
— К тебе, — поправила его Гермиона. — Это понятно. Ты мужчина, и в тебе он может увидеть подходящую ролевую модель. К тому же мы не знаем, как ваша связь влияет на него.
— Думаешь, прогресс все же есть?
— Вполне возможно, — Гермиона с жалостью посмотрела на Йорка. Когда тот мирно спал, и его лицо не перекашивала высокомерная гримаса, он казался просто невинным ребенком. — Не думаю, что нападение на Маркуса сразу после истории с запиской — это совпадение. Если это дело рук Тома, то он мог попытаться тебя защитить. А это уже хоть что-то, да?
В их последний разговор Том был взволнованным и напуганным, и он приближался к нему так, словно ничто в этом мире не могло его остановить.
— Я поговорю с ним, — тихо произнес Гарри.
— Ох, Гарри, — Гермиона потянулась и обняла его. Он уткнулся лицом в ее мягкие волосы и глубоко вздохнул. Они не могли сдаться сейчас, им некуда было отступать. — Думаешь, он скажет тебе что-то?
Том Реддл, отравивший Маркуса, ничего бы ему не сказал. Но что насчет того Тома, который смеялся, когда он падал с метлы, а Гарри подхватывал его заклинанием у самой земли? Тома, который смотрел на него открыто и с улыбкой, который не желал покидать Хогвартс, который волновался и переживал, цепляясь за локоть Гарри… У этого Тома были шансы.
Гарри хотел все закончить. И он отправился его искать.
Сделать это было нетрудно: Гермиона видела, как Реддл и остальные направлялись в библиотеку. В первую очередь Гарри заглянул именно туда, и он сразу обнаружил компанию слизеринцев. Они заняли стол около окна и листали какие-то книги: Лестрейндж и Розье спорили о чем-то, тыкая пальцем в пожелтевшие страницы, остальные молчали. Том сидел чуть в стороне, положив локоть на спинку стула: он внимательно слушал, и по его лицу ничего нельзя было понять. Но напряженный взгляд тут же изменился, стоило Тому заметить Гарри.
— Мистер Поттер, — голос его прозвучал чуть громче, чем следовало.
Слизеринцы тут же замерли. Они уставились на Гарри круглыми глазами.
— Привет всем, — Гарри неловко улыбнулся. — Как вы, ребята?
Их друг оказался в больничном крыле, а они проводили время с тем, кто, скорее всего, был причастен к его отравлению. Почему? Они не казались расстроенными или напуганным, скорее взбудораженными. Одной из книг на столе была история Хогвартса, и Гарри не представлял, что такого захватывающего могли первокурсники найти в этом толстом фолианте.
— Все хорошо, сэр, — отозвался Максимилиан Розье. — Делаем домашнее задание.
— Вот как, — Гарри запихал руки в карманы брюк и неловко качнулся с пятки на носок. Он поймал взгляд Альфарда: среди всех тот казался наиболее смущенным. Альфард смотрел на него так, словно хотел что-то сказать и не решался, и Гарри не мог разгадать его молчание. Во время их встреч на поле он большую часть времени отбивался от допросов его кузена Ориона, попутно борясь с приступами паники и тошноты, и он понятия не имел, как интерпретировать жалостливое выражение на лице юного Блэка.
— Что-то случилось? — спросил у него Эдвин. — Маркус очнулся?
— Нет, пока еще нет, — Гарри посмотрел на Реддла. — Том, я хотел поговорить с тобой.
Отчего-то при этих словах Том горделиво приосанился. Он поднялся со стула и, не глядя на остальных, приблизился к Гарри.
— Конечно, сэр, — он улыбнулся вполне искренне.
Они двинулись к выходу из библиотеки, и с каждым шагом Гарри все сильнее ощущал свою ответственность. Чужие взгляды прожигали его спину — о чем думали эти слизеринцы? О чем думал Том, раз выглядел таким довольным, почти счастливым? Он не казался таковым, когда сидел за столом со своими сокурсниками. Краем глаза Гарри рассматривал мальчика, отмечая, что за год тот действительно изменился. Он быстро рос, но оставался все таким же худым.
— О чем ваше домашнее задание? — спросил Гарри как можно более непринужденно.
— История Хогвартса, — ответил Том.
— Интересно?
— Информативно, — он улыбнулся и вдруг сменил тему: — Вы бледны.
Гарри растерянно провел рукой по щеке.
— Ничего страшного.
Они прошли немного по коридору, и Гарри судорожно размышлял, как начать разговор. Не мог же он в лоб спросить Тома, пытался ли тот убить своего соседа по спальне. К тому же Том смотрел на него так открыто и заботливо, что вонзить ему нож в спину этим вопросом было немыслимой грубостью… И все же его нужно было задать.
— Так о чем вы хотели поговорить? — спросил Том, когда они отошли на приличное расстояние от библиотеки. В коридоре было пусто и светло. Гарри остановился около одного из окон и взглянул на снежный пейзаж. Он любил это время: зима еще была в своих правах, но вскоре она должна была отступить. Обычно эту картину украшал домик Хагрида с его печной трубой, но сейчас на его месте стоял склад, где лежал инвентарь для занятий Ухода за магическими существами.
— О случившемся с Маркусом, — признался Гарри. Том кивнул, словно не ждал ничего иного. Он встал рядом с Гарри, опираясь на подоконник. Возможно, он был слишком близко, но Гарри не стал отодвигаться, позволяя Тому выбирать границы комфорта. Он внимательно разглядывал его лицо, выражение его глаз, изгиб бровей — ничто не выдавало в нем появление монстра.