Часть 7 (1/2)

— Насколько все плохо? — сипло спросил Маркус.

Алые полосы пересекали его спину и поясницу. Крови было немного, но кожа сильно припухла, и Альфарду страшно было смотреть на нее. Маркус морщился при каждом вздохе, а его лицо все еще было багровым от гнева и стыда. Капилляры в глазах полопались — видимо, он много плакал по пути в Слизерин.

— Не знаю, — ответил Бенджамин. — Выглядит скверно.

— Как они посмели стегать тебя? — Эдвин поднял с пола его рубашку, испачканную в крови. — Если твой отец узнает, что этот Прингл…

— Он накажет меня еще сильнее, — злобно огрызнулся Маркус. — За то, что я позволил этому случиться! Чтоб какой-то сраный завхоз!..

Как все могло так повернуться? Глядя на избитого Маркуса, Альфард мог думать лишь об одном — Реддл сделал это. Он и пальцем не тронул Йорка, но смог заставить его истекать кровью и плакать от унижения. Что еще он мог сделать, чтобы отомстить им? Где проходила его граница? Альфард боялся его, и теперь эта мысль окончательно оформилась в его сознании.

Они совершили ошибку, когда решили напасть на него.

— Это уже слишком, — сказал он и посмотрел на друзей. — Мы должны во всем признаться. Пойдем к директору и скажем, что Реддл подстроил нападение на девочку, чтобы отомстить нам за оскорбления.

— Отличная идея, Альфард, — презрительно фыркнул Эдвин. — Жду не дождусь попасть в кабинет Прингла. Там явно очень классно — видишь, как Маркус доволен!

— Не будут же они всех нас пороть. Они и так знают, что мы издевались над Реддлом.

— Одно дело звать его грязнокровкой, и совсем другое — пытаться сбросить его с метлы атакующим заклинанием, — покачал головой Максимилиан. — Если мы признаемся в этом, то все станем соучастниками. А сбросить человека с метлы ничем не лучше, чем столкнуть с лестницы.

— И что тогда делать? — Альфарду казалось, что в любой момент у него может начаться истерика. — Спустить ему все с рук?

— Нет, — Маркус со стоном сел на кровати. Его трясло, и Альфард все еще видел влажный блеск в его глазах. Представлять себя на месте Йорка было страшно: груз унижения казался настолько всеобъемлющим, что проще было сброситься с башни, нежели терпеть насмешливые взгляды остальных слизеринцев. Что сказал бы Орион, узнав, что Альфарда запугал и унизил грязнокровка? А родители?

— Что мы ему сделаем? — Альфард схватился за столбик кровати. — Обольем чернилами? Порвем конспекты? Ему плевать, он будет смеяться над нами, а потом сделает так, что учителя опять будут на его стороне!

Маркус смотрел перед собой и сжимал губы в тонкую линию.

— Да, — тихо произнес он спустя пару минут. — Учителя ему верят.

— Если бы мы могли показать им, какой он на самом деле… — задумчиво произнес Максимилиан. — Но нам никто не поверит. Еще и мистер Поттер…

Альфард отвел глаза. Он не рассказал друзьям, что просил Поттера лично позаниматься с ним: вмешательство Ориона обеспечило его надежной легендой о том, что заниматься он хотел вместе с кузеном, а у мистера Поттера просто спрашивал разрешения пользоваться инвентарем под его присмотром. Но теперь… Все они увязли в этой истории, и он не знал, как из нее выпутаться.

— Если бы не он, никто бы не обратил на Реддла внимания, — заметил Эдвин. — Но за каникулы они явно сдружились еще сильнее. Я вообще не понимаю, какое Поттеру дело до первокурсника?

— Может, ему понравилось его смазливое личико, — хмыкнул Максимилиан.

— Думаешь, Поттер извращенец?

— Либо извращенец, либо идиот, раз не видит, за кого заступается.

Альфард нахмурился.

— Я думаю, он встречается с мисс Грейнджер.

— Возможно, — Маркус принялся грызть ноготь. С каждой секундой краска уходила с его лица. — Но выглядит все равно подозрительно, не так ли?

Мальчики переглянулись.

— Ты что-то задумал? — спросил Бенджамин.

— Я не позволю Реддлу считать, что он победил, — Маркус поднялся с кровати. Он подошел к высокому зеркалу и повернулся спиной. Ему приходилось сильно выгибать шею, чтобы увидеть страшные следы на коже. Поразглядывав себя, он вновь посмотрел на друзей: — Но Альфард прав. Детские шалости закончились.

— Хочешь снова на него напасть?

Маркус покачал головой.

Альфард опустился на землю.

— Ну как? — спросил он с улыбкой.

— У тебя большой потенциал, — ответил мистер Поттер. — Не хватает только техники. Чем больше ты будешь заниматься со снитчем, тем лучше будет получаться.

— Я просто не замечаю его, — признался Альфард. — Но у меня хорошее зрение.

— Хорошего зрения недостаточно. Ты должен быть очень внимательным. Сейчас на стадионе никого нет, и ловить снитч намного легче. Но когда здесь будут зрители, резко повысится количество блестящих вещей. Очки, часы, бинокли, да даже пуффендуйские шарфы — все это напоминает снитч и сбивает с толку. Ты должен привыкнуть к его внешнему виду, к его движениям, чтобы угадывать их инстинктивно.

— Звучит сложно.

— Это не так сложно, как кажется. Попробуй еще раз.

Альфард кивнул. Он посмотрел на Ориона, чтобы тот засек время, и снова поднялся в воздух. Мистер Поттер отпустил снитч, и тот золотой вспышкой взмыл в воздух.

Это было непросто, но с каждой тренировкой Альфард ощущал себя все уверенней. У него был прогресс по времени, и это не могло не радовать. Орион одобрительно кивал ему, и мистер Поттер, казалось, верил в его талант. Но этого все еще было недостаточно — Альфард не мог сосредоточиться. И во всем был виноват Маркус со своим новым планом.

Для Йорка все вокруг изменилось. Он забыл про учебу, магию, игры — центром его мира стала месть Реддлу за унижение. Он часами чиркал что-то в блокноте, посасывая кончик пера, и игнорировал попытки друзей отвлечь его. Что-то совершенно безумное отражалось в его глазах, и Альфард не сомневался — Маркус был не в порядке. И он совершенно не отдавал себе отчета, насколько опасной и аморальной была его идея.

Нападать на Реддла было бессмысленно, и Маркус пришел к закономерному выводу: если он хотел причинить Тому боль, нападать нужно было на единственного близкого Реддлу человека — на мистера Поттера. И тот глупый разговор об извращенцах подал ему идею.

— Слизнорт решит, что это анонимное письмо просто шутка, — возразил тогда Эдвин, услышав его идею. — Тем более после всего случившегося. Да никто в это не поверит.

— Напишем еще. Начнем распространять слухи.

— А что потом?

Маркус усмехнулся.

— А потом я сделаю так, что слухи дойдут до попечительского совета. Может, доказательств вины Поттера не будет, но кто захочет, чтобы их дети учились у человека с подобной репутацией?

Это было неправильно. Альфард смотрел на мистера Поттера, сидящего на скамье рядом с Орионом, и все внутри него сжималось. Ему стоило предупредить его? Или других профессоров? Альфард не мог решиться: это бы разрушило его отношения с остальными ребятами в комнате. Он бы остался один, как изгой, недостойный своей фамилии. Ему нужна была поддержка, хоть чья-то, и он подумывал завести этот разговор с Максимилианом. В последнее время тот все меньше обращал внимание на Реддла, и один раз Альфард даже заметил, как тот передал ему упавший пергамент. Но и к этому разговору стоило подготовиться.

Был ли он трусливым? Или жалким? Порой Альфард ощущал себя таким.

Поймав снитч, он начал снижаться. Мистер Поттер все еще словно стеснялся Ориона, пряча глаза и стараясь сесть подальше, а Блэк, напротив, старался к нему придвинуться. Он почти не помогал Альфарду и, казалось, ходил на эти тренировки лишь ради удовольствия подразнить мистера Поттера и вогнать того в краску. Реакции практиканта были непонятными, и оттого Ориону становилось лишь интереснее: после каждой тренировки он делился с Альфардом своими наблюдениями.

— Я спросил у него, почему он не смотрит на меня при разговоре, — сказал он, когда они с Альфардом возвращались в замок. — Он ответил, что раньше у него был друг, очень похожий на меня внешне. Мол, он погиб при нападении, и я напоминаю ему об этой утрате.

— Это все объясняет, — Альфард взглянул на Ориона. Тот щурился и разглядывал плывущие по небу облака. Уже несколько дней погода радовала их чистым небом и алыми закатами.

— Возможно, — Орион откинул непослушную прядь со лба. — Но он что-то недоговаривает.

— Почему?

— То, как он смотрит… Каким другом надо быть, чтобы после смерти невозможно было без слез смотреть на напоминающих тебя людей? Нет-нет, что-то тут не чисто.

— Может, он очень его любил?

— Возможно…

Маркус назначил дату исполнения своего плана — через пять дней. С той самой секунды время для Альфарда полетело, как безумное. На уроках Альфард разглядывал спину Реддла: тот перебрался с последних парт вперед, и отчего-то никто не смел перечить ему в этом выборе. Единственным предметом, где он по-прежнему выбирал задний ряд, был ЗОТИ.

Вся эта ситуация не могла не сказаться на успеваемости. Альфард перебивался сплошными «У», и это его совершенно не радовало. Постоянные сомнения и тревоги выматывали, но даже ночью он не мог расслабиться — ему снились кошмары. Чаще всего это была какая-то мрачная муть, но порой ему виделся Реддл: тот забирался ему на бедра, прижимая к кровати, и начинал душить. Ощущение его холодных рук на шее и веса на бедрах было таким реалистичным, что порой Альфард просыпался с одышкой — и ужасным, постыдным жаром в животе. Это пугало его настолько, что он не решался поделиться своими мыслями не то что с друзьями, но даже с кузеном. Тот бы посмеялся над ним и назвал извращенцем, а остальные… Перед сном они иногда болтали о девчонках, но чаще просто смеялись и фыркали: девушки не обращали на них никакого внимания, глядя на парней постарше, и оттого вся эта беготня казалась бессмысленной. Как бы они отреагировали, узнав, что у него встает на мысли об удушении? Или на Реддла?

Нет, дело было вовсе не в Реддле — пусть даже тот был довольно симпатичным. Дело было во всей этой ужасной ситуации, из-за которой Альфард начинал сходить с ума.

Когда сроки начали поджимать, он решился заговорить с Максимилианом. Выловить того в одиночестве было непросто: в последнее время он постоянно вертелся вокруг квиддичной команды. Это напоминало о поведении Вальбурги и ее подруг, которые считали, что общение с игроками сборной делает их лучше остальных девчонок. Альфарду пришлось придумывать предлог, чтобы вытащить Максимилиана из их компании.

— Знаешь, — поделился тот, когда они вышли из гостиной, — твоя сестра вполне ничего.

— У нее нос горбатый, — буркнул Альфард.

— В этом даже есть шарм. Так, и зачем меня позвал Слизнорт?

— Он тебя не звал, — Альфард потащил его в один из тупиковых коридоров. В подземельях было холодно и сыро, и чем глубже мальчики заходили в недра замка, тем больше воды стекало по стенам. — Я хотел поговорить с тобой с глазу на глаз.

Максимилиан прищурился.

— А в чем проблема поговорить в спальне?

— Я же сказал: с глазу на глаз, — отозвался Альфард. Он остановился около разрушенной статуи и прижался к холодному камню. — Не хочу, чтобы Маркус узнал.

— А, — Максимилиан сразу догадался. — Понятно.

— Что понятно?

— Ты опять хочешь говорить о Реддле?

— Я не хочу говорить о Реддле, — Альфард начинал раздражаться. — Я хочу поговорить о Маркусе. Идея с Конфундусом уже была слишком, а то, что он придумал сейчас…

— Это бред, соглашусь, — Максимилиан пожал плечами. — Ну и что?

— За это могут отчислить!

— Но не нас же, — он усмехнулся. — Ты слишком переживаешь из-за всей этой ситуации. Если Маркусу попадет, то попадет. Он сам виноват.

— Но он ведь наш друг.

— Поэтому мы и не будем сдавать его профессорам, — Максимилиан вдруг резко посерьезнел. — Или ты это и предлагал сделать? Сообщить о его плане и смотреть, как Маркуса отчисляют?

Альфард об этом совершенно не подумал.

— Я не имел в виду отчислить его…

— Но будет только так, — Максимилиан покрутил головой, оглядывая влажные, местами покрытые мхом стены. — Либо мы подставим нашего друга, либо он подставит мистера Поттера. И, если честно, я не хочу делать этот выбор. Даже думать об этом.

— Думаешь, я хочу? — огрызнулся Альфард. — Не помню, когда мы в последний раз нормально проводили время! Я хочу, чтобы у нас все было так же, как у всех.

Розье вздохнул.

— Я тоже этого хочу. Но тогда нам придется просто… забыть обо всем.

— Ну и плевать. Реддл не единственный грязнокровка на Слизерине. Мы могли бы просто с ним не общаться, и все было бы хорошо. Если бы Маркус не начал приставать к нему!..

— Но он начал. Ничего уже не изменить, — Максимилиан положил руку ему на плечо. — Маркус сделает то, что решил, а мы понаблюдаем со стороны.

И больше он ничего не сказал. Как и Бенджамин. И Эдвин. Они словно стояли на краю обрыва и смотрели, как Маркус летит вниз: их не интересовал результат, только процесс, и они с жадностью наблюдали за своим другом. Да и были ли они друзьями?

Альфард с ужасом осознавал, что не знает ответа на этот вопрос. Они вместе играли в снежки и прятки, делали домашние задания, болтали перед сном… Все было хорошо, но стоило ситуации накалиться, как нечто уродливое выплывало на поверхность. Маркус собирался совершить ужасную ошибку, и они не останавливали его — им было все равно, если он пострадает. И Альфард понимал, что в некотором смысле ему тоже все равно. Если бы Маркуса отчислили, то все стало бы проще: он был зачинщиком конфликта, и остальные смогли бы просто отступить в тень. Грязное пятно не легло бы на их репутацию, и все бы наладилось.

Но если бы кто-то узнал о том, что Альфард донес на другого слизеринца учителям? Это было слишком рискованно, а Альфард не собирался быть героем. Но что он мог?

Он бы, наверное, так ни на что и не решился, если бы спустя пару дней Маркус не сообщил им, что внезапно ускорил свой план. Он нашел ребят на трибуне, откуда те наблюдали за тренировкой слизеринской сборной, и довольный уселся на скамью перед ними.

— Я воспользовался ситуацией, — довольно сообщил он. Его щеки раскраснелись, а волосы растрепались — он казался взбудораженным и почти счастливым. — Слизнорт отлучился, и я забрался в его кабинет.

— И что?

— И подкинул ему записку, конечно.

— А если он просто выбросит ее? — отозвался Максимилиан.

Маркус улыбнулся.

— Я видел ее у него в руках. Надеюсь, прямо сейчас он уже идет к директору.