Часть 6 (2/2)

Маркус обреченно опустил лицо. Он достал волшебную палочку и протянул ее профессору. Вилкост взяла ее и произнесла:

— Приори Инкантатем!

Из палочки посыпались искры. Несколько из них вырисовывали в воздухе дымные знаки, в которых Гарри угадал движение палочки для создания заклинания Вингардиум Левиоса. Была также вспышка Люмоса, очищающие чары Тергео… Следующая искра выписала в воздухе дугу, и дым превратился в неопределенную фигурку, в которой угадывалась только мантия. Вилкост прервала заклинания и посмотрела на Диппета и Флитвика.

— Кажется, это было заклятие Конфундус?

— Это определенно оно, — кивнул Флитвик. Он строго посмотрел на Маркуса. — Объяснитесь, мистер Йорк. Минуту назад вы заявляли о своей непричастности к нападению на мою студентку?

— Я… — Йорк растерялся. — Я этого не делал.

— Но ваша палочка помнит недавнее применение заклятия Конфундус. Его проходят только на третьем курсе, и оно считается атакующим. Вы применяли его?

— Да, — он закрыл глаза. Гарри наблюдал за его лицом, и отчего-то в его груди все сжималось от жалости. Все было очевидно в этой ситуации, но все же интуиция говорила Гарри присмотреться повнимательней. Но что еще он мог сказать? Что кто-то забрал палочку Маркуса, чтобы его подставить? Йорк же сам признался.

— Вы понимаете, насколько это серьезно? — спросил директор Диппет. — Вам невероятно повезло, что девочка не пострадала. А если бы она упала? Если бы защитные чары дали сбой? Вы должны понимать, мистер Йорк, что не все в этой жизни будет сходить вам с рук.

— Я не нападал на Кэти Джоул!

— Тогда на ком вы использовали это заклинание?

Маркус стиснул зубы.

— Использование Конфундуса на другом студенте приравнивается к дуэли, — жестко сказала Вилкост. — Дуэли вне класса или клуба запрещены.

— Гарри, — обратился вдруг Диппет, — ты уже участвовал в разрешении конфликта с участием мистера Йорка. Что ты думаешь?

Маркус повернулся и посмотрел на Гарри. Что-то горело в его глазах, и это почти пугало. Йорк был в бешенстве и в отчаянии одновременно, и он словно хотел что-то сказать, но не решался — но почему? Потому что он действительно был виновен? Конфундус был не самым опасным заклинанием, но в определенной ситуации он мог сыграть роль катализатора. Кэти могла разбиться насмерть. Если он правда заколдовал ее или кого-то еще…

— Это уже не первый раз, когда речь заходит о нападении на магглорожденных, — ответил Гарри задумчиво, ощущая давление ответственности. Он все еще сомневался, но его единственным доводом в защиту Маркуса было присутствие Тома. С каждой секундой тот казался все более уверенным в себе, и Гарри напоминал себе — этот мальчик мог стать Волдемортом. Умел ли он манипулировать и обманывать сейчас? Был ли он настолько гнилым под этой очаровательной оболочкой? Гарри хотел верить, что это не так. Лишь вера в лучшее, в свет, в исправление помогала ему держаться, и он не был готов предавать ее сейчас. — Скажи, Маркус, у тебя были конфликты с Кэти?

— Не было, — буркнул Йорк.

— Том? — Гермиона посмотрела на Реддла. — Что ты можешь сказать?

— Он называл нас… грязнокровками, когда видел вместе, — ответил Том. — Говорил всякие гадости. Однажды она заплакала, когда он выдернул нашу лилию.

— Это правда, мистер Йорк? — нахмурился Флитвик. — Вам же известно, что дискриминация по статусу крови запрещена?

— Это были просто шутки. Я ее не обижал.

— Тогда зачем ты называл ее этим словом? — спросила Гермиона, и ее голос прозвучал немного резче, чем следовало. Гарри незаметно придвинулся ближе.

Маркус молчал. Он уставился себе под ноги, и по его щекам и шее начали расползаться красные пятна.

— Для меня все очевидно, — наконец, сказал Диппет. — Маркус, это твое последнее предупреждение. Я назначаю тебе отработки до конца года под надзором мистера Прингла. Также я напишу твоим родителям и предупрежу их, что если наши методы воспитания не возымеют результата, я буду вынужден отправить тебя домой.

Маркус шмыгнул носом.

— Прошу вас, сэр, не пишите родителям…

— Я должен, Маркус.

Глаза мальчика блестели от слез. Гарри смотрел на него и не мог не чувствовать жалости. Он вспоминал о Малфое: тот был задирой и неприятным человеком, но ведь он изменился, когда его вера обратилась против него? Маркус тоже был на это способен.

— Сэр, мой отец… Он будет очень недоволен, и я не хочу…

— Маркус, — прервал его директор. — Устав Хогвартса обязывает меня сообщать о подобных происшествиях.

— Директор, — вмешался Слизнорт, про которого Гарри уже почти забыл. Тот мялся и опасливо поглядывал на детей. — Позвольте я уведомлю мистера Йорка. В конце концов, Маркус учится на моем факультете, и у меня с его отцом неплохие отношения.

— Хорошо, Гораций.

Маркус благодарно взглянул на Слизнорта, и из его глаз полились слезы.

— Спасибо, сэр.

— Мистер Йорк, мистер Реддл, вы можете идти, — голос директора смягчился. — Маркус, после ужина вы должны прийти в кабинет мистера Прингла.

Маркус кивнул, но ничего не ответил. Он развернулся на каблуках и поспешил к дверям. Том, Гарри и Гермиона, коротко попрощавшись с профессорами, тоже отправились на выход. Гнетущая тишина казалась неправильной, но Гарри понятия не имел, что сказать. Стоило ли догнать Маркуса и расспросить еще раз? Или сказать, что ошибаться нормально?

Но, выйдя из кабинета, Гарри не сумел этого сделать: Том остановил его, ухватив за краешек рукава. Его прикосновение было легким и несмелым, и Гарри уставился на мальчика в легком смущении.

— Что будет с Йорком? — спросил Том.

— Полагаю, он до конца года будет начищать кубки, — Гарри посмотрел Маркусу вслед. Ему показалось, что тот собирался обернуться, прежде чем пропал из виду. Гермиона с грустью смотрела ему вслед.

— Том, — спросила она, не отрывая взгляда от пустого коридора, — ты правда видел, как он напал на ученицу?

Реддл напрягся и придвинулся к Гарри.

— С чего бы мне врать о таком? — оскорбился он.

— Мне показалось странным, что Маркус отрицал свою вину, даже когда все было против него. Он казался действительно расстроенным.

— Думаю, его гордость оскорбило то, что именно я его заметил.

Он посмотрел на Гарри, словно ища поддержки. Тот постарался улыбнуться, но едва ли его улыбка получилась искренней. Гарри обменялся взглядом с Гермионой — они оба думали об одном, и сомнения пополам с грустью и страхом одолевали их.