Глава 3. (1/2)

— Позволишь войти?

Услышав голос, Лань Сичэнь вскинул голову. В изящной руке замерла кисть, которой он что-то выводил на свитке, а в глазах вспыхнула радость, смешанная с тревогой.

— Ваньинь? Что ты здесь делаешь?

Цзян Чэн застыл на пороге ханьши, будто невидимый барьер не позволял ему сделать шаг вперёд. Пролетая на мече от Пристани Лотоса до Облачных Глубин, он не думал ни о чём, подставляя лицо холодному ветру. Объясняя страже, что он прибыл по срочному делу к главе Лань, а также что докладывать о его прибытии не требуется, он сохранял ледяное спокойствие. На пути по тропинке к покоям Первого Нефрита его начала бить нервная дрожь, а стоило постучать и открыть дверь, его выдержки хватило только на краткий вопрос. Цзян Чэн не знал, когда всё так изменилось, когда они настолько отдалились друг от друга, что визит к человеку, бывшему раньше столь близким, вызывал у него почти панику.

— Я… Я хотел увидеть тебя, — выдавил он, до боли сжимая пальцы в кулаки. — Ты же… Ты знаешь, что случилось…

Лань Сичэнь поднялся, но остался стоять у стола, тоже словно не решаясь приблизиться. В его взгляде, устремлённом на главу Цзян, читалось сострадание.

— Да, я знаю все подробности о ходе осады горы Луаньцзан и о гибели Старейшины Илин. Ваньинь, поверь, мне очень жаль, что…

— Ничего не говори, — выдохнул Цзян Чэн и наконец вошёл в комнату, закрыв за собой двери. — Мы ведь можем… не говорить?

Он стоял неподвижно, из последних сил стараясь контролировать свой голос и держать лицо, пока Лань Сичэнь не подошёл к нему совсем близко. Ласковая рука мягко скользнула по груди Цзян Чэна, и что-то в нём сломалось, — а может быть, это просто раскололся тонкий лёд, успевший образоваться между ними, — глава Цзян не знал, но рванув к себе Лань Сичэня и крепко обняв его, испытал сокрушительное облегчение. Возле его уха раздался тихий голос:

— Могу я сказать, что скучал по тебе?

— Лучше покажи, — слова вылетели сами собой, и Цзян Ваньинь поразился тому, как отчаянно и требовательно они прозвучали.

Первый Нефрит теснее прильнул к нему, согревая его продрогшее на ветру тело. После долгой разлуки касания ощущались до болезненного остро, и стоило губам сомкнуться в поцелуе, как Цзян Чэн еле слышно застонал, зажмурившись от избытка эмоций. Его решение увидеться с главой Лань, фактически сбежав из Пристани Лотоса, было спонтанным. Он даже не осознавал, чего хочет от этой встречи, на что надеется, просто устремился к единственному оставшемуся у него близкому человеку. И только сейчас понял, как сильно боялся того, что их былая близость безвозвратно ушла. Всё слишком изменилось, он сам изменился, и если бы его оттолкнули, был бы ничуть не удивлён. В глубине души он считал, что иного и не заслуживал. Но Лань Сичэнь его принял, окутал своей нежностью, как покрывалом, отгородившим их от целого мира, и это оказалось именно то, чего Цзян Чэн в данную минуту жаждал больше всего на свете.

Поцелуй быстро перешёл из нежного в напористый, жадный. Глава Цзян продолжал прижимать к себе Лань Сичэня, а тот гладил его, словно заново изучал пальцами, пока ещё сквозь одежду, но им обоим было мало. Распахнув верхнее одеяние Цзян Ваньиня, Первый Нефрит сбросил его прямо на пол, и в следующие мгновения его собственная мантия тоже была сорвана. Клановые одежды Юньмэн Цзян и Гусу Лань так и остались лежать, подобно разлитым по полу краскам, а их владельцы, не отрываясь друг от друга, двинулись вглубь покоев. Доведя Цзян Чэна до кровати, глава Лань мягко, но властно повалил его, после сам избавившись от оставшихся одежд и опустившись рядом. Глава Цзян засмотрелся на любовника, в очередной раз потрясённый его неизменной красотой, и немного опомнился только когда чужие руки принялись раздевать его. Он позволил, ощущая странное для себя желание полностью покориться чьей-то воле. Мысль была нежданной, дикой, стыдной, но он вдруг понял, что устал постоянно быть сильным, устал принимать решения, брать на себя ответственность… Хотелось хотя бы ненадолго отдать контроль, и в промежутке между поцелуями Цзян Чэн пробормотал, с трудом подбирая слова:

— Сичэнь, я… я хочу сегодня принадлежать тебе.

Первый Нефрит пытливо уставился на него своими невероятными глазами, подёрнутыми дымкой возбуждения. Никогда раньше они не менялись ролями в постели, Цзян Ваньинь и не предполагал, что однажды захочет этого. Он кивнул, глядя прямо в лицо напротив, подтверждая свои слова.

— Я буду счастлив доставить тебе удовольствие, — прошептал глава Лань и накрыл губами его губы.

Они долго целовались, лёгкими распаляющими прикосновениями лаская друг друга, прежде чем Цзян Чэн почувствовал осторожное проникновение тонкого пальца. В душе шевельнулся протест, довериться кому-то до такой степени было чем-то на грани возможного, само положение ведомого казалось ему неприемлемым для себя, но… сейчас ему это было необходимо. Отогнав ненужные мысли, Цзян Ваньинь постарался расслабиться, и вскоре приятные ощущения полностью захватили его, окончательно стирая сомнения. Лань Сичэнь действовал очень нежно, но умело и решительно, покрывал поцелуями тело главы Цзян, растягивал его пальцами, другой рукой поглаживая налившуюся плоть, так что Цзян Чэн только мял руками простыни и выгибался, разомлевший и беспомощный перед непривычным наслаждением. Когда же в него вошёл крупный, каменно-твёрдый член, Цзян Ваньинь вскрикнул от боли, однако ему доводилось в жизни терпеть куда более мучительные вещи, а нынешняя боль скорее органично вплеталась в происходящее, да и к тому же быстро утихала. Лань Сичэнь придвинулся совсем близко, поудобнее подхватив партнёра под колени, и Цзян Чэн снова вскрикнул, на сей раз от вспышки удовольствия.

— Да… Ещё…

— Я сделаю всё, что захочет Ваньинь, — сладко выдохнул Лань Сичэнь, наклоняясь к нему и проникая глубже.

Из груди главы Цзян вырвался долгий стон. Толчки оставались слегка болезненными, но наслаждение было гораздо сильнее, а смесь этих ощущений казалась сейчас безоговорочно правильной. Он запрокинул голову, закрыл глаза и полностью отдался невиданному ранее чувству наполненности, принадлежности и одновременно свободы. За всё время они успели хорошо изучить друг друга, и Лань Сичэнь даже в новом положении двигался идеально, будто читая его мысли, заставляя задыхаться, стонать и просить ещё. Оргазм настиг Цзян Чэна резко и оказался совершенно безумным, сладко выкручивающим каждую частицу тела. Немного очнувшись, он осознал, что глава Лань кончил внутри него и теперь ласково гладит и целует. Цзян Чэн потянулся к нему, впился в губы, пытаясь без слов передать всё, что испытал.

Они долго пролежали в объятиях друг друга, и лишь когда снаружи донёсся звон вечернего колокола, Первый Нефрит приподнялся на постели.

— Уже девять. Останешься до утра?

— Останусь. Если это не слишком тебя стеснит, — ответил Цзян Чэн, ощущая полнейшее нежелание шевелиться.