Часть 6. (1/2)
Пока свечи играли в театр теней на стенах дворца, создавая мрачную атмосферу, взгляд двух пар женских глаз дополнял интерьер, глядя на поджавшего пухлые губы Пашу. Не сказать, что он был не готов к данной ситуации, однако, Ибрагима поразила то ли глупость, то ли дерзость бывшей любовницы. Служанки были отправлены из общего зала, дабы не нашлось места слухам, которые разошлись бы потом по всей Империи.
— Ты так и будешь молчать, Ибрагим? — скрестив руки на своей груди, Хатидже снова попыталась добиться от мужа хоть какой-то реакции.
Паша достаточно шумно вздохнул, провел рукой по своим волосам и наконец-то собрался с мыслями.
— Что тут скажешь, Хатидже Султан? О связи с Нигяр вам известно, как и всей вашей семье. Не думаю, что кто-то удивится появлению ребенка.
Нигяр громко усмехнулось, за что была сразу награждена осуждением со стороны супругов.
— Ты понимаешь о чем говоришь, Ибрагим? Я согласна содержать этого ребенка всю жизнь, но вдали от нас и от наших собственных детей! — Султанша повернулась к своей сопернице. — А ее следует казнить, когда настанет день родов!
— Тогда может и Ибрагима Пашу стоит казнить? Он же изменил сестре Султана, его вина не меньше моей, о чем я могу легко сообщить Кадию.
— Что ты хочешь, Нигяр? — повышая тон, спросил у нее Великий Визирь. — Если есть требования, будь добра, выскажись.
— Идти мне некуда, вы знаете об этом. Я хочу вернуться в Топкапы или же остаться в этом дворце, буду рада служить вам.
В поклоне Нигяр, что она сделала во время своей речи, не было ничего, кроме призрения и иронии, которую распознал бы даже ребенок. Она просила слишком много, поэтому Хатидже закричала:
— Стража! Схватить её!
Двум крепким мужчинам, что находились за главной дверью, не надо было повторять дважды, они тут же явились в зал и схватили Нигяр под руки и повели в темницу, пока Ибрагим пытался снова собрать мысли в кучу.
— Хатидже, что ты… Что ты делаешь? Она же беременна! В ней моя кровь и плоть!
— А что ты ждал от меня, Ибрагим? Что мы будем жить здесь втроем и растить детей, как равных?! — прямо в лицо мужу кричала обиженная Госпожа. — Это неслыханная наглость!
Ибрагим по привычке взялся за переносицу и стал думать, как ему лучше поступить в этой нелегкой ситуации, пока его супруга громко топая уходила на второй этаж их некогда уютного гнездышка.
***</p>
Хюррем Султан сидела возле постели своего сына и дремала, когда ее плеча коснулась чья-то тяжелая ладонь, заставляя женщину тут же открыть свои красные от недосыпа и слез глаза.
Обернувшись, она увидела перед собой Сулеймана, который смотрел на нее виноватым взглядом.
— Хюррем, я виноват, знаю. Из-за меня наш сын может умереть, я не хотел…
Хасеки продолжала настойчиво молчать, сдерживая все те гадкие слова, что отныне ассоциировались у нее с ним.
— Фирузе отправила меня сюда, сказав, что я должен быть рядом с сыном и с тобой в этот момент…
Славянка неожиданно рассмеялась. В этом смехе, который раньше так любил Падишах, было столько боли и горечи, ненависти и желания убивать, что даже стоявший неподалеку Сюмбюль зажмурился.
— Сулейман, если ты хочешь искупить вину, то сделай кое-что для своей семьи.
— Что угодно, Хюррем. — уверенно сказал Сулейман.
— Отмени свадьбу Михримах и Рустема.
Мысли в голове Султана путались, ему казалось, что его законная жена сейчас права, но что-то мешало ему отказаться от этой затеи.
— Я подумаю над этим, Хюррем. — Он наклонился, чтобы поцеловать женщину в макушку. — Скоро я навещу Мехмеда снова.
Стоило ему уйти, как рыжеволосая брезгливо сморщилась, чувствуя как горит от ярости все ее нутро.
— Госпожа моя, вы пробыли здесь всю ночь, вам бы в хаммам и немного отдохнуть в своих покоях, а я побуду с нашим прекрасным Шехзаде. — заботливо предложил главный евнух, немного побаиваясь гнева Хасеки.
— Наверное, ты прав, Сюмбюль. — удивила она агу. — Скоро он очнётся и ему нужна будет мама, которая сможет о нем как следует позаботиться.
Ласково взглянув на своего первенца, Хюррем наклонилась и поцеловала его в лоб, погладила по бледной щеке и удалилась, чтобы восстановить утраченные силы.
Придя в покои, она обнаружит небольшую записку за своим столом, где знакомый почерк попросит о встречи.
***</p>
Бали бей сидел в расстроенных чувствах, что-то вечно теребя в кармане, запивая свою боль вторым кувшином вина, которое подавали в его любимой таверне. Рядом сидел и Матракчи, который наблюдал за старым другом и пытался подобрать нужные слова.
— Я должен похитить ее! — еле выговаривая каждую букву, пробормотал брюнет. — Мы уедем далеко от всех!
— Голова твоя уедет дальше всех, когда Султан Сулейман отрубит ее, дружище.
— А что мне делать, Насух? Где найти выход?
— Надо меньше торопиться в таких делах, продумать план и подставить Рустема Пашу, чтобы он утратил доверие Повелителя. — предложил Матракчи.
— Как это сделать-то, друг мой?
— Может я смогу помочь в этом деле? — раздался голос под бархатным капюшоном бежевого цвета, который внезапно оказался за плечом война.
— Вот, даже голос Госпожи мне мерещиться! — воскликнул Бали бей и ударил стол кулаком, не заметив, как Насух Эфенди прикрыл рот рукой и тихо посмеивался, глядя куда-то мимо него.
— А может я и правда за твоей спиной, Малкочоглу?
И он наконец обернулся, чтобы увидеть хитрую улыбку Михримах Султан, которую со всех сторон окружали верные стражники. Кровь забурлила в нем так, что он даже мигом протрезвел, не время своему счастью.
— Госпожа! — тут же вскочил он со своего места и поклонился. — Разве стоит вам находиться в таких местах?
— Можем поговорить о том, что ты сам здесь забыл? — наклонив голову, Михримах продолжала по-доброму насмехаться над ним и временами ловить одобрительный взгляд веселого Матракчи.
— Это верные люди вам, Госпожа?
— Да, самые верные. К тому же немые.
— Тогда…
Бали бей схватил девушку за руку и потянул к выходу, пока за ними в спешке собирался Матракчи и стража. Михримах весело смеялась, замечая на себе завистливые взгляды здешних девушек, что явно давно мечтали оказаться в руках Малкочоглу.
Когда все были уже на лошадях, Михримах шепнула что-то на ухо Бали бею и они поскакали туда, где их никто не должен был обнаружить.
***</p>