Часть 4. (2/2)

— И я тебя, сестричка.

***</p>

Ибрагим сидел на балконе своего дворца, перебирая в мыслях все, что происходило последние дни. Сна не было ни в одном глазу, чему мужчина особо не удивлялся. Он осознавал, чем для него это всё чревато, но больше жалел молодую Султаншу, чем самого себя.

Не было сомнений, что дружба с Сулейманом осталась в далеком прошлом, жизнь его теперь была в руках Хатидже Султан, но неужели Падишах готов пожертвовать собственной дочерью, чтобы убрать Пашу со своего пути? Без веского повода этого было не сделать, ведь Паргалы имел высокое уважение среди янычар, как самый победоносный полководец в истории.

Возможно, Хюррем была не так уж и наивна, когда предлагала объединится, чтобы убрать с пути хотя бы Фирузе Хатун, которая сбивала Султана с толку, затуманивая его мысли.

Спустившись на первый этаж, Ибрагим прислушался. Весь дворец был в глубоком сне, что чрезвычайно радовало Визиря, ведь в тишине он нуждался сейчас как никогда раньше. Оставив чашу из-под вина на столике, мужчина отправился в свою небольшую комнату, которая теперь казалась максимально комфортной.

На тумбе горела одинокая свеча, разбавляя полнейший мрак вокруг. Скинув с себя тяжелый кафтан, Ибрагим надел ночные штаны, оставив торс обнаженным и хотел было уже лечь, когда раздался голос неожиданного ночного гостя.

— Это все из-за тебя…

Из темноты показались рыжие локоны, которые были так схожи с пламенем свечи, а голубые глаза Султанши были непривычно озлобленными, что она даже не пыталась скрыть сейчас.

— Хюррем? Что ты делаешь здесь? — обомлел Визирь.

— Я не уехала в Топкапы, ведь обо мне Сулейман и не вспомнил, а Михримах под защитой Мехмеда. — поставив ладони на свои бока, Хюррем осмотрела комнатушку и хмыкнула. — Вот как выглядит спасенный брак Великого Визиря и Хатидже Султан.

— Что ты хочешь?

— Чтобы ты оставил свою должность ради Михримах и вернулся в свою Паргу.

— Ты же понимаешь, что меня не оставят в живых, если я сложу свои полномочия? После должности Великого визиря может быть только смерть.

Конечно же она это знала. Только слышать это он него самого было еще хуже, чем просто понимать. Ненависть, что она испытывала к этому мужчине, сейчас становилась сильнее, ведь его смерть пугала Султаншу. Не каждый способен понять ее необъяснимые чувства.

— Как же ты мне надоел, Паша. Все проблемы от тебя. — ткнула она в него тонким пальчиком, что тут же ощутил горячую обнаженную плоть под собой, заставляя хозяйку вздрогнуть.

— У тебя так увеличились зрачки, Хюррем Султан… — томно произнёс Ибрагим, посмеявшись. Ему надоели эти игры во врагов.

— Это от того, что я ужасно зла на тебя! — попятилась женщина назад, пока слегка опьяневший визирь наоборот стал наступать.

— Ты уже пятнадцать лет пытаешься в это поверить, не так ли?

Худое женское тело встречается с прохладной стеной, на которую тут же, по разные стороны от ее лица, опускаются ладони Паши.

— Отойди, ненормальный! Да я тебя… — громко шепчет Султанша, мысленно ругая себя, что не вернулась в Топкапы и выпила немало вина за этот вечер.

— Что ты, Хюррем? Что ты можешь сделать мне? Не я виноват в твоих бедах.

Кончиком своего носа он проводит по шее рыжеволосой Госпожи, вдыхая запах ее кожи в перемешку с жасмином. Карие глаза мужчины даже в темноте умудряются заметить, как пульсирует сонная артерия, отображая ускоренное сердцебиение Хюррем.

— Ибрагим, ты пьян!

Руки пытаются оттолкнуть, уперевшись в широкие плечи Паши, побуждая его перехватить тончайшие запястья и возвести их вверх, удерживая лишь одной своей ладонью и оставляя синяки. Он едва улавливает запах вина, что исходит и от Хасеки тоже, ухмыляется и становится еще ближе, расположив одну свою ногу прямо у ее промежности.

— Ты ненавидишь меня, Хюррем?

— Ненавижу! — чуть ли не кричит она в ответ, за что он тут же кусает ее губу, выпуская разгоряченную кровь. — Мм!

Одним движением он расправляется со шнуровкой на ее спине, ослабив корсет, который тут же отдергивает и перед ним предстает обнаженная грудь, по которой Ибрагим с лёгкостью понимает, как возбуждена Хюррем. Эта прекрасная картина заставляет его почувствовать напряжение и влажность в ночных штанах.

— Вот как выглядит твоя ненависть…

Пальцем он проводит по возбужденным соскам девушки, от чего она впускает свои же ногти себе в ладони и стонет. Ибрагим продолжает пытку, когда отпускает ее запястья и припадает к груди, играет с ней своим горячим языком, кусает, тут же целует и сжимает, не думая о том, что это все может стоить им жизни.

Хюррем же помогает ему расправиться со своим платьем, которое тут же остаётся на полу, а руки Ибрагима уже вовсю изучают ее широкие бёдра снаружи и изнутри, вызывая мурашки.

Мрак, разбавленный пламенем свечи. Страх, что их могут застукать. Ненависть, за которой так много таится.

Пальцы Ибрагима опускаются к самой чувствительной точке на теле Хюррем, когда он чувствует, насколько она горячая и мокрая.

— Ненавидь меня сколько угодно, но сейчас ты принадлежишь мне. — рычит в раскрасневшееся лицо Султанши Визирь, пока она едва ловит воздух губами и кивает, соглашаясь с ним.

Оголенную спину царапает шершавая стена, но Хюррем не замечает этого, ведь все ощущения сосредоточены на ягодицах, которые сейчас Ибрагим жадно сжимает. Через секунду она оказывается на его руках, прижатая его телом к холодным камням дворца.

Рыжеволосая стонет, когда ощущает, как он оказывается внутри нее. Не жалея ее, Ибрагим тут же ускоряет движение бёдрами, вбиваясь в нее, не замечая, как темнеет в глазах от удовольствиях. Их ведет в сторону, от чего старая ваза падает с подоконника и разбивается, но и это не может отвлечь их друг от друга.

Паша ставит ее на пол и резко разворачивает к себе спиной, сжимает снова бедра, прогибает ее в спине, а Хюррем сильнее кусает губы, когда вновь чувствует наполненность внутри себя.

— Ибрагим, у тебя там все в порядке? — изо двери слышится встревоженный голос Хатидже, заставляя двух любовников наконец прийти в себя, но не остановиться.

— Да, задел… — плавно и тихо двигается Ибрагим в Хюррем, которая упирается лбом в стену и еле сдерживается, чувствуя как подходит к завершению. — задел вазу.

— Ладно. Поговорим? — мягко произносит его супруга, когда он пару раз входит до самого конца и изливается в Хюррем, чьи мышцы пульсируют от давно забытого удовольствия.

— Завтра! — кричит Ибрагим и она уходит, пока ее супруг кусает мокрую спину и гладит грудь рыжеволосой запыхавшейся Султанши.

— Ибрагим, что мы наделали?

</p>